Стоявшие впереди попятились, начали прятаться за другими, но на смену им появились люди, из гущи толпы. Толпа надвигалась, люди переглядывались в поисках вожака. Белл с каменным, словно из гранита, лицом переводил холодный взгляд с одного человека на другого.
Стоит лишь одному проявить храбрость…
— Ну, кто первый? Как насчет тебя, впереди?
— Взять его! — закричал высокий человек во втором ряду.
Белл выстрелил из «браунинга». Высокий закричал и опустился на колени, зажимая обеими руками окровавленное ухо.
— Девяносто девять, — сказал Исаак Белл.
Толпа попятилась, люди угрюмо переговаривались.
Подошел трамвай, звонком прогоняя рабочих с путей. Белл втащил Луиса Ло в вагон.
— Нельзя его заводить сюда, — сказал кондуктор. — Япошка весь мокрый.
Белл показал водителю трамвая широкое жерло двуствольного «дерринджера».
— Никаких остановок. Прямо к вокзалу Бенисия.
За десять минут, пролетев множество остановок с ожидающими трамвая пассажирами, они добрались до причала парома «Южной Тихоокеанской железной дороги». На другой стороне пролива Порт-Коста шириной в милю Белл видел «Солано», самый большой железнодорожный паром в мире; локомотив вел за собой на паром состав «Оверленд лимитед» из пульмановских вагонов. Белл втащил Ло в кабинет начальника вокзала, представился, купил купейные билеты для поездки через континент и разослал телеграммы. Паром за девять минут пересек пролив. Локомотив вытащил первую половину состава. Маневровый локомотив выталкивал с парома последние четыре вагона. Через десять минут состав снова стал единым и отошел от вокзала Бенисия.
Белл отыскал купе и приковал Луиса к трубе. А когда трансконтинентальный поезд углубился в долину реки Сакраменто, Луис впервые заговорил.
— Куда вы меня везете?
— Луис, из какого вы тонга?
— Я не из тонга.
— Почему вы пытались создать видимость, будто арсенал взорвали японцы?
— Я не стану с вами разговаривать.
— Конечно, станете. Вы расскажете мне все, что я хочу знать: что вы пытались сделать, почему и кто вам приказывал.
— Вам не понять таких людей, как я. Я не буду говорить. Хоть пытайте.
— «Это не мой стиль, — процитировал Белл популярное стихотворение. — Первый удар, — сказал судья».
Луис самодовольно сказал:
— Я читал это ваше «Кейси с битой».[35]
— Вы уже кое-что мне сказали, — ответил Белл. — Только сами еще этого не поняли.
— Что сказал?
Детектив замолчал. В сущности Луис Ло подтвердил его сомнения, что он не просто гангстер из тонга. Он не верил, что китаец и есть шпион, но в Ло было нечто большее, чем обнаруживала сегодняшняя попытка на Мар-Айленде.
— Вы дали мне большое преимущество, — сказал Ло.
— Какое?
— Признали, что вы не такой человек, чтобы пытать меня.
— В Хип Синг так определяют человека?
— Что такое Хип Синг?
— Это вы мне скажите.
— Когда мы поменяемся местами и вы станете моим пленником, — сказал Луис Ло, — я буду вас пытать.
Белл вытянулся на койке и закрыл глаза. Голова болела, и овцы по-прежнему летели кувырком.
— Сначала я использую резак, — начал Ло. — Секач. Острый, как бритва. Начну с вашего носа…
Луис Ло продолжал ярко описывать мучения, которым подвергнет Белла. Это продолжалось, пока Белл не захрапел.
Детектив открыл глаза, когда поезд остановился в Сакраменто. В дверь каюты постучали. Белл впустил двух крепких агентов службы охраны из конторы агентства в Сакраменто.
— Отведите его в багажный вагон и наденьте браслеты на руки и на ноги. Один из вас должен все время оставаться с ним. Второй спит. Я заказал для вас место в пульмане. Вы не должны выпускать его из виду ни на миг. Вы не будете отвлекаться на разговоры с проводниками. Если у него появится синяк или ссадина, ответите передо мной. Я буду постоянно заходить. И будьте особенно бдительны на остановках.
— Всю дорогу до Нью-Йорка?
— Мы пересаживаемся в Чикаго.
— Думаете, его друзья попробуют его освободить?
Белл наблюдал за реакцией Ло и ничего не увидел.
— Прихватили обрезы?
— С автоматической подачей патронов, как вы и велели.
— Пусть попробуют. Ладно, Луис. Идите. Надеюсь, следующие пять дней в багажном вагоне вам понравятся.
— Вы никогда не заставите меня говорить.
— Мы поищем возможность, — пообещал Белл.
Роскошные билеты на поезд, твидовый костюм «известного английского писателя», золотые карманные часы, дорогой багаж и сто долларов — вот все, что понадобилось шпиону, чтобы уговорить лишенного сана Дж. Л. Скелтона сыграть роль Арнольда Беннета. Так докладывал глава филиала агентства в Сан-Франциско, Хорас Бронсон, в телеграмме, ожидавшей Белла в Огдене. Но хотя перспектива долгого тюремного срока страшно напугала его, Скелтон понятия не имел, зачем его наняли играть роль патрона путешествующих учеников-миссионеров.
«Он поклялся на стопке библий, — сухо писал Бронсон, — что не знает, почему ему заплатили еще сто долларов, чтобы он вернулся к роли священника и провел службу в церкви на Мар-Айленд. И утверждает, что не знает, почему Гарольд Винг и Луис Ло старались сделать вид, будто это японцы подорвали арсенал на острове, чтобы повредить корабли Великого белого флота».
Хорас Бронсон ему верил. Исаак Белл тоже. Шпион умел заставить других выполнять грязную работу. Как большие орудия Артура Ленгнера, он оставался за много миль от взрыва.
Многое мог бы объяснить источник пропуска, с помощью которого Луис провел свой фургон на борт парома. Но пропуск сгорел при взрыве, как и фургон и грузовик. Даже мул не мог помочь. Его украли в Вика накануне. Охранники, пропустившие сотни фургонов и грузовиков, не смогли вспомнить ничего полезного о пропуске или фургоне с клубникой, который они пропустили на остров.
Два дня спустя, когда поезд пересекал Иллинойс. Белл принес Луису газету из Чикаго. Гангстер из тонга лежал на койке в темном, багажном вагоне без окон, его запястье и лодыжка были прикованы к металлической раме. Сыщик, охранявший его, дремал на стуле.
— Сходите за кофе, — приказал ему Белл, и, когда тот вышел, показал газету Луису.
— Свежая. Новости из Токио.
— Какое мне дело до Токио?
— Японский император пригласил американский Великий белый флот в Японию с официальным визитом, когда флот пересечет океан.
Непроницаемая маска, которую привычно носил Луис, чуть дрогнула. Белл заметил, как на мгновение поникли плечи Луиса, что свидетельствовало о рухнувших надеждах: неудачное покушение на флот не вызвало обострения отношений между Японией и Соединенными Штатами.
Белл удивился. Почему Луису это так важно? Ведь он уже пойман. Его ждет тюрьма, если не веревка, и он потерял деньги, которые ему заплатили бы за успех. Но что ему нужно? Может, им движет не только жажда наживы?
— Можно предположить, Луис, что его императорское величество не пригласил бы флот, если бы вам удалось выдать взрыв верфи на Мар-Айленде за дело рук японцев.
— Какое мне дело до японского императора?
— Вот в этом мой вопрос. Зачем китайскому гангстеру из тонга пытаться разжечь вражду между Японией и США?
— Идите к черту!
— И ради кого? Ради кого вы это делали, Луис?
Луис Ло насмешливо улыбнулся.
— Довольно сотрясать воздух. Пытайте меня. Ничто не заставит меня говорить.
— Мы найдем способ, — пообещал Белл. — В Нью-Йорке.
Вооруженные до зубов чикагские ван дорны, усиленные полицией, вывели Луиса Ло из «Оверленд лимитед», провели по вокзалу Ласаль и посадили в «Твентис сенчури лимитед». Никто не пытался освободить Луиса или убить его, чего, в общем, ожидал Белл. Он решил оставить его под присмотром службы охраны, пока «Твентис сенчури» не пришел в Нью-Йорк. На Центральном вокзале, когда другой отряд ван дорнов посадил Луиса в грузовик и отвез на Бруклинскую военную верфь, Белл оставался вне поля зрения Луиса. Лоуэлл Фальконер помог Луису Ло провести первую ночь на гауптвахте флота.
Белл ждал капитана на его турбинной яхте. «Динамо» была причалена к пирсу верфи между Корпусом 44 и огромной деревянной баржей, которую должен был тащить морской буксир. На барже инженеры воздвигали решетчатую мачту, полномасштабную модель мачты, уменьшенную копию которой Белл видел в мастерской Фарли Кента.
Высоко над головой голубое небо заслоняла корма Корпуса 44. Броневая обшивка выше поднялась по каркасу, и постройка все больше напоминала корабль. Если он станет хотя бы наполовину таким боевым кораблем, какой видел Фальконер и над каким работали Аласдер Макдональд и Артур Ленгнер, враг, когда его собственные корабли будут пылать и выходить из строя, никогда не увидит этот корабль с такой точки.
