Мишо доверял графу. Именно поэтому он отважился встретиться с абсолютно неизвестным человеком, о котором даже секретные службы ройным счетом ничего не смогли разузнать. Интересно, что же этот господин мог рассказать ему? Хорошо или плохо, что о нем ничего не известно? Означало ли это, что он преуспел в искусстве конспирации? И если так, то хорошо это или плохо для президента и для его страны?
В дверь постучали, и в кабинет вошел охранник.
— Месье президент, к вам посетитель.
— Большое спасибо. Пожалуйста, впустите его и оставьте нас наедине.
Сотрудник кивнул и вышел за дверь. Через минуту в кабинет вошел худощавый пожилой мужчина в пальто из верблюжьей шерсти. Президент встал и пошел ему навстречу.
— Полагаю, вы и есть месье Плантард. Я очень рад, что вы смогли прийти.
Пожилой мужчина пожал руку президента, дружелюбно улыбнувшись в ответ. Его руки были узкими, костлявыми и непропорционально большими. Кожа лица была испещрена морщинами, но, несмотря на свой преклонный возраст, он производил впечатление энергичного и умного человека. А легкая усмешка, искрящиеся глаза и очки в металлической оправе лишь усиливали это впечатление.
— Я очень рад познакомиться с вами, месье Мишо.
Внутренне президент вздрогнул, услышав, как незнакомец неуважительно обратился к нему. Но, несмотря на это, он предложил гостю присесть в кресло и сам устроился рядышком. На небольшом столике перед ними уже стояли бокалы, бутылка воды и вазочка со свежей выпечкой.
— Вам может показаться немного дерзким, что я обращаюсь к вам, не употребляя вашу официальную должность, — начал Плантард, усаживаясь в кресло и кутаясь в свое пальто, словно ему было холодно. — Тем самым я просто хочу подчеркнуть, что уважаю вас как человека, а не вашу высокую должность. Месье президент — это имя роли, которую до вас играли уже многие. Но мне хотелось бы поговорить с вами чисто по-человечески. У вас же тоже есть возможность побеседовать с человеком, не придерживаясь протокола. Задавайте ваши вопросы или поделитесь своими заботами, как простой человек, потому что я не осмелюсь предложить свою помощь или имеющуюся у меня информацию президенту.
Мишо отклонился на спинку кресла и обдумал слова гостя. Вот так, всего лишь парой предложений он смог предупредить раздражение хозяина и выказать при этом свое уважение и почтение к нему. Да, очень интересный человек, образованный и остроумный. Судя по внешности, ему можно было дать как минимум семьдесят лет — тем значительнее была его внутренняя бодрость.
— Не имею абсолютно ничего против, месье, — ответил президент, — так как я не знаю ни вашей должности, ни вашей истории, то позвольте мне называть вас месье Плантард.
— Собственно, мне о себе и рассказать-то нечего, помимо того, что вы наверняка уже знаете.
— Должен признаться, что все мои попытки узнать о вас хоть что-нибудь в такое короткое время не увенчались успехом. Может, вы вами хоть немного расскажете о себе?
— Вы позволите мне закурить?
— Пожалуйста.
Плантард достал серебряный портсигар, открыл его и предложил Мишо. Но тот отказался. Гость закурил тонкую сигару.
— Если вы подумали сейчас о моем здоровье, то не могу не согласиться с вами. Но в моем возрасте не придают этому большого значения. Лучшие годы и времена уже давно позади. Старость сама по себе безутешна. И я не намерен продлевать ее, отказываясь от маленьких радостей, — он улыбнулся.
Прикурив, он отклонился на спинку кресла и в задумчивости выпустил густой дым.
— А что мне рассказать о себе? — продолжил он прерванную мысль. — Как меня зовут, вы уже знаете. Я дипломированный коммерсант. После учебы я начал работать в одном издательстве, и тут началась война. На год я попал в немецкий плен, но мне удалось бежать, и я присоединился к движению Сопротивления. После войны я усиленно начал искать работу, стал бизнесменом и проработал в этом качестве аж до восьмидесятых. Импорт, экспорт, банки.
«Если в сороковые годы он был в плену, — подумал Мишо, — значит, ему около восьмидесяти. Ничего себе!»
— Что вы знаете о «Приорате Сиона»? — спросил его президент.
— А вы не любите тратить время зря на всякие условности, не так ли?
— И что вы можете рассказать мне о Жане-Батисте Лароше и его связи с Меровингами?
Плантард кивнул.
— Вы не так давно вступили на эту должность, месье Мишо. И правите страной не так долго, как ваш предшественник. Поэтому можно предположить, что вы еще не сталкивались с этим делом. И вот вы встретились с ним, будучи совсем неподготовленным. Ну, «Приорат Сиона» существует уже очень давно, — он подчеркнул слово «очень», покачав при этом головой, — как вы, наверное, уже знаете, Сион — это старое название иерусалимской крепости, позднее — горы Тамплиеров или даже целого города. Место с огромной силой, которое и в наши дни привлекает не только иудеев, но и христиан и даже мусульман. Какие битвы только не велись за него! Сион — символ всемирного господства народа, избранного самим Господом. Сион — идеальное воплощение центра Вселенной, культурного эпицентра. «Приорат Сиона» — это орден, служащий этому идеальному символу.
— А как насчет Меровингов?
— Династия Меровингов… — Плантард сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым из легких, как бы используя это время для размышлений. — Да, это особая глава в истории Франции. В школе мы все проходили, как еще в шестом веке Меровинги объединили франкские племена и создали единую империю под названием Франция. Меровей как начинатель, Хлотарь, Дагоберт и так далее. В середине восьмого столетия империи Меровингов приходит конец, когда, по приказу Пипина II, убивают Дагоберта II, а последний король Франции из династии Меровингов Хильдерик при помощи папы был отлучен от трона Пипином III. А сын Пипина III был тем самым Карлом, Карлом Великим, который основам династию Каролингов.
— Эта история мне хорошо известна, месье Плантард.
— Охотно верю. А разве не Каролингам мы должны быть благодарны за столько нововведений? Карлу Великому удалось, как никому другому, объединить церковь и светскую власть, укрепить и увеличить империю. Он также очень интересовался искусством, культурой и образованием. Именно благодаря ему появилось движение, заботящееся об обновлении, у него даже было собственное название: Возобновление. Это современный уклад и новый образ мыслей.
Месье Плантард с недоверием посмотрел на свою сигару, когда она чуть не погасла. Он осторожно подул на нее, и пламя снова разгорелось.
— Но знаете ли вы, что кроется между строк этой истории? А вы посмотрите повнимательней. Что именно произошло в 800 году? Коронация Карла Великого, — старик сделал небольшую паузу, а потом продолжил: — Это средневековье, месье Мишо. Темное время, как его еще принято называть. Много знаний было утрачено, а суеверие и откровенная ерунда приобрели твердую почву под ногами. Сколько крови было пролито в бесчисленных войнах! Только подумайте о немыслимых крестовых походах, о Столетней войне… Все это длилось аж до пятнадцатого века! И в конце концов забрезжил свет в конце тоннеля: Ренессанс. Это стало настоящим возрождением, когда люди и власти смогли избавиться от средневекового уклада, когда церковная и светская власть снова разделились, а церковь в итоге подверглась реформации. Вы не верующий человек, месье Мишо, поэтому я смею обратить ваше внимание на следующее. Это церковь покончила с династией Меровингов и, объединившись с Каролингами, подарила им власть. Это церковь начала крестовые походы, подавляла науку и любой прогресс. И ее безусловная власть закончилась с приходом эпохи Ренессанса.
Президент кивнул. Конечно. Он не был явным противником института церкви, но всегда относился к ней критично. Но что в действительности Плантард знал об эпохе Возобновления? А может, он просто манипулировал им? С одной стороны, то, что говорил этот старик, было абсолютной правдой и, может, именно так он хотел заручиться его доверием? Мишо пока не понимал, к чему клонит его гость. К тому, что Меровинги были лучшими правителями?
Тем временем старик продолжал:
— Напрашивается закономерный вопрос: то, что расцвет церкви пришелся на годы правления Каролингов, — это совпадение или нет? И почему то же самое не получилось с Меровингами? Есть одна очень веская причина, почему церковь решила поддержать Каролингов. Потому что в венах Дагоберта и Хильдерика текла одна кровь, и церковь во что бы то ни стало хотела прекратить существование этого рода.
— Кровь Иисуса Христа, — вырвалось у президента.
— Да, кровь Спасителя. Приятно слышать, что вы уже знакомы с этой версией.
— Эта теория настолько нова для меня, что у меня пока что не было возможности обдумать ее. Но я об этом уже слышал.
— Ну, на самом деле это не теория. Каким-то образом — или из-за продолжения рода, или из-за наличия кровных родственников — кровь нашего Спасителя передалась по наследству. Его потомок нашел убежище в Галлии, откуда взял свое начало род Меровингов и всех франков. Но почему церковь была заинтересована в том, чтобы вытеснить единственную в своем роде Божественную династию? Звучит парадоксально, не так ли? Однако ответ очень прост: потому что сила церкви не в Иисусе Христе, а в Воскрешении и в институте церкви, созданном не Иисусом, а Петром. Почему я говорю «наш Спаситель», когда говорю об Иисусе Христе? Потому что Его значение не имеет ничего общего с сегодняшней церковью — от которой, на мой взгляд, нет никакого толку; Иисус был самым ярким представителем и предводителем избранного народа. Это был высокообразованный человек, революционер, гуманист, Ганди своего времени, Сиддхартха, Мартин Лютер Кинг. А прежде всего Он был настоящим и полноправным царем всех иудеев. Римляне знали это. Иисус с легкостью мог бы стать правителем всего мира и уничтожить Римскую империю. Поэтому они и приказали убить Его. Что было в этом Божественного? Решайте сами.
