— Вот еще, глупости. Придумал тоже! Зачем это надо?
— Делай как я говорю! — заорал на нее Грег, и она подчинилась. Надавила с силой на макушку брата, и он скрылся под водой. Чтобы не дать ему всплыть, ей пришлось упереться в его голову обеими руками. Лицо Тори почти касалось поверхности воды. Последний солнечный луч весело блеснул на водной глади, и через секунду золотой диск скрылся за верхушками пальм. Стало сразу довольно темно. Кристально чистая вода бассейна успокоилась, в ней не было никакого движения. Тори вгляделась в погруженного в воду Грега. Наверное, он решил устроить себе проверку на выносливость? Или тренирует дыхание? Ей очень хотелось участвовать во всех тренировках Грега, постоянно находиться рядом с ним, противостоять с его помощью давлению родителей. Сейчас они были одни в Саду Дианы, в бассейне, никто не мешал им заниматься тем, что могло взбрести им в голову, как, например, сейчас, когда они придумали этот странный эксперимент. Тори казалось, что она принимает участие в чем-то важном, что доступно обычно только взрослым, а не девочкам-подросткам, и все потому, что рядом с ней — ее замечательный брат. Ради такого стоило потерпеть и какие-нибудь ужасы, вроде того, что она пережила несколько минут назад.
Время шло. Маленькие пузырьки всплывали на поверхность воды. Тори почувствовала, что Грег пытается высвободиться, и сильнее нажала на его голову, да еще забила ногами по воде. Неожиданно откуда-то прилетела синица и пронеслась над бассейном низко-низко, будто стараясь заглянуть под воду: кто это там? И Тори подумала: «Что это я, с ума сошла? Держу брата под водой, а сколько он может выдержать без воздуха?» Она испугалась и, перестав давить на голову Грега, нырнула, вытащила его на поверхность. Лицо брата было неестественно бледным, а глаза — необыкновенно темными. Он стал каким-то другим, непохожим на себя. Неужели он был близко к смерти, и ее ледяное дыхание так сильно изменило его? Тори похолодела от ужаса.
— Видела? — спросил Грег и, взяв Тори за плечи, повернул ее к себе лицом. — Теперь понимаешь? Понимаешь, о чем я говорил? Объяснить это невозможно, но я тебе это показал, не так ли?
«...Почему мне вспомнился сейчас именно этот эпизод?» — недоумевала Тори. Может быть, мысли о Расселе и ее чувствах к нему так сильно беспокоили Тори, что она подсознательно переключилась на еще более беспокойные и тревожные воспоминания. Не созрело ли у нее тогда давно, в тот памятный вечер, желание вступить на полный опасностей путь, который она избрала? Поняла ли она уже тогда, глядя в странно изменившееся лицо Грега, что не успокоится, пока сама не посмотрит в глаза смерти? Тори попробовала дальше развить эту мысль, но присутствие Рассела мешало ей, сбивало ее с толку. Она никак не могла забыть, как он стоял безоружный перед огромным быком и практически ничего не мог сделать, как он едва не погиб... Ей также не удавалось выбросить из головы сцену в самолете, когда, вместо того чтобы воспользоваться слабостью Тори, Рассел проявил нежность и сочувствие...
Сегодняшний Токио... Тори помнила этот город только таким, каким он был десять лет назад, помнила себя соответственно на десять лет моложе, смелую, самоуверенную и одновременно уязвимую, хотя мысль о поражении, а тем более о смерти, в то время попросту не приходила ей в голову. Такая вещь, как смерть, была невероятной, немыслимой. Как могла она умереть, будучи сильной, умной, ловкой, храброй?
Грег, несмотря на свою всегдашнюю занятость, нашел время и прилетел в Токио повидаться с сестрой. Оба теперь жили в разных странах; мир, который их окружал, люди, с которыми они общались, были очень непохожи, однако в образе жизни брата и сестры было много общего: они усиленно тренировались и благодаря этому находились в отличной физической форме; они прилежно учились, как губки, впитывая в себя все новое, и старались поскорее применить знания на практике. В определенном смысле их можно было отнести к разряду сверхлюдей, обладавших наряду с высоким уровнем развития интеллекта еще и превосходными физическими данными. И они стремились извлечь из этого как можно больше пользы.
Из-за того, что брат и сестра виделись теперь крайне редко, их душевная близость не стала меньше, они по-прежнему были сильно привязаны друг к другу. Возможно, свою роль сыграло здесь отношение к родителям, и взаимное желание Тори и Грега противостоять постоянному давлению со стороны отца и матери привело к возникновению крепкой дружбы.
В Токио они проводили время довольно весело, даже вместе напивались, если у них возникало такое желание, а возникало оно, по правде говоря, очень часто, хотя ни у одного из них не было никакой склонности к пьянству. Просто им хотелось расслабиться, отвлечься от своей буквально рассчитанной по минутам жизни (особенно это касалось Грега), отдохнуть от жесткого ритма тренировок, вырваться из крепких уз дисциплины и порядка. Кроме того, Тори считала, подобно большинству японцев, что человек способен выразить до конца свои чувства, мысли, намерения, отношение к окружающим только будучи в состоянии опьянения. Если уж кто-то напился, то ему разрешено все: не зазорно быть глупым, слабым, сентиментальным... Так брат с сестрой и развлекались: шатались по городу, поочередно заглядывая в разные питейные заведения, обходя за вечер огромное число баров, пока они не оказывались в таких местах, где собирался всякий сброд, в том числе и преступники. Опасное общение с обитателями токийского дна ничуть не пугало отчаянную парочку, лишь раззадоривало ее, толкая на дальнейшие поиски приключений. Тори не давала покоя одна вещь, понять которую ей удалось спустя несколько лет; лишь повзрослев и набравшись опыта, она разобралась, что к чему. А удивляло ее стремление брата продемонстрировать свое мужское превосходство, утвердиться в лидирующей роли. Сначала она думала, что подобная агрессивность явилась результатом образа жизни брата, что таким образом воспитывают всех американских астронавтов, но только позже девушка сообразила, что так вести себя Грега толкала она сама, своим поведением разжигала его мужское самолюбие.
Тори ни в чем не хотела отставать от брата, неважно, касалось это занятий спортом, учебы, участия в соревнованиях или работы. Этого постоянно добивался от нее отец, руководствуясь тем принципом, что его дочь должна не бояться встретить на своем пути самые разнообразные трудности и уметь справиться с любыми проблемами и неприятностями, которые готовила ей судьба. Отец не уставал повторять: «Если ты не способна конкурировать со своим собственным братом, ты никогда ничего не добьешься. Не хнычь и не увиливай от работы и учти, что тебе повезло. Мой отец не мог дать мне того, что даю тебе я».
Тем не менее, несмотря на все свои старания, Тори никак не удавалось угнаться за Грегом — тот всегда был на голову впереди, чем бы ни занимался. Не то чтобы она не старалась, вовсе нет, — она добивалась очень хороших результатов, но получалось так, что брат во всем ее превосходил. Он с готовностью и упоением выполнял малейшее требование или пожелание отца, и Тори это немного злило. Все кончилось тем, что она «сбежала» на край света — покинула отчий дом и улетела в далекую и загадочную Японию, которая давно занимала ее мысли и волновала воображение. Внезапный отъезд строптивой дочери супругов Нан за сотни тысяч километров от родной и милой сердцу Америки был не только протестом, девушка давно мечтала увидеть удивительную Страну восходящего солнца. Япония необъяснимым образом притягивала Тори, и она стремилась туда всем сердцем.
Приехав в Токио, Тори поступила в школу боевых искусств и первую неделю учебы буквально плакала от счастья, потому что строжайший аскетизм, которого требовали от учащихся преподаватели школы, явился от уставшей от домашней роскоши Тори своеобразной отдушиной. Ведь день проходил в интенсивных физических и умственных занятиях, и уставшая до изнеможения девушка, приходя вечером к себе в комнату, буквально падала на простенькую жесткую кровать и долго потом не могла заснуть, она смотрела в окно на луну и звезды, и на душе у нее было мирно и радостно. Здесь она наконец-то обрела покой, который, думала, не найдет никогда и нигде.
Нравился Тори и ее учитель — сенсей, маленький, подвижный человек. Несмотря на свой небольшой рост и некоторую суетливость, он имел солидный и внушительный вид. Во время занятий — тренировочных боев, проводимых между сенсеем и учениками, было трудно предугадать его тактику — он небрежно и ловко использовал то один прием, то другой, а «военных хитростей» у него имелось в запасе предостаточно.
— Вам, как представительнице европейской расы, гораздо труднее, чем моим соотечественникам, осознать все предстоящие трудности на выбранном вами пути, — сказал Тори ее учитель, когда она прошла четыре ступени обучения из необходимых шести. — Не подумайте, что я говорю о превосходстве японцев над европейцами, но правда и то, что немногие европейцы добиваются успеха. Видите ли, наша нация питает отвращение во всему случайному, непредсказуемому. Природа естественная, не измененная людьми, полна неожиданностей и потому пугает нас, а мы, чтобы еще усилить свой страх, придумываем себе таких богов, как, например, лисица.
