Я привыкла верить, что в случае чего он способен меня убить – если будет необходимо. Сейчас я не была в этом уверена. Как можно быть другом человека, о котором думаешь, что он способен тебя убить? Еще одна тайна жизни.
– Кровь остановилась, – сказал он.
Потом он намазал рану антисептиком и стал наклеивать пластырь. Тут позвонили в дверь.
– Который час? – спросила я.
– Ровно три.
– Твою мать!
– В чем дело?
– У меня же свидание!
– Свидание? У тебя?
– А что тут такого особенного? – нахмурилась я.
Эдуард улыбался, как Чеширский кот. Он поднялся.
– Ты тут приведи себя в порядок. Я его впущу.
– Эдуард, будь поприветливее!
– Поприветливее? Я?
– Ладно, хотя бы не убей его.
– Это я постараюсь.
Эдуард вышел из ванной впустить Ричарда.
Что подумает Ричард, когда его у моей двери встретит другой мужчина? Эдуард явно не собирается помочь разрешить ситуацию. Он, скорее всего, предложит ему сесть, не объяснив, кто он такой. А как я это буду объяснять?
“Это мой друг-убийца”? Нет, так не пойдет. “Коллега вампироборец”. Так лучше.
Дверь в спальню была закрыта, так что я могла одеться спокойно. Я попробовала надеть лифчик, но это было чертовски больно. Ладно, без него. Мало что я могла надеть, если не показывать Ричарду больше, чем я хотела бы показать. И еще надо приглядывать за раной от укуса, так что брюки отменяются.
Почти всегда я сплю в больших футболках, и натянуть к такой еще пару джинсов – этой есть мое представление о домашнем платье. Но у меня есть и настоящее. Удобное, сплошь черное, шелковое на ощупь и абсолютно непрозрачное.
К нему полагалась черная шелковая комбинация, но я решила, что это будет лишнее. К тому же она неудобная. Комбинации вообще неудобные.
Я вытащила платье из глубины шкафа и натянула на себя. Ощутила на коже его приятное гладкое прикосновение. Я запахнула полы, чтобы сделать вырез на груди поменьше, и затянула пояс. Не надо, чтобы оно соскальзывало.
Я прислушалась на секунду у двери, но ничего не услышала. Ни разговора, ни движений – ничего. Открыв дверь, я вышла.
Ричард сидел на диване с охапкой маскарадных костюмов, переброшенных через плечо. Эдуард готовил кофе на кухне, будто он был здесь хозяином.
Ричард повернулся, когда я вошла, и глаза его расширились – чуть-чуть. Мокрые из-под душа волосы, шелковое домашнее платье – что он мог подумать?
– Отличное платье, – сказал Эдуард.
– Подарок от одного слишком оптимистичного кавалера.
– Мне оно нравится, – сказал Ричард.
– Никаких комментариев, иначе можешь уходить.
Он кинул быстрый взгляд на Эдуарда:
– Я не помешал?
– Он мой товарищ по работе и ничего больше.
Я глядела на Эдуарда суровым взглядом – в смысле, попробуй хоть что-нибудь сказать! Он, улыбаясь, налил кофе нам всем.
– Давайте сядем к столу, – сказала я. – Я не пью кофе на белом диване.
Эдуард поставил чашки на столик и прислонился к шкафу, оставив кресла для нас. Ричард оставил пальто на диване и сел напротив меня. Он был одет в голубовато-зеленый свитер с темно-синим узором на груди. Этот цвет подчеркивал глубину его карих глаз. Казалось, что скулы у него стали выше. На правой щеке был небольшой пластырь. А волосы горели цветом осенних листьев. Удивительно, как меняет человека правильный подбор цветов.
И тот факт, что я в черном выгляжу отлично, тоже не ускользнул от моего внимания. Судя по выражению лица Ричарда, он тоже это заметил, но его глаза все время обращались к Эдуарду.
– Мы с Эдуардом ездили охотиться на тех вампиров, которые совершали эти убийства.
Он раскрыл глаза шире:
– Вы что-нибудь нашли?
Я посмотрела на Эдуарда. Он пожал плечами. Это был вопрос ко мне.
Ричард ошивался возле Жан-Клода. Был ли он из его помощников? Я так не думала, но все же... Осторожность лишней не бывает. Если я ошибаюсь, я потом извинюсь. Если я права, то я разочаруюсь в Ричарде, но буду довольна, что не проговорилась.
– Скажем так, что мы потеряли сегодняшний день.
– Но ты жива, – заметил Эдуард.
И был прав.
– А вы сегодня чуть не погибли?
В голосе Ричарда звучало возмущение.
Что тут скажешь?
– Тяжелый был день.
Он глянул на Эдуарда, потом снова на меня.
– Вы сильно пострадали?
Я показала забинтованные руки:
– Царапины и порезы, ничего особенного.
Эдуард улыбнулся в свою чашку.
– Скажите мне правду, Анита.
– Я вам не обязана отчитываться, – сказала я довольно резко.
Ричард поглядел на свои руки, а потом поднял на меня взгляд, от которого у меня перехватило горло.
– Вы правы. Вы мне ничем не обязаны.
Я не успела ни о чем подумать, как услышала свое объяснение.
– Можно сказать, что я пошла в пещеры без вас.
– Простите, не понял.
– Кончилось тем, что мне пришлось пройти через туннель с водой, чтобы удрать от плохих парней.
– С каким уровнем воды?
– Доверху.
– Вы же могли утонуть! – Он коснулся пальцами моей руки.
Я отпила кофе и убрала руку, но ощущала на ней его прикосновение.
– Не утонула же.
– Не в этом дело, – сказал он.
– В этом. Если вы собираетесь со мной встречаться, примиритесь с тем, что у меня такая работа.
Он кивнул.
– Да, вы правы, – сказал он тихо. – Просто это застало меня врасплох. Вы чуть не погибли сегодня и вот сидите и пьете кофе, будто ничего особенного не было.
– Для меня и не было, Ричард. Если вам это не подходит, может быть, нам даже не стоит пытаться. – Я уловила краем глаза усмешку Эдуарда. – Чему ты улыбаешься?
– Мне нравится твое учтивое и галантное обхождение с мужчинами.
– Если от тебя нет помощи, то можешь идти.
Он поставил чашку на стол.
– Ухожу и оставляю вас вдвоем, голубки.
– Эдуард!
– Ухожу, ухожу.
Я проводила его до двери.
– Спасибо, что ты там оказался, даже если ты за мной следил.
Он вытащил простую белую визитку с телефоном на обороте. И все – ни имени, ни эмблемы фирмы.
Но какая нужна эмблема? Окровавленный кинжал или дымящийся пистолет?
– Если я буду нужен, позвони по этому телефону.
До сих пор Эдуард никогда не давал мне телефона. Он был как призрак – появлялся, когда хотел, и не появлялся, если не хотел. Номер можно отследить. Он много мне доверял с этим номером. Может, он меня и не стал бы убивать.
– Спасибо, Эдуард.
– Один совет. Из людей нашей профессии редко получаются хорошие спутники жизни.
– Знаю.
– Чем он занимается?
– Учитель в средней школе.
Эдуард только покачал головой.
– Что ж, желаю удачи.
И удалился, пустив эту парфянскую стрелу.
Я сунула карточку в карман платья и вернулась к Ричарду. Да, он преподаватель естественных наук, но еще он сшивается возле монстров. Он видел, сколько там грязи, и это его не очень смущает. А меня? Одно свидание – и у меня уже куча проблем, которых могло бы и не быть. Может, мы невзлюбим друг друга с первого вечера. Такое у меня уже бывало.
Я глядела на голову Ричарда и думала, такие ли мягкие эти кудри, как кажутся. Внезапная тяга. Неудобное чувство, но не такое уж незнакомое... Ладно, мне лично незнакомое.
Ногу пронзила внезапная боль. Ту самую ногу, которую укусила недоделанная ламия. О Боже, нет! Я прислонилась к столу. Ричард озадаченно на меня смотрел.
Я отбросила подол платья. Нога распухала и багровела. Как я этого не заметила?
– Я тебе говорила, что сегодня меня укусила ламия?
– Ты шутишь! – сказал он.
Я покачала головой:
– Кажется, тебе придется везти меня в больницу.
Он встал и увидел мою ногу.
– О Боже мой! Сядь!
Меня бросило в пот. А в квартире жарко не было.
Ричард помог мне добраться до дивана.
– Анита, ламии вымерли уже двести лет назад. Противоядия не будет ни в одной больнице.
Я посмотрела на него пристально:
– Кажется, наше свидание отменяется.
– Нет, черт возьми! Я не буду тут сидеть спокойно и смотреть, как ты погибаешь. Ликантропы к яду нечувствительны.
– Ты предлагаешь мчаться к Стивену, чтобы он меня покусал?
– Вроде того.
– Я лучше погибну.
Что-то мелькнуло в его глазах при этих словах, но я не разобрала, что именно. Может быть, боль.
– Ты серьезно?
– Да. – Тошнота накатила на меня волной. – О Господи, тошнит!
Я попыталась встать и добраться до ванной, но свалилась на белый ковер, и меня стало рвать кровью, и рвало, пока я не опустела. Ричард поднял меня и отнес на диван. Передо мной был узкий туннель света в темноте, и темнота поглощала свет, и я не могла ее остановить. Я начинала куда-то уплывать, и это не было больно. Даже страшно не было. Последнее, что я помню, был голос Ричарда:
– Я не дам тебе умереть!
Отличная мысль.
Сон начинался. Я сидела посередине огромной кровати под балдахином. Он был из тяжелого синего бархата, цвета полночного неба. И бархатное покрывало мягко поглощало мои руки. Я была одета в длинный белый капот с кружевами на воротнике и рукавах. У меня никогда такого не было. И ни у кого в нашем веке не было.
