— А можешь что-нибудь вспомнить об этом Джастине?
— Только то, что про него сказал Джафф. Он выпил и так — рисовался слегка: мол, вот, если у кого проблемы с паспортом, то Джастин как раз тот, кто нужен. Джастину это совсем не понравилось, и он очень криво посмотрел на Джаффа. Я тогда подумала, что он, видимо, связан с незаконной иммиграцией.
— Так. Похоже, это именно тот человек, с которым Джафф захочет связаться. А ты знаешь, где он живет?
— Нет, мы не были у него дома. Пошли сначала в один клуб, потом в другой, не помню, как они называются. Где-то в Вест-Энде. Я тогда уже порядком поднабралась.
— А фамилию Джастина ты не знаешь?
— Нет. Мы называли друг друга по именам.
— Как зовут его девушку?
— Мартина.
— А как Джастин по-английски говорит? Без акцента?
— Само собой. Он говорит как аристократ. Впрочем, вот сейчас, когда вы об этом напомнили… Пожалуй, у него есть совсем слабый акцент.
— Какой?
— Не знаю. Я в таких вещах несильна.
— Восточноевропейский? Как у его подруги?
— Может быть. — Эрин пожала плечами. — Правда, не знаю.
— И ты совсем не представляешь, где он живет?
— Мы в ресторане говорили о ценах на жилье. Джафф подумывал, не купить ли квартиру в Лондоне, и расспрашивал об этом Джастина. Тот упомянул о Хайгейте, кажется, он живет в том районе. Но ведь он большой, этот Хайгейт?
— Немаленький, — кивнул Бэнкс.
Его охватило возбуждение: если Джастин действительно связан с подделкой документов и незаконной иммиграцией, то кто-нибудь из следователей лондонской полиции мог взять его в разработку И даже такая слабая зацепка, как Хайгейт, существенно сузит круг поисков. У Бэнкса знакомых в этой сфере не было, но Грязный Дик Бёрджес наверняка сможет помочь, особенно теперь, когда Трейси угрожает опасность.
— А о своей семье, об их окружении Джафф тебе что-нибудь рассказывал? — спросил Бэнкс. — Понимаешь, я хочу понять, с кем имею дело. Какой он.
— Нет, он не распространялся на эту тему. Джафф маменькин сынок — не в плохом смысле. Он не хлюпик. Но он очень любил свою мать. А отец у него, как я поняла, был довольно жесткий и равнодушный чувак, с Джаффом у него были прохладные отношения. Натянутые. Джафф редко о них рассказывал, так, под настроение — если выпьет или покурит. Его иногда несло, но из этого трудно было сложить что-то внятное. Так что я могу и ошибаться. В общем, когда его мать умерла, ему совершенно не улыбалось жить с папашей и он был рад уехать сначала в школу, а потом в универ. Типа жить своей жизнью. У него в квартире, кстати, есть фотография матери. Она просто красавица. А вот фото отца я там не видела.
— Спасибо тебе. Ты мне очень, просто очень помогла, Эрин.
Она пожала плечами:
— И что со мной теперь будет? Не хочу выглядеть эгоисткой, которая думает только о себе, но я не вынесу, если меня упекут в тюрьму.
— Ничего не будет. Уж в ближайшее время точно. Когда состоится судебное слушание?
— В следующем месяце.
— Надо найти хорошего адвоката. Да, сейчас жестко относятся к незаконному хранению оружия, но у тебя очень неплохие шансы. Ты никогда раньше не попадала в сферу интересов полиции, ты из приличной семьи, и в твою пользу будут выступать солидные свидетели. Все не так плохо.
— Да просто зашибись, — мрачно хмыкнула Эрин. — Ладно, спасибо вам за поддержку.
— Эрин, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы тебе помочь. Я сам найду тебе адвоката. Даст Бог, вся эта ситуация с Джаффом и Трейси закончится благополучно и никто не пострадает — и это тоже будет тебе в плюс. Потому что ты нам сегодня действительно очень помогла.
Эрин устало кивнула. Они поднялись со скамейки.
— Ты сейчас куда? — спросил Бэнкс.
— Пойду, наверное, прошвырнусь по торговому центру, может, куплю себе пару шмоток и какую-нибудь косметику. Я даже и не знаю, как вы решились выйти на улицу с такой страхолюдиной.
Бэнкс рассмеялся.
— Это нормально, как думаете?
— Что?
— Ну, что я пойду в «Суэйнсдейл» за покупками? Мне не надо вернуться в гостиницу? Отметиться, что я не сбежала? Я же не должна носить электронный маячок, правда?
— Да нет, конечно. Я бы тебе только не советовал уезжать из города. Поверь мне, тебя еще много раз будут обо всем расспрашивать, так что лучше оставайся в Иствейле. Ну а здесь можешь ходить куда угодно.
— Только не домой, — вздохнула Эрин.
— Только не домой.
Бэнкс откинулся на сиденье и закрыл глаза. Машина медленно ползла по шоссе А1 в сторону Лидса. Уинсом предложила Бэнксу отвезти его, и, хотя в обычной ситуации он предпочел бы поехать один, на сей раз все же согласился. Не стоит рисковать: он слишком вымотан и перевозбужден, чтобы самому садиться за руль. По дороге они почти не разговаривали, чему Бэнкс был только рад и с удовольствием слушал музыку по «Радио-3».
Никогда в жизни он так не уставал. Под закрытыми веками плясали огненные пятна. Он почти физически ощущал, как мечутся в мозгу электрические импульсы, болезненно сталкиваясь и закручиваясь в безумные спирали. Чрезмерно много событий и переживаний обрушилось на него разом, и организм отказывался все это воспринять и адекватно реагировать. А пока он здесь выискивает по крупицам драгоценную информацию, его Трейси угрожает опасность.
Но иначе нельзя: настоящие проблемы возникнут, когда Джаффа удастся найти, и тогда любые сведения о нем станут для Бэнкса неоценимым подспорьем, его оружием против бандита с пистолетом, захватившего в заложницы его дочь.
Час пик еще не закончился, и машин было много. К счастью, до Виктора Мэллори уже недалеко, его дом рядом с Вест-парком и гольф-клубом. Около семи Уинсом остановилась возле увитого плющом особняка, покрытого свежей кремовой штукатуркой: большие многостворчатые окна, каменные фронтоны, ухоженный сад…
— Недурно, — заметила Уинсом. — Совсем недурно в тридцать-то лет жить в таком домишке.
— Может, вышла неувязка и он в этом деле не замешан? — засомневался Бэнкс.
— А может, он увяз в таких делах по самое не могу?
— Тоже верно. Если он приятель Маккриди, то скорее всего. С кембриджским дипломом по химии можно многого добиться, и вовсе необязательно преподавать или работать на фармацевтическую компанию. Ну, об этом пусть у здешних коллег голова болит. — Бэнкс указал на серебристую «шкоду», припаркованную чуть дальше по улице. — Вон, кстати, и они, скромные наблюдатели.
— Слишком скромные. Их задрипанная «шкода» в этом роскошном районе незаметна, как бельмо на глазу, — фыркнула Уинсом.
Они вылезли из машины и неторопливо приблизились к «шкоде». Из открытого окна приятно потянуло сигаретным дымком. А раньше Бэнксу этот запах не нравился — уже и обоняние шалит от недосыпа и общего одурения.
— Есть чего? — спросил он, скрытно от посторонних глаз показав свое удостоверение.
— Да ни хрена, — ответил водитель. — По мне, так мы зря здесь торчим.
— Никто не входил и не выходил?
— Нет.
— Он дома?
— Понятия не имею.
— Хорошо, можете съездить перекусить.
— Начальство даст команду, тогда и съездим.
Бэнкс перевел взгляд на Уинсом, она пожала плечами.
— Ну, как хотите.
— По-моему, им нравится сидеть там и ни черта не делать, — пробурчала Уинсом, когда они подходили к дому.
— Уинсом, с чего ты взяла, что все болеют душой за свое дело, как ты? Да они думают тем же местом, на котором сидят, так что подобное ничегонеделание стимулирует их умственные способности. Мы просили, чтобы за домом велось наблюдение? Оно ведется. Мы ж не указали, что наблюдатели должны быть вежливые и толковые.
Уинсом рассмеялась:
— В следующий раз обязательно внесу в запрос этот пункт. И чтоб машину попристойнее выдавали.
Дорожка, аккуратно выложенная плиткой, привела их к двери. Бэнкс нажал на звонок. Изнутри не доносилось ни звука.
— Шторы задернуты, — сказала Уинсом. — Сдается мне, эти ребята следят за домом, где никого нет.
— Меня бы это не удивило, — хмыкнул Бэнкс и снова позвонил.
По-прежнему ничего. Хотя… Ему показалось, что в глубине дома кто-то сдавленно стонет и мычит сквозь зубы. Он поглядел на Уинсом. Та нахмурилась и кивнула, давая понять, что тоже слышала странные звуки.
Казалось, внушительная дверь крепко заперта, однако, когда он повернул ручку, она вдруг преспокойно открылась. Бэнкс проверил замок, точнее говоря солидный засов, и убедился, что тот не сломан. Имелась еще и мощная цепочка, и сигнализация, которая сейчас была отключена. Они вошли, притворив за собой дверь, и оказались в полутемном холле. Смутно угадывались очертания стула с высокой спинкой, а справа от них — широкая лестница на второй этаж.
Когда глаза попривыкли, Бэнкс увидел три двери. Снова раздался стон, и стало ясно, что он доносится из комнаты, расположенной по левую руку. Бэнкс толкнул дверь, и она медленно открылась. В комнате было еще темнее, чем в холле, поэтому он сразу направился к окну и раздвинул плотные бархатные шторы. Закатное солнце осветило книжные полки во всю стену, современные эстампы в рамках и дорогущую стереосистему, а на полу, в самом центре, — массивный стул, опрокинутый набок, и накрепко прикрученного к нему человека.
