— Пошли. У меня в машине есть аптечка. Мы приложим тебе лед к затылку.
Но с места не тронулся, удивленно уставившись на мою руку.
Проследив за его взглядом, Эбби воскликнула:
— Бог ты мой, ну и дела!
— Да, я помолвлена, — пробормотала я сквозь платки.
— Да где же его откопали-то, такой большой? Не иначе как мотыгой в Южной Африке, — засмеялась Эбби.
Томми заулыбался:
— Прими поздравления, Рокки, от скромного детектива. Только не вздумай бить кого-нибудь этой рукой.
Эбби обняла меня и громко расхохоталась, что не очень-то вязалось со скорбной толпой вокруг.
— Черт возьми, да ты у нас просто везучая девчонка! Миссис Делани, как вам это нравится? Правда здорово?
Они с Томми повернулись к моей матери и разом притихли. Вид у нее был совсем не радостный. Да что там, прямо-таки горестный. В тот момент мне показалось, что почва уходит у меня из-под ног.
* * *
Машина преодолела подъем и покатила вниз, в сторону Чайна-Лейк. В белесом знойном мареве дорога казалась черной стрелой. На горизонте громоздились горы, отрезая землю от цианово-голубого неба. Встречный ветер приветствовал гостя, ударив в лобовое стекло. Койот облизнул губы.
И как только он упустил такую возможность? Как это могло случиться? Возможность ускользнула от него в Канога-парке. Он снова и снова прокручивал все это в голове, пытаясь выявить причину, пытаясь расплести нить за кошкой. Ведь он так тщательно все рассчитал. Загнал запуганную цель с открытого пространства в пределы досягаемости и уже готов был взять ее. Валери Скиннер сидела в том кафе совершенно одна. А потом эта Делани вызвала полицию.
Ему выпала неучтенная карта — вот почему эта возможность ускользнула. Он упустил свой шанс только потому, что забыл учесть вероятность несчастливой карты. Та бабенка из Чайна-Лейк просто обошла его. В другой раз такого допустить нельзя.
Он коснулся груди, тоскуя по амулету. Характер предстоящей охоты и крайняя важность миссии не позволили взять амулет с собой, а ведь тот всегда придавал ему уверенности.
За окном мелькали заросли розмарина и юкки. Койот продолжал размышлять. Делани выпала ему в виде несчастливой карты, но он мог обернуть это в свою пользу. В ее газетной статье содержалось достаточно фактов, свидетельствующих, что она все еще пытается выйти на след.
Зайдя на школьный сайт посещаемости, он узнал, что дети Хэнкинсов и Чангов не ходили в последнее время на занятия, остались вне досягаемости, но он чувствовал — Делани наверняка знает, где они.
Ему нужна была эта информация, и он не собирался трогать Делани, пока она не снабдит его ею. И тогда он разберется с ними со всеми. Больше он своего шанса не упустит.
Над асфальтом миражом дрожал воздух, создавая иллюзию влаги. В горле снова рождался крик. Крик Койота. Это здесь он пел свою заунывную песнь. Здесь родился. Богиня подземного мира «Южная звезда» исторгла его из себя. Он вышел из ее чрева окровавленный и обожженный, нашпигованный осколками, — вышел, чтобы начать свою охоту.
Это было давно, и вот теперь он вернулся. В последний раз. Люди, причинившие ему боль, люди, которые отказались от него и обрекли на одиночество, наконец обретут здесь заслуженную смерть. Carpe diem, canis latrans.[2] Койот не упустит своего момента и возьмет добычу за горло.
На кладбище было людно. Посаженные рядами эвкалипты почти не защищали от зноя подступающей со всех сторон пустыни. Кладбищенский сторож, колесящий по лужайкам на газонокосилке, выбросил окурок в траву. И напрасно. Я бы вот, например, не хотела, чтобы лет через двести мое имя заросло колючими сорняками и песком. Я бы не хотела, чтобы посетители, лениво разглядывая заброшенную могилу, спрашивали, кто в ней лежит. Нет уж, лучше развейте мой пепел по ветру. Найдите гору повыше, спойте на вершине что-нибудь торжественное и развейте мой прах над землей.
Мы шли за Эбби и Уолли по лужайкам к месту захоронения. Уолли обнимал жену за плечи, и она на мгновение прильнула к нему. Солнце палило нещадно. Теперь я окончательно поняла, как ошиблась, напялив черный костюм. Томми оглядывал кладбищенскую территорию, словно ястреб, потом, извинившись, отошел в сторонку.
Я взяла мать под руку.
— Ты ведь все знаешь, да?
Она не сразу повернулась ко мне, наблюдая, как несут гроб к могиле. Потом замедлила шаг и посмотрела на меня. Во взгляде ее я прочла затаенную боль.
— Я нашла чек от теста на беременность.
У меня сжалось горло.
— Я не хотела, чтобы ты узнала об этом так.
— Милая моя девочка, я же не сержусь и нисколько не разочарована.
«Милой девочкой» она не называла меня со времен моего четырнадцатилетия. Комок в горле сжался сильнее, в глазах защипало.
— Мамуль, я понимаю, что все неожиданно, но этот ребенок для меня просто драгоценный дар.
Она посмотрела так, словно искала подходящие слова, чтобы объяснить, насколько все мною сказанное не так. Я старалась не расплакаться.
— Почему бы тебе не сказать, что у нас с Джесси все будет хорошо? — спросила я. — Почему бы не передать ему через меня самые лучшие пожелания, не похвалить и не одобрить наш союз?
— Эван, я вовсе не из-за этого.
— Но ты не рада, и мне больно это видеть.
Она взяла меня за плечи:
— Я безумно боюсь за тебя.
Я растерянно моргала:
— И все? Ну, мамуль, я же тоже боюсь! Несколько моих одноклассниц… — Мой голос дрогнул. — Они были беременны, и это… — Я не могла произнести этих слов, во всяком случае, здесь, на кладбище, — слов, не вязавшихся с новой жизнью, зародившейся во мне. В глазах матери я видела горечь и боль. — Ты ведь знаешь, что случилось с теми детьми? — спросила я.
— Да, мы с отцом поговорили обо всем.
— Обо всем? — Я испуганно попятилась. — Боже! Так он знает, что я беременна? И что он сказал?
— Сама его спроси. — Она кивнула в сторону облезлой лужайки: — Вон он.
С другой стороны могилы через толпу к нам шагал отец. Внутри у меня все сжалось.
— Да вы всю неделю на пару прорабатываете меня! — не выдержав, возмутилась я. — Чего вы от меня хотите? Того, о чем говорил отец вче…
Да, вчера. До меня только сейчас дошло. Теперь понятно, почему я привиделась ему в безукоризненно белом платье перед церковным алтарем. «Не совершай опрометчивых поступков». Так вот что он имел в виду. Не просто «не выходи замуж», а «не выходи замуж скоропалительно». Да провались он пропадом вместе со своим хитрым подтекстом!
Обойдя толпу скорбящих, он подошел к нам, взял мать за локоть и чмокнул в щеку. Лицо его было таким же напряженным — сухое, колючее, как кактус.
— Потрясающе выглядишь, Энджи.
— Спасибо, Филип.
Он распростер руки и подождал, когда я шагну в его объятия. Я обняла его нервно и обреченно. У могилы священник поправил на плечах пурпурную накидку и жестом пригласил всех на церемонию.
— Пошли, — сказала я, стараясь не смотреть отцу в глаза.
Взявшись за руки, мы вместе двинулись к могиле.
Священник воздел руки для последнего благословения. В переднем ряду понуро, словно обмякший мешок с рисом, сидел Скотти Колфэкс. Сбоку стоял Томми. Он был начеку. Я узнала в толпе и других офицеров. Сама же держалась поближе к родителям.
Все мы молчали. Да и что же тут скажешь? Напряженная атмосфера угнетала.
Когда прозвучало последнее «аминь», люди направились к своим машинам настолько поспешно, насколько позволяла обстановка. Все торопились поскорее убраться в холодок. Отец повел нас на стоянку. Прикрывая глаза рукой, он вглядывался в горизонт, где высились расплывчатые очертания гор.
Мать проследила за его взглядом.
— Времени-то сколько прошло, правда?
— Да и город совсем другой. Хотя, возможно, это только кажется. — Он искоса взглянул на нее. — А вот горы, похоже, такие же, как в наш с тобой первый день здесь.
Мы подошли к его машине. К нам подскочил Томми и, не переставая наблюдать за обстановкой, пожал отцу руку.
Отец просиял.
— Сколько лет, сколько зим! Рад тебя видеть, сынок!
— Сэр, — Томми понизил голос, — когда гроб опустят в могилу, Скотти возложит на нее цветы и игрушечного медвежонка. С этого момента мы будем вести наблюдение за кладбищем двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Вот и посмотрим, удастся ли нам поймать Койота на крючок. — Он внимательно изучал толпу, потом спохватился и улыбнулся отцу. — Кстати, поздравляю! Вы ведь теперь счастливый отец.
— Прошу прощения, не понял.
— Ну как же, дочь замуж выходит! Пусть даже за такого чувака, который строит из себя супермена.
Он подмигнул мне, извинился и отошел поговорить с кем-то из офицеров, вытаскивая на ходу пачку сигарет.
Ветер трепал мои волосы. Я молила небеса, чтобы они послали мне мужества.
