Цепь плыла почти горизонтально, медленно удаляясь от него. Он потрогал зияющую рану. Он чувствовал слабость, и еще ему страшно хотелось спать. Его охватило неодолимое желание опуститься на песок, прямо здесь, на дне, свернуться калачиком у скалы и заснуть. Песок казался таким мягким. Медленно и так успокаивающе колыхались водоросли. Мимо проскользнул косяк желтых рыбешек, задев его бок. Рыбы. Акулы. Опасность. Он освободился от тяжелого баллона, резко оттолкнулся ногами и стал выбираться на поверхность.
Воздух был теплым, удушливым. Возможно, ему так показалось в сравнении с подводной прохладой. Даг жадно вздохнул. Оказывается, он был не слишком далеко от берега. Он увидел, как яхта, расправив паруса, исчезала за оконечностью бухты. Восьмиметровый шлюп под нидерландским флагом. Несомненно, взятый напрокат. Даг вытянулся на спине, засунул нож обратно в чехол у лодыжки и стал колотить ногами, помогая себе левой рукой и крепко прижав правую к боку; и он старался понять, много ли потерял крови.
Инициатор покинул кабину, удивленно приподняв брови. Вот уже некоторое время яхта скользила быстрее, словно избавившись от балласта… Он перегнулся через леер кормы и увидел свободно болтающуюся цепь, подскакивающую в пенных волнах. След крови понемногу растворялся в воде. Он с яростью хлопнул ладонью по деревянному краю. Леруа удалось освободиться! Ну конечно, нельзя было терять время и играть с ним. Он торопливо вернулся в кабину и взял трубку радиотелефона.
– Да? – отозвался резкий голос.
– Я взял у вас напрокат четырехмачтовик.
Голос человека на том конце провода стал гораздо мягче:
– Ах да, да. Что-то не в порядке?
– С яхтой все в порядке, чего не скажешь про нашего общего приятеля Леруа. Он упорно путает нам карты. Как я вам уже говорил, я очень щедро вознаграждаю тех, кто оказывается мне полезен. И потом, есть еще кое-что, понимаете… это касается вас лично…
– Что я должен сделать?
– Оказать мне небольшую услугу. Вот что…
Дагу казалось, что он плывет уже много часов; каждое движение давалось с трудом, и глаза закрывались сами собой все чаще и чаще. Небо заволокло поперечными черными и белыми полосами. Неужели гроза? Но шума никакого не было. И вообще, никаких звуков, кроме шума моря и ветра. Казалось, ноги его налиты свинцом. Зачем продолжать бороться? Отдохнуть одно мгновение, всего лишь одно мгновение. Заснуть.
Он с облегчением почувствовал, как сознание куда-то уходит, но вдруг голова сильно ударилась обо что-то твердое и острое, и этот приступ боли заставил его очнуться. Он только что наткнулся на стоящий торчком риф. Он протянул руку, жадно схватился за развороченный камень и, опустив ноги вниз, понял, что может коснуться дна. Берег был в десяти метрах.
Пошатываясь, он вышел из воды. Дождь перестал, но на горизонте еще теснились большие черные тучи. Его машина стояла там, где он ее оставил, а из клуба подводного плавания по-прежнему доносилась ритмичная танцевальная музыка. Чайка пролетела над ним совсем низко и с громким криком бросилась в сторону моря. Даг обессиленно повалился на берег, больно ударившись плечом о землю. Песок окрасился красным. Он пополз в сторону клуба.
Вокруг тела убитого мальчика жужжали мухи, они облепили его залитое кровью лицо. Целые полчища мух. Их монотонный речитатив наслаивался на истеричную пульсацию контрабаса из компактного электрофона.
Даг дрожал так сильно, что с трудом смог взять телефонную трубку и набрать номер.
– Вы позвонили в службу спасения. Я вас слушаю… – ответил ему голос с сильным креольским акцентом.
Даг хотел что-то сказать, но из губ вырвалось лишь невнятное бормотание: аппарат выпал у него из рук, и он потерял сознание, в то время как на том конце провода продолжал надрываться голос дежурного.
Дюбуа раздраженно стукнул по столу ребром ладони. Го и его жена убиты! Их дом сожжен! Среди обломков найдены часы Дага… И теперь еще этот вызов из клуба «Дельфин». Эта сволочь Леруа издевался над ним с самого начала! А он, Дюбуа, должен предпринять все возможное, чтобы схватить его. Убийца разгуливает на свободе в Сент-Мари. На его совести убийства полицейского, женщин, детей! Из ящика письменного стола он достал бутылку рома и отхлебнул прямо из горла. Сомнений нет, всех этих женщин: Лоран Дюма и других – убил Леруа. И, подобно многим убийцам, он не мог устоять перед искушением скрестить шпаги с полицией. Го оказался прав: он был слишком наивен. Вспомнив Го и его жену, представив себе, что Леруа заставил их вынести, он перекрестился. Как только человек мог совершить подобное? Прежде чем выйти из кабинета, он суетливо проверил, заряжен ли его пистолет.
Даг повернул голову и увидел пару черных начищенных ботинок в луже крови. Почему он лежит на земле? Внезапно память вернулась к нему, он захотел подняться, но, оказывается, его крепко держали, и чейто голос произнес:
– Спокойно, мы вас перевязываем. Не дергайтесь так!
В тело вонзилась иголка, затем в поле его зрения попали носилки, он почувствовал, что его поднимают с пола и уносят. Черные ботинки последовали за ним, и Даг поднял глаза. Камиль Дюбуа разглядывал его без особой симпатии.
– Я чуть не схватил его! – с трудом выговорил Даг.
– Хватит молоть чушь, Леруа. Вы убили Фрэнсиса Го. Вы убили этого мальчика. Вы опасный маньяк.
– Что? Го убит? – пробормотал Даг, пытаясь выпрямиться.
– Вы убили его, как и его жену, потому что он знал, что именно вы виновны в убийстве Аниты Хуарес. Потому что он знал, что вы также виновны в убийстве Лоран Дюма. Еще я уверен, что именно вы похитили Луизу Родригес. Вы безумны.
Даг метался на носилках, в то время как санитар безуспешно пытался приладить капельницу.
– Но это все не так! А служащий клуба? С какой стати мне было его убивать?
– Чтобы скрыть свое бегство. Но он успел вас проткнуть гарпуном, который как раз чистил в тот момент.
– Послушайте, Дюбуа, неужели вы сами верите в это нагромождение лжи?
– У нас есть свидетель, Леруа. Кое-кто видел, как вы убивали мальчишку. Почему, по-вашему, мы здесь?
Свидетель? Это невозможно. Заранее подготовленная комбинация. Он стал жертвой дьявольских козней.
– Ваш свидетель лжет. Я требую очной ставки.
– Мы обсудим это позже.
Дюбуа махнул водителю, и дверцы санитарной машины закрылись, но Даг успел заметить на заднем плане чью-то фигуру со множеством косичек на голове. Франсиско! Значит, это Франсиско предупредил копов, это он якобы стал свидетелем убийства мальчика. Франсиско участвовал в заговоре! Санитарная машина начала подниматься на первой скорости. Он решительно выдернул капельницу.
– Э нет, так нельзя! – наклонясь к нему, закричал санитар.
Получив от Дага удар ногами в лицо, он рухнул на металлическую перегородку, пытаясь дотянуться до звонка. Даг склонился над ним и схватил упаковку болеутоляющего, которая торчала у санитара из кармана. В этот момент водитель повернул голову и нажал на тормоза, но Даг уже успел открыть обе дверцы и кубарем покатился по песчаному берегу. Полицейская машина только-только тронулась с места, и ее еще не было видно из-за холмов.
– Стой, – закричал водитель санитарной машины, спрыгивая на землю, – остановись!
Даг сделал вид, будто бросается на него, и шофер поспешил спрятаться за машину. Ему не платили за то, чтобы он голыми руками дрался с серийными убийцами. Полицейская машина, тяжело кряхтя, перевалилась через холм. Даг бросился в заросли, не обращая внимания на острую боль в руке, и скатился по склону, ведущему к морю. Скрип тормозов, разъяренные возгласы. Голос Дюбуа: «Он очень опасен. Не рискуйте понапрасну». Потрескивание радио. Он, несомненно, требовал подкрепления. Даг крался вдоль скалы, цепляясь за ветки здоровой рукой. Хруст, шаги, восклицания. Дюбуа и его люди начали облаву. Он пробирался в расселине скалы, карабкался по мокрому песку. Ветер усилился, волны разбивались о мыс. Он свернулся калачиком в защищенной от ветра небольшой пещере, где было влажно от водяной пыли и отвратительно пахло протухшими крабами. Скоро станет совсем темно. Им придется прервать поиски. Тем более что надвигалась гроза. Даг постарался сделаться невидимым, бесшумным и неподвижным, как эта белая скала, что нависла у него над головой.
Гроза длилась добрых два часа, и последние раскаты грома еще раздавались над морем. Невидимый в своем темном резиновом комбинезоне, Даг медленно крался вдоль зарослей, прислушиваясь к малейшему шуму в ночи. Действие вколотых анальгетиков начало уже проходить, ноги подгибались от слабости, и он остановился в тени огромного бананового дерева, чтобы проглотить пару пилюль. Его обвиняют в убийстве! Да еще каком: в убийстве офицера полиции! Должно быть, копы просто мечтают подстрелить его, как зайца.
Метрах в ста впереди он увидел церковь. В доме священника горел свет. Должно быть, Дюбуа уже допросил отца Леже и, возможно, даже оставил караульного на случай, если Леруа вернется. Он прищурил глаза, силясь разглядеть затаившуюся в темноте фигуру. Но все казалось спокойным: обычный воскресный вечер. Слава богу, полицейские силы Сен-Мартен большой численностью не отличались. Какое-то движение в лесной поросли заставило его подскочить, но, услышав характерное похрюкивание, он успокоился. Из сумрака возник кабан, волоча за собой веревку, которой был привязан к колышку. На его черной волосатой морде читалось явное удивление от неожиданной встречи. Даг почесал его за ушами, затем нагнулся как можно ниже, стал продвигаться на корточках, как когда-то в армии, держа в руке нож с выставленным вперед лезвием.
