Билли зевнул.
— Косвенные улики. Я их боюсь.
— Ты, я вижу, очень устал.
— Не стою на ногах.
— У меня только одна спальня, но ты можешь воспользоваться диваном.
Билли покачал головой:
— Меня это поражает.
— Мое гостеприимство?
— Нет. То, что я здесь.
— Искусство трансформирует, Билли.
— Мои представления изменятся, когда я проснусь?
— Нет, — покачал головой Валис. — Ты уже сделал выбор.
— С этими выборами ты устроил мне серьезную проверку.
— Они дали мне возможность окончательно оценить твой потенциал.
— Эти диваны такие чистые, а я весь грязный.
— Ничего страшного, — заверил его Валис. — Обивка моющаяся.
Когда они одновременно поднялись с кресел, Билли выхватил из-под футболки баллончик «мейса».
Застигнутый врасплох, Валис попытался отвернуться.
Их разделяли каких-то десять футов, и Билли пустил струю газа художнику в глаза.
Ослепленный, Валис попытался схватить револьвер со столика, но лишь сбросил его на пол.
Билли проскочил мимо него, поднял револьвер, тогда как Валис хватал руками воздух в попытке найти Билли.
Обойдя выродка сзади, Билли со всей силой ударил рукояткой револьвера по затылку, тут же нанес второй удар.
Уже без привычной грациозности Валис грохнулся на пол лицом вниз. Билли опустился на колени, чтобы убедиться, что выродок отключился. Так и было.
Рубашку Валис заправил в брюки. Билли вытащил полы, натянул рубашку на голову, образовав мешок, а потом завязал полы крепким узлом.
Не для того, чтобы лишить Валиса возможности что-либо увидеть, но в качестве повязки на случай, если ударами он повредил кожу и начнется кровотечение. Билли не хотел, чтобы на ковре остались пятна крови [30].
Билли натянул на руки латексные перчатки. Ему предстояла работа.
Спальня была еще более роскошной, чем остальные помещения дома на колесах. Ванная блистала мрамором, стеклом, зеркалами, золотым покрытием кранов.
На столике в спальне стоял сенсорный экран, управляющий всеми системами дома, от музыки до блокирования дверей.
Вероятно, доступ к этим системам мог получить только человек, знающий пароль. К счастью, Валис не выключил экран после того, как привел в действие панели, открывающие выставочные стенды, и щитки, закрывшие окна.
А включить и выключить ту или иную систему не составляло труда: следовало лишь прикоснуться пальцем к соответствующей иконке. Первым делом Билли открыл входную дверь.
В гостиной Валис лежал в том же состоянии, обмякший и без сознания, с рубашкой, завязанной на голове.
Билли выволок художника через кухню в кабину. Потом спустил вниз по ступенькам на траву.
До рассвета оставался какой-то час. Тонюсенький серп месяца уже «поджимал» звезды где-то за западным горизонтом.
«Эксплорер» Билли припарковал между шатром и домом на колесах, так что с шоссе видно его не было. В такой час дорога пустовала.
Билли подтащил Валиса к внедорожнику.
Поблизости никто не жил. И таверна на другой стороне шоссе давно уже закрылась.
Так что выстрел Валиса в кресло никто услышать не мог.
Билли открыл заднюю дверцу. Разложил на полу багажного отделения одно из одеял, которыми маскировал труп Ральфа Коттла.
На земле Валис дернулся. Начал стонать.
Билли внезапно почувствовал слабость: закончились не столько физические силы, сколько моральные и эмоциональные.
«Мир вертится, и мир меняется, но одно остается неизменным. Как ни маскируй, в этом никаких перемен нет: идет постоянная борьба Добра и Зла».
С другим одеялом Билли опустился на колени рядом с прославленным художником.
Сунув револьвер в складки одеяла, используя последнее как глушитель, выпустил пять оставшихся пуль в грудь выродку.
Не решился ждать, выясняя, услышал кто выстрелы или нет. Быстренько разложил дымящееся одеяло на земле и закатал в него мертвеца.
Затолкать труп в «Эксплорер» оказалось сложнее, чем ожидал Билли. По сравнению с хрупким Ральфом Коттлом Валис весил куда больше.
Если бы кто-либо снимал Билли на видео, получилась бы классическая черная комедия. Это был один из тех моментов, когда он задался вопросом о предназначении Бога; нет, в его существовании Билли не сомневался, задался вопросом о предназначении.
Загрузив Валиса в багажное отделение, Билли захлопнул заднюю дверцу и вернулся в дом на колесах.
После выстрела Валиса пуля пробила кресло и отрикошетила от деревянной стенной панели. Билли попытался ее отыскать.
Поскольку отца и мать убили из этого самого револьвера калибра 0,38 дюйма, в архивах полиции оставались результаты баллистической экспертизы револьвера. Он сомневался, что при расследовании до нее доберутся, но не хотел рисковать.
Через несколько минут Билли нашел пулю под кофейным столиком и сунул в карман.
Полиция сразу бы определила, что дыра в кресле проделана пулей. То есть копы поняли бы, что в доме на колесах стреляли, но тут уж ничего поделать было нельзя.
Не могли они, однако, узнать другого: стреляли в Валиса или Валис. Без крови не было никакой возможности определить, в отношении кого совершалось насилие.
Медленно поворачиваясь вокруг своей оси, Билли пытался вспомнить, прикасался ли он к поверхностям, с которых можно было снять отпечатки пальцев. Нет. Следы его пребывания в доме на колесах отсутствовали.
Он оставил стальные щитки опушенными. Оставил поднятыми панели перегородки между гостиной и той частью кухни, что служила столовой, выставляющими напоказ коллекцию рук и лиц.
Не закрыл дверь, когда вышел из дома на колесах. Открытая, она приглашала войти.
И уж внутри гостей ждал сюрприз.
Ни одна машина не появилась на шоссе, и когда он выезжал с луга на мостовую.
Если следы протектора и остались около дома на колесах, на траве и насыпи, Билли не сомневался, что прибывшие строители все затопчут.
Вновь он оказался у лавовой трубы, на этот раз подъехав другим маршрутом, чтобы не мять те же кусты, что и прежде.
Пока Билли отвинчивал крышку, кроваво-красная заря подсветила силуэты гор на востоке.
Молитва, понятное дело, была бы здесь неуместной.
И Билли показалось, что вниз Валис летел с большей скоростью, чем три других трупа, словно что-то притягивало его снизу.
Когда доносящиеся из лавовой трубы звуки смолкли, Билли скопировал Валиса: «Я старше. У меня больше опыта. Козел». Потом вспомнил, что надо бросить в лавовую трубу бумажник Лэнни, и установил крышку на место.
Когда ночь предпринимала последнюю, отчаянную попытку не уступить дню, Билли припарковал «Эксплорер» за гаражом Лэнни. Сам вошел в дом.
Четверг был вторым выходным Лэнни. Никто не стал бы интересоваться, как он проводит свободное от службы время, то есть искать бы его начали не раньше пятницы.
Хотя Валис и сказал, что не оставил в доме ничего компрометирующего, когда появлялся здесь в последний раз, Билли решил еще раз обыскать дом. Некоторые люди не заслуживали доверия.
Он начал со второго этажа, от усталости каждое движение давалось с трудом, в конце концов добрался до кухни, так ничего и не найдя.
Мучимый жаждой, взял с буфетной полки стакан, набрал холодной воды. Перчатки он не снимал, поэтому мог не беспокоиться насчет отпечатков пальцев.
Утолив жажду, вымыл стакан, протер посудным полотенцем, поставил на то самое место, откуда брал.
Но что-то его тревожило.
Он подозревал, что из-за усталости что-то пропустил. Увидеть — увидел, но не придал значения.
Вернувшись в гостиную, обошел диван, на котором Валис усадил труп Ральфа Коттла. Не обнаружил пятен ни на диване, ни на ковре под ним.
Билли поднял диванные подушки, чтобы проверить, не завалились ли между ними какие-то вещи из карманов Котгла. Ничего не найдя, вернул подушки на место.
Тревога не отпускала, и он сел, чтобы подумать, попытаться определить, чем она вызвана. Поскольку сильно перепачкался, на стул или в кресло садиться не решился, скрестив ноги, устроился на полу.
Он только что убил человека, или нечто в человеческом образе, но его волновала грязь на мебельной обивке. Он по-прежнему уважал нормы приличия. Тактичный маленький дикарь.
Последняя мысль показалась ему крайне забавной, и он рассмеялся. Чем дольше он смеялся, тем более забавной представлялась ему забота о чистоте мебельной обивки, а потом он уже смеялся над собственным смехом, раскаты которого веселили его.
Он знал, что это опасный смех, что он может перейти в истерику, нарушить с таким трудом удерживаемое душевное равновесие. Поэтому улегся на спину, вытянулся, задышал ровно и глубоко, чтобы успокоиться.
Смех начал затихать, ему уже не приходилось так глубоко дышать, и в результате он позволил себе уснуть.
Билли проснулся, не понимая, где находится, поначалу, моргая и глядя на ножки стульев, кресел, диванов, решил, что заснул в холле отеля, и удивился, как это никто из персонала не побеспокоил его.
