— Если я не смогу позаботиться о себе, нечего мне делать на этой должности.
— Согласен с тобой. Что еще?
Он решил покончить с тремя моими любимыми программами.
— Они устарели и полностью выдохлись. Идут-то они уже почти пять лет, так что это естественно. Я бы выкинул их сразу, да нечем заменить. Поэтому придется исключать их по одной, начиная с «Голливудских звезд».
В каждом выпуске «Голливудские звезды» участвовали двое, ведущий и кинознаменитость. Интервью брали прямо в доме звезды. Четыре года назад передача имела шумный успех, но со временем ее популярность сошла на нет. Наверное, не хватило звезд первой величины.
— Чем ты хочешь ее заменить?
— Музыкальное шоу для подростков. Рок-группы, танцы, световые эффекты, много девчушек в мини, еще больше шума.
— Ты же займешь лучшее время.
— Совершенно верно. Но Эй-би-си показывает молодежную передачу аккурат в эти же часы, пусть и в другой день. Мы должны бороться за подростковую аудиторию. Или ты думаешь иначе?
— Какая разница, что я думаю, — я улыбнулся. — Как я уже говорил, решения принимать тебе.
— Идет, — кивнул он. — Давай перейдем к предложению Бенджамина.
— Копию ты найдешь на столе в своем кабинете. Ознакомься, а потом мы поговорим.
Джек поднялся.
— Вернусь в отель, переоденусь, а уж потом пойду на работу.
Я проводил его до двери.
— Увидимся во второй половине дня. Удачи тебе.
Подождал, пока за ним закроются двери кабины лифта, прошел в гостиную, налил еще чашку кофе. И неожиданно почувствовал себя глубоким стариком. Совсем недавно я вошел в тот же кабинет, в который сегодня войдет Джек. Горя энтузиазмом, переполненный надеждами, грандиозными планами. А теперь энтузиазм потух. Осталась лишь зола. Наверное, впервые я начал осознавать ту роль, что играл Спенсер. Кто-то должен время от времени рушить все до основания, чтобы потом возводить вновь.
— Он ушел? — донесся голос из спальни.
Я повернулся. Она чуть приоткрыла дверь и выглядывала в щелочку.
— Да.
— Это хорошо, — дверь распахнулась и она вышла в гостиную. Замотанная в полотенце, с капельками воды на теле после душа. — Я уж думала, что он останется здесь навсегда.
— Хочешь кофе? — спросил я.
— У тебя есть ананасовый сок?
Я кивнул.
— В холодильнике.
Она зашла за стойку бара, нашла банку сока, открыла ее, налила в бокал с кубиками льда. Добавила водки.
Помешала, пригубила.
— Вкусно, — протянула бокал мне. — Попробуй.
Я покачал головой.
Она пожала плечами, подняла бокал.
— За твое здоровье.
Выпила, с бокалом в руке направилась ко мне.
— Который час?
— Почти десять.
— Черт! У меня утром просмотр, а я про него забыла.
Можно я позвоню своему агенту?
— Конечно. А я пока побреюсь.
Когда я вышел из ванной, она вновь лежала в кровати. На столике стоял полный бокал с ананасовым соком.
— Мой агент чуть не выпрыгнул из штанов, узнав, что я не пришла на просмотр.
— Интересная работа?
— Рекламный ролик. Меня все равно бы не взяли. Им нужен другой типаж, — она посмотрела на меня. — А ты уже идешь на работу?
Я покачал головой.
— Меня ждут после ленча.
— Отлично, — она перекатилась на живот. — Как по-твоему, у меня отличная жопка?
Я взглянул. Двух мнений тут быть не могло.
— Да.
— Так чего ты стоишь? Подойди и поцелуй ее.
Я подошел, наклонился над кроватью. Она подпрыгнула, когда я шлепнул ее, повернулась на бок. На ее лице появилось странное выражение.
— Зачем ты это сделал?
Я промолчал.
Она улыбнулась, вновь легла на живот.
— Повтори. Мне понравилось.
Спенсер сидел в моем кабинете, когда я вернулся совещания, где представил Джека Сейвитта начальникам отделов. Испытывающе глянул на меня.
— Похоже, тебе не повредит глоток виски.
Мы прошли к бару, он положил лед в два бокала, плеснул шотландского.
— За успех, — провозгласил он тост и выпил.
Я последовал его примеру, — Как самочувствие? — спросил он.
— Словно я отдал своего первого ребенка.
Он кивнул.
— Теперь ты знаешь, что чувствовал я.
— За все картины они хотят шесть миллионов. Я намерен отклонить его предложение.
— Как скажешь.
Через стол он посмотрел на меня.
— Бенджамину это не понравится. У него сложилось впечатление, что ты одобришь эту сделку.
— Это еще почему? Мы ни разу не говорили о ней.
— Он говорит, что вы обо всем договорились, когда он еще работал на студии. Что ты должен взять эти фильмы, — Джек закурил. — Он готов лезть на стену. Деньги-то нужны.
— Это его проблема.
— Ритчи говорит, что они обратились к адвокатам и подадут в суд, если мы не придем к компромиссу.
— В суд они не пойдут.
— С чего ты так уверен? — спросил Джек.
— Сэм никогда не признается, что у него денежные затруднения. Ибо обращение в суд покажет кредиторам, в какой он яме, — я поднялся.
— Некоторые фильмы вполне приличные, — добавил Джек.
Тут я рассердился.
— Ты — президент компании. Хочешь — покупай их, не хочешь — не покупай. Но решение тебе принимать самому. Это твоя работа.
Он обдумал мои слова.
— Хорошо, — и направился к двери.
— Джек, — позвал я его.
Он обернулся.
— Я не держу зла на Сэма. Мне он симпатичен. Но угроз я не потерплю.
— Понятно, — кивнул он и вышел из кабинета.
Зажужжал интерком. Я нажал клавишу.
— Мисс Далинг по четвертому каналу.
Я снял трубку.
— Привет, Дорогуша.
— Когда у тебя ленч? Мне ужас как хочется потрахаться.
— Извини, но у меня встреча.
— По делу или для удовольствия?
— Для удовольствия.
— Если ты встречаешься с какой-то девкой, я тебя убью, — пообещала она.
— Приезжает моя тетушка Из Кейп-Энн.
— Понятно, — саркастически хмыкнула она. — И ты пригласил ее в «Четыре времени года».
— Совершенно верно, — я рассмеялся. — Как ты узнала?
— Я тебя ненавижу, — и она швырнула трубку.
Я сидел за столиком у бассейна, допивая третий бокал шотландского. Тетя Пру задерживалась. Собственно, я мог бы догадаться, что так оно и будет. Приезжая в Нью-Йорк, она не могла не заглянуть в магазины Пятой авеню.
Я допил виски и дал знак метрдотелю. Тут же на столике материализовался четвертый бокал. Я посмотрел в сторону вестибюля. Пусто. Тут чья-то рука коснулась моего плеча. Я обернулся.
— Надеюсь, она продинамит тебя, — яростно прошептала Дорогуша.
И, прежде чем я успел ответить, вслед за метрдотелем прошла к свободному столику, села лицом ко мне. Заказала коктейль. Я ей улыбнулся, на что она показала мне язык.
— Ты знаком с этой юной леди? — спросила тетя Пру.
Я вскочил. Из-за Дорогуши я даже не заметил, как она подошла к столику.
— В некотором роде, — и поцеловал ее в щеку.
Тетя Пру села.
— Очень сухой «мартини». И очень холодный, — попросила она официанта, искоса глянула на Дорогушу и повернулась ко мне. — Красивая девчушка. Но волосы крашеные, и она изменила форму носа.
— Как ты узнала? — изумился я.
— Насчет волос ты мог догадаться и сам. А нос стол» безупречной формы, что родиться с таким просто невозможно.
Я улыбнулся. Тетя Пру давно уже разменяла седьмой десяток, но по-прежнему не упускала ни единой мелочи.
— Я напился, дожидаясь тебя.
— Заглянула в «Сакс»[34], — пояснила она. Официант принес бокал с «мартини». Она подняла бокал. Мы чокнулись. — За любовь и дружбу.
— За любовь и дружбу, — эхом откликнулся я.
Она пригубила «мартини».
— То, что надо, — еще глоток, и она поставила бокал на стол. — У тебя все в порядке?
— Да. А почему ты спрашиваешь?
— В газете написали, что в «Синклер ти-ви» новый президент. Я подумала, что тебя уволили.
Я рассмеялся.
— Нет, конечно. Просто у меня столько дел, что пришлось взять на работу еще одного человека.
— В компании не может быть двух президентов, — уверенно заявила она. — Даже я это знаю. Так что лучше скажите мне правду, молодой человек. Потому что, если вы там больше не работаете, я немедленно продам свои акции.
— Вот этого делать не надо, — и я объяснил ей, что к чему. Тетя Пру быстро все поняла.
— Хорошо. Я рада, что ты это сделал. Ты слишком много работаешь.
— Ну уж не слишком.
— Ты очень похудел.
Это я уже слышал не раз.
— Я потерял четыре фунта, пока ждал тебя.
Она отпила из бокала.
— Тебе снова надо жениться. Чего ты ждешь? С годами ты не становишься моложе, знаешь ли.
— Никак не найду достойной девушки. Чтоб была такая, как ты.
— Тогда тебе капут.
— Тетя Пру, откуда такие слова? — ужаснулся я.
— Кейп-Энн не отрезан от мира, знаешь ли. Мы тоже смотрим телевизор.
— Понятно, — я махнул рукой официанту, показывая, что можно принести меню. — Давай закажем что-нибудь съестное.
