Клаудия побледнела и рассказала все, что знала об Аниэле.
— Уайтчепел… — пробормотала Сара и выразительно посмотрела на Энди. Затем снова вернулась к Клаудии. — Значит, это был темный мужчина?
Клаудия кивнула.
— Да, так рассказала другая девушка. Невысокий, темная кожа, обычная одежда. — У Клаудии дрожали руки. — А хирург, — начала она, теперь уже более заинтересованно, — что ты знаешь о нем?
— Пока мы почти ничего о нем не знаем. Непонятно даже, дипломированный ли он врач. Мы знаем, что лица удалены профессионально и, похоже, в операционной. А почему ты спрашиваешь?
— Просто так, — быстро ответила Клаудия.
Слишком быстро. Сара прищурилась.
— Клаудия, ты должна рассказать нам все, — надавила она.
— Я ничего не знаю. — Клаудия явно нервничала. — Или предъявите мне обвинение, или выпускайте.
— Ты не волнуйся, что тебе предъявить — это мы быстро сообразим, — вмешался Энди.
— А если я буду сотрудничать?
Энди кивнул.
— Возможно, мы что-нибудь придумаем. Не могу ничего обещать, но, возможно, тебя не вышлют.
— И это все? — хмыкнула Клаудия, хотя видно было, что она растеряна.
— Что тебе известно? — спросила Сара. — Послушай, по твоей вине могут погибнуть люди. Аниэла могла стать жертвой преступника.
— Заткнись! — крикнула Клаудия. Теперь она злилась по-настоящему.
Саре это было только на руку.
— Ты можешь спасти ей жизнь. И пока ты молчишь, она где-то там, наедине с сумасшедшим, у которого в руках скальпель.
— Ты не знаешь этого наверняка! — прошипела Клаудия.
— Я не знаю. А ты знаешь! Ты знаешь что-то, и если не скажешь, то, клянусь тебе, умрут люди. Он еще не закончил, не достиг совершенства. Угадай, на ком он будет практиковаться?
Энди молчал.
Сара медленно выдохнула. Терпение, тут нужно терпение… Она перегнула палку, не нужно было так нажимать на то, что девушки могут стать жертвами.
— В этом деле замешан мужчина, еврей. Мы так думаем. Мы пока не знаем, кто это, но он наш главный подозреваемый. Сейчас мы его ищем. Сначала я хотела спросить тебя о нем, Клаудия. О еврее. Но теперь я думаю, ты что-то знаешь о хирурге. Я права?
Клаудия смертельно побледнела и задрожала.
— Еврей? Как его зовут?
Сара подошла к ней, взяла за руку. Она думала, что Клаудия отдернет руку, но этого не произошло.
Джек и Малик теряли время в Главном полицейском управлении Хакни, ожидая инспектора Уоллеса, начальника окружного отдела по раскрытию тяжких преступлений. Джек взглянул на часы.
— Черт! — вырвалось у него, и Малик удивленно обернулся. — Мне нужно позвонить.
Он набрал номер Джейн Брукс, которая, похоже, ждала его звонка, — судя по скорости, с которой она подняла трубку.
— Думаю, вы хотите отменить встречу.
— На коленях молю о прощении, — ответил Джек.
Джейн рассмеялась, и он вздохнул с облегчением.
— Не нужно, Джек. Все в порядке. Но помните о «Призраках». Нам нужно встретиться как можно быстрее.
— Знаю. Я не отказываюсь от вашей помощи, просто вышел на важный след.
— Джек, отличная новость! — искренне обрадовалась она. — Мы можем увидеться позже.
— Я не знаю, когда освобожусь. Мне бы не хотелось полностью рушить ваши планы на вечер.
— Вам повезло. У меня как раз нет никаких планов. Позвоните мне, когда закончите. Если будет не слишком поздно, мы встретимся и поговорим. Думаю, это пойдет на пользу вам и вашему делу.
— Я обязательно перезвоню. Спасибо за понимание.
— Не зря же меня называют Мамочкой Брукс, — усмехнулась она.
Джек тоже улыбнулся.
— Я позвоню, как только освобожусь.
— Удачи, Джек!
Пока он говорил по телефону, к Малику подошел высокий мужчина, и Джек поспешил к ним.
— Инспектор Уоллес?
Мужчина кивнул:
— Простите, что заставил вас ждать. Сегодня все вверх дном. Вы слышали об аварии на подстанции? Мы целый день просидели без электричества.
— Слышали. — Джек пожал ему руку. — Джек Хоксворт. Спасибо, что согласились помочь.
— Ну что вы! Я сам хочу поймать ублюдка, убивающего жителей моего округа.
Джек ухмыльнулся. Ну да, кто бы сомневался!
Уоллес жестом пригласил их следовать за собой.
— Чем я могу помочь «Пантере»? — спросил он.
— Нужно найти одного человека из хасидского сообщества, — объяснил Джек, когда они расположились в конференц-зале.
Уоллес поморщился.
— Мы почти не работаем с этой группой: по статистике, среди хасидов не совершаются тяжелые преступления. Как правило, убийства в Хакни происходят на бытовой почве, но я ни разу не имел дела с представителями общины. Они держатся особняком, но никогда не создавали нам проблем! Кроме времени Пурима, это самые тихие соседи. Вежливые, законопослушные. Вы уверены, что подозреваемый из хасидов? — Джек кивнул, и Уоллес нахмурился. — Тогда вам нужно поговорить с Бобом Харрисоном, дежурным сержантом из Стамфорд-Хилл. Думаю, он вам поможет. Боб хорошо осведомлен о традициях еврейского сообщества, их образе жизни. Я сейчас его позову.
Уоллес вышел и через несколько минут вернулся с румяным крупным мужчиной в униформе, который представился как Боб Харрисон.
— Значит, вы ищете в Вольво-сити? — спросил Харрисон.
Похоже, это была шутка, но Джек ее не понял и вопросительно посмотрел на Боба.
— Местные жители и некоторые наши ребята называют еврейский район Вольво-сити, потому что там почти у всех «вольво». Представляете, они покупают их оптом! — объяснил сержант. Джек удивился еще больше, а Боб продолжал: — Да, иногда двадцать или тридцать машин за один раз. Вы и представить себе не можете, как счастливы местные дилеры. Кажется, у Би-би-си есть документальный фильм, который так и называется — «Вольво-сити»!
Малик слушал с невозмутимым лицом, Джек кашлянул. Интересно, какая машина у Боба?
— Спасибо, очень интересно. Мы ищем человека из Стамфорд-Хилл. Его отличительная черта — рыжие волосы.
— Рыжий, да? Достаточно редкий тип, но я встречал такое несколько раз.
— У меня есть свидетель, который видел, как этот человек разговаривал с одним из владельцев лодки около речного клуба Ли и с ним была женщина. Свидетель обратил на это внимание, потому что хасиды почти не общаются с посторонними и практически никогда не спускаются к берегу реки.
Боб внимательно все выслушал и спросил:
— Рыжие волосы — это единственная примета?
— Нет. Я знаю его имя. И даже знаю, где он живет. Это Шлимэй Кац. Вам знаком этот человек?
Харрисон покачал головой.
— Нет.
Джек разочарованно вздохнул.
— Он крупный такой, широкоплечий, со страшными бровями, — вспомнил Джек забавную деталь.
Внезапно Боб заинтересовался:
— Страшные брови? Подождите, кажется, я знаю, о ком идет речь. Я не знаю его имени, но он живет на Олдхилл-стрит, правильно? В нескольких минутах ходьбы от Лингвуд-роуд?
— Именно. Я только что оттуда. Там пусто.
— Если не ошибаюсь, он работает в благотворительной организации «Хабад-Любавич». Это прямо за магазином, где продают соленую говядину.
— Кто управляет благотворительной организацией? — спросил Джек.
— Местный раввин, — ответил Уоллес. — Правильно, Боб?
Сержант кивнул.
— Они предоставляют разные услуги: ясли, профессиональные курсы, финансовую и юридическую консультацию и тому подобное. Только для хасидской общины.
— И кем там работает Кац?
Боб почесал голову.
— Трудно сказать. Кажется, все мужчины обязаны работать на благо сообщества. Ну, вы знаете, как наши ездят волонтерами.
Джек кивнул.
— Ну а хасиды остаются дома и заботятся о своей культуре. Думаю, Кац просто выполняет свою повинность — не знаю, есть ли у него какая-нибудь должность. Если хотите, я могу отвести вас и инспектора Хана к ним в офис. Этот Кац… он странный даже для общества странных людей. Хотя они не странные, они… — Боб пару мгновений подыскивал слово, — скажем, немного отдалены от нас. Но это очень вежливые и приличные люди.
— Вперед! — скомандовал Джек.
Мойша Глюк внимательно смотрел на Шлимэя. Они вышли из синагоги и теперь сидели на лавочке в Стамфордском парке. Их дыхание превращалось в клубы пара.
— Они вышли на тебя, — сказал Глюк.
Кац хмуро кивнул.
— Мне позвонил Намзул, велел убираться подальше, потому что полиция скоро будет у меня. Соседи подтвердили. Я просто не знаю, как это могло произойти.
— Я знаю, — сказал Глюк. — Сын Рубена Гольдмана видел тебя.
— Как? Где?
— На берегу реки, очевидно, когда ты грузил китаянку.
— Было темно, вокруг никого. Не было там никаких байдарочников. Клуб и кафе были заперты. Не было ни собачников, ни бегунов. Говорю тебе, Мойша, там никого не было, иначе я не повел бы ее.
