Матросы молча проводили Белла и его пленника на борт. Яхта задним ходом вышла в реку и пошла вниз по течению. Прошла под Бруклинским мостом, миновала Баттери и набрала скорость в Верхнем заливе.
— Если собираетесь бросить меня за борт, — сказал Луис Ло, — не забудьте: я умею плавать.
— В наручниках?
— Полагаю, вы, будучи выше пыток, предварительно снимете их.
Рулевой увеличил скорость до тридцати узлов. Белл отвел Ло в темную каюту. Они сидели там, защищенные от ветра и брызг, пока «Динамо» пересекала Нижний залив. Белл видел в иллюминаторе свет маяка. Когда «Динамо» поднялась на первой атлантической волне, Луис Ло спросил:
— Куда вы меня везете?
— В море.
— Как далеко в море?
— Примерно на пятьдесят миль.
— На это уйдет вся ночь.
— Не для этого судна.
Рулевой демонстрировал достоинства яхты. Прошел час. Движение турбин замедлилось, яхта затормозила. Неожиданно она во что-то ткнулась и остановилась. Белл взял Луиса за руку, проверил, не открыл ли он наручники, и вывел его на палубу. Молчаливые матросы помогли им перебраться на баржу. «Динамо» отошла и стала быстро уходить. Через несколько минут уже можно было различить только пламя из ее труб, потом и оно исчезло в ночи.
— Что теперь? — спросил Луис Ло.
Кремовая пена блестела в звездном свете. Баржа раскачивалась в такт движению волн.
— Теперь поднимемся.
— Поднимемся? Куда?
— На мачту.
Белл видел, как Луис Ло посмотрел на мачту. Воздушная конструкция была так высока, что верхушкой словно задевала звезды.
— Что это? Где мы?
— На барже-мишени. Баржа стоит на якоре на Атлантическом полигоне флота Соединенных Штатов. Инженеры-испытатели построили на барже эту мачту высотой сто двадцать пять футов — последнее слово в строительстве мачт с марсовыми корзинами.
Белл поднялся на две ступеньки, раскрыл наручник на правой руке Ло и застегнул его на своем запястье.
— Готовы? Поднимаемся.
— Куда?
— Вот по этой лестнице. Когда я подниму ногу, вы поднимете руку.
— Зачем?
— На рассвете пройдут испытательные стрельбы; нужно проверить, как эта мачта ведет себя в боевых условиях, когда по нас стреляют из двенадцатидюймовых орудий. Любой шпион, достойный своего имени, многое отдал бы, лишь бы стать тому свидетелем.
Подъем на смотровую площадку оказался долгим, но ни один из них не запыхался, когда они добрались до платформы.
— Вы в отличной форме, Луис.
Белл снял наручник с его щиколотки и приковал к одной из труб, из которых состояла мачта.
— Что теперь?
— Теперь подождем рассвета.
Подул холодный ветер. Мачта раскачивалась, словно вздыхала.
При первом свете стал виден силуэт броненосца на горизонте.
— «Нью-Гэмпшир», — сказал Белл. — Я уверен, вы узнали корабль по трем трубам и старомодному носу-тарану. И должны помнить, что на корабле вдобавок к четырем двенадцатидюймовым орудиям есть еще семи- и восьмидюймовые. Теперь совсем скоро.
Броненосец выплюнул красную вспышку. Пятисотфунтовый снаряд просвистел мимо, как грузовой поезд. Луис пригнулся.
— Что? — закричал он. — Что?
Грохот выстрела утих.
Новая вспышка. Пролетел еще один снаряд, ближе.
— Скоро пристреляются, — сказал Белл Луису Ло.
Красная вспышка выстрела из двенадцатидюймового орудия. Снаряд поднял фонтан в пятидесяти ярдах от баржи. Мачта задрожала. Луис Ло закричал:
— Вы сумасшедший!
— Говорят, у этих орудий особо надежная винтовая нарезка, — ответил Белл.
Снова пролетел снаряд. Луис закрыл лицо руками.
Вскоре света было достаточно, чтобы Белл смог взглянуть на свои золотые часы.
— Еще несколько одиночных выстрелов. Потом начнется стрельба залпами. А закончат бортовыми залпами из всех орудий.
— Хорошо! Хорошо! Признаюсь: я из тонга.
— Вы не просто из тонга, — холодно ответил Белл.
Наградой ему стало удивление на обычно бесстрастном лице Луиса.
— Что это значит?
— Сунь Цзы[36] об искусстве войны. Позвольте процитировать вашего соотечественника: «Будьте так неуловимы, чтобы казалось, будто вы невидимы…»
— Не понимаю, о чем вы.
— Вы сами сказали мне в поезде: «Нас считают наркоманами или бандитами из тонга». Кто вы на самом деле?
Прогремел залп. Два снаряда пролетели через мачту. Она устояла, но раскачивалась из стороны в сторону.
— Я не из тонга.
— Вы только что сказали, что вы из тонга. Что правда?
— Я не гангстер.
— Перестаньте говорить, кем вы не являетесь, и скажите, кто вы.
— Я из тонгменгуя.
— Что такое тонгменгуй?
— Китайский революционный союз. Тайное движение сопротивления. Мы жертвуем жизнью, чтобы оживить китайское общество.
— Объясните, — сказал Исаак Белл.
В потоке слов Луис Ло признал, что он яростный китайский националист, стремящийся низложить продажную императрицу.
— Она душит Китай. Англия, Германия, вся Европа, даже США кормятся телом умирающего Китая.
— Если вы националист, что вы делаете в Америке?
— Броненосцы-дредноуты. Китай должен построить современный флот, чтобы отогнать колониальных хищников.
— Взорвав Великий белый флот в Сан-Франциско?
— Это не для Китая. Это для него.
— Для него? О ком вы говорите?
Бросив испуганный взгляд на «Нью-Гэмпшир», Ло сказал:
— Есть человек — шпион, — который платит. Не деньгами, но ценной информацией о дредноутах других государств. Мы, Гарольд Винг и я, передавали эти сведения китайским кораблестроителям.
— А вы расплачиваетесь тем, что выполняете его просьбы?
— Совершенно верно, сэр. Можно нам теперь спуститься?
Белл понимал, что это большой прорыв в деле. Именно этого независимого шпиона Ямамото пытался выдать в обмен на свой беспрепятственный уход. Луис снова подвел Белла к нему.
— Вы работаете на трех хозяев. Китайский флот. Ваше движение сопротивления «Тонгменгуй». И шпион, который платил вам за нападение на арсенал на Мар-Айленд. Кто он?
Мимо промчался еще один грузовой состав. Мачта дрожала.
— Я не знаю, кто он.
— Кто ваш посредник? Как он отдает вам приказы и передает сведения?
— Через почтовые ящики. Он оставляет приказы, сведения и деньги на расходы в почтовых ящиках. — Ло пригнулся перед очередным снарядом. — Можно, мы сейчас спустимся?
Сверкая в лучах утреннего солнца, все орудия «Нью-Гэмпшира» нацелились в мачту.
— А вот и бортовой залп, — сказал Белл.
— Вы должны мне поверить.
Белл сказал:
— Я испытываю к вам расположение, Луис. Вы не стали стрелять в меня, пока я не спрыгнул с поезда.
Луис Ло смотрел на броненосец.
— Я не щадил вас. Просто мне не хватило решимости нажать на курок.
— Мне хочется позволить вам спуститься, Луис. Но вы рассказали не все, что знаете. Я не верю, что все приходило почтой.
Луис Ло бросил еще один испуганный взгляд на белый броненосец и окончательно сломался.
— Напасть на арсенал на Мар-Айленде нам приказал Командор Томми Томпсон.
— Как вы связались с бандой «гоферов»?
— Шпион подкупил Хип Синг, чтобы они от своего имени обратились к Командору Томми Томпсону, представив нас как тонгов.
Белл передал Луису Ло белоснежный платок.
— Помашите.
Он помог Луису спуститься с мачты. Когда они добрались до баржи, на катере подплыли офицеры с полигона. Они были вне себя от ярости.
— Как вы…
— Я думал, вы никогда не перестанете стрелять. Мы проголодались.
— Ни на мгновение не поверю, что Командор Томми шпион, — сказал Исаак Белл Джозефу Ван Дорну. — Но бьюсь об заклад, что Томми знает, кто он.
— Лучше бы ему знать, — ответил Ван Дорн. — Облава на его территории лишит копов вагона денег и заставит потратиться на весьма дорогие услуги, чтобы не дать вмешаться Таммани-холлу.[37]
Рослый детектив и его широкогрудый босс наблюдали за облавой из «мормона», припаркованного напротив салуна Командора Томми на Тридцать девятой улице.
— Зато нас полюбят железные дороги, — сказал Белл, и босс признался, что несколько железнодорожных магнатов уже поблагодарили его за то, что он сократил ущерб от действий «гоферов».
— Ну, хорошо хотя бы то, что после этого сеть шпиона заметно уменьшится.
— На это я не рассчитываю, — ответил Исаак Белл, не забывший, что узнал в поезде к Сан-Франциско о взрыве на торпедной станции в Ньюпорте.
Дюжина железнодорожных полицейских возглавила облаву. Они выломали дверь в салун, ломали мебель, били бутылки и выбивали днища из бочек с пивом. Внутри гремели выстрелы. Парни Гарри Уоррена стояли с наручниками наготове; они провели с десяток «гоферов» в наручниках в полицейский фургон.
