– Очень рада, крошка, – засмеялась Тони.
– Помни, мы всегда вместе, – добавила Алетт. Настала пора для последнего шага – интеграции.
– Вот и хорошо. Эшли, попрощайтесь с Тони и Алетт. Эшли глубоко вздохнула:
– Прощайте, Тони, Алетт.
– Прощай, Эшли.
– Береги себя, Эшли.
Уже через несколько минут Эшли погрузилась в состояние глубокого гипноза.
– Эшли, больше вам нечего бояться. Все проблемы решены, – начал Келлер. – Отныне вы сами способны защищаться и не нуждаетесь в “заместителях”. Ваша жизнь в ваших руках. И не стоит прятаться от трудностей, нужно стараться решить все проблемы. Вы взрослый человек и вполне способны с ними справиться. Вы согласны со мной?
– Да, доктор. Я готова ко всему и ничего не боюсь.
– Прекрасно. Тони? Молчание.
– Тони? Молчание.
– Алетт? Тишина.
– Алетт! Тишина.
– Они ушли. Теперь вы полностью исцелились, Эшли, и стали новым человеком. Все кончено. Лицо Эшли осветилось радостью.
– Просыпаетесь на счет “три”. Один…, два…, три… Эшли открыла глаза и по-детски восторженно заулыбалась.
– Это…, это случилось, верно?
– Да, Эшли. Все прошло.
– И я свободна! – восторженно выдохнула девушка. – О, спасибо, Гилберт. Я…, я чувствую себя так, словно непроницаемый черный занавес, который отгораживал меня от обычных людей, неожиданно поднялся.
Доктор Келлер взял ее за руку:
– Не могу выразить, как счастлив. Следующие несколько месяцев уйдут на различные тесты, и, если все обернется, как я ожидаю, мы отпустим вас домой. Как только обоснуетесь, я договорюсь об амбулаторном лечении.
Эшли кивнула, слишком переполненная эмоциями, чтобы говорить.
Доктор Келлер сдержал слово и попросил Отто Луисона вызвать независимых психиатров-экспертов. В тестах использовались гипнотерапия и амитал натрия.
– Здравствуйте, Эшли. Я доктор Монфорт и хотел бы задать вам несколько вопросов. Что скажете о себе?
– Я в полном порядке, доктор. Чувствую, что наконец оправилась от долгой и тяжкой болезни.
– Как по-вашему, вы дурной человек?
– Нет. Я знаю, что совершала много ужасных поступков, но не считаю, что несу за них ответственность.
– Вы кого-то ненавидите?
– Нет.
– А отец? Как вы к нему относитесь?
– Когда-то ненавидела так, что хотела убить. Но теперь все ушло. Видимо, он сам над собой не властен. Слабый человек и несчастный. Надеюсь, он когда-нибудь обретет покой.
– Вы хотели бы снова увидеться с ним?
– Думаю, будет лучше, если этого не произойдет. У него своя жизнь, у меня своя. Новая.
– Эшли!
– Да?
– Я доктор Вон. Хотелось бы немного потолковать с вами.
– Пожалуйста, доктор.
– Вы помните Тони и Алетт?
– Разумеется. Но их больше нет.
– Что вы к ним испытываете?
– Вначале, узнав о них, смертельно испугалась, но теперь понимаю, что нуждалась в них. И благодарна за все, что они сделали для меня.
– Вы крепко спите по ночам?
– Теперь да.
– Можете рассказать свои сны?
– Раньше я страдала от кошмаров. Кто-то постоянно гнался за мной. Преследовал, хотел убить. Я думала, что не проживу долго.
– А сейчас? По-прежнему мучаетесь кошмарами?
– Нет. Больше нет. У меня самые мирные сны. Я вижу яркие цветы, смеющихся детей. Что мне приснилось прошлой ночью? Что я на лыжном курорте и лечу с крутого склона. Это было чудесно. Теперь я больше не боюсь холода.
– А отец? Как вы к нему относитесь?
– Желаю ему счастья и хочу сама стать счастливой.
***– Здравствуйте, Эшли. Рад видеть вас.
– Здравствуйте.
– Я доктор Хелтерхофф.
– Счастлива с вами познакомиться.
– Мне никто не говорил, как вы красивы. Кстати, по-вашему, вы хороши собой?
– Ну…, довольно привлекательна…
– Я слышал, что у вас прекрасный голос. Это правда?
– Я нигде не училась, но умудряюсь не фальшивить, – рассмеялась девушка.
– И к тому же рисуете. Хорошо?
– Неплохо для любителя.
Доктор задумчиво изучал лицо девушки.
– У вас есть какие-то проблемы, которые вы хотели бы обсудить со мной?
– Сейчас даже сообразить не могу. Кажется, нет. Меня прекрасно лечили.
– Не хотели бы вы уехать отсюда в широкий мир?
– Я много думала об этом. Очень страшно, но в то же время эта мысль меня волнует.
– Боитесь, что не найдете места среди людей?
– Нет. Я хочу начать новую жизнь. Меня не зря считают квалифицированным компьютерным специалистом, и, хотя я не смогу вернуться в компанию, где работала до суда, уверена, что всегда найду другое место, ничем не хуже…
Доктор Хелтерхофф кивнул:
– Спасибо, Эшли. Беседовать с вами настоящее удовольствие.
***В кабинете Отто Луисона собрался консилиум. Кроме Отто, здесь сидели доктор Монфорт, доктор Вон, доктор Хелтерхофф и Гилберт Келлер. Закончив читать отчеты, Отто взглянул на Келлера и улыбнулся:
– Поздравляю. Все заключения положительны. Вы проделали великолепную работу.
– Она необычайная женщина, Отто. Я счастлив, что вернул ей здоровье.
– Она согласилась на амбулаторное лечение после того, как выйдет отсюда?
– Да, и охотно.
– Вот и хорошо. Я составлю все бумаги и подпишу документы о выписке, – объявил Отто. – Благодарю вас, джентльмены, я высоко ценю вашу помощь.
Уже через два дня все было подготовлено. Эшли вызвали в кабинет доктора Луисона. Там же присутствовал и доктор Келлер. Вместе они решили, что Эшли вернется в Купертино, где будет продолжать амбулаторное лечение под наблюдением одобренных судом психиатров.
– Ну вот и настал торжественный момент! – провозгласил доктор Луисон. – Вы волнуетесь?
– Волнуюсь, перепугана и…, и еще не знаю что. Чувствую себя птичкой, которую выпустили из клетки. Хочется расправить крылья и взлететь.
Девушка восторженно улыбалась, но в глазах таилась настороженность.
– Я рад, что вы поправились, но…, но буду скучать по вам, – признался Гилберт.
Эшли порывисто сжала его руку:
– Мне тоже будет вас не хватать. Не знаю…, просто не знаю, как смогу отблагодарить за все, что вы сделали. Вернули мне жизнь.
По ее щекам потекли слезы. Не вытирая их, она подошла к доктору Луисону.
– Когда я вернусь в Калифорнию, постараюсь подыскать работу в одной из компьютерных фирм и обязательно напишу вам, как все сложилось и помогает ли амбулаторное лечение. Хочу быть уверенной, что прошлое никогда не вернется.
– Думаю, вам не о чем беспокоиться, – заверил доктор Луисон.
После ухода Эшли он с грустной улыбкой заметил:
– Одно это возмещает десятки случаев, когда нам не так повезло. Сколько еще несчастных, Гилберт, страшно подумать!
***В солнечный июньский день Эшли шагала по нью-йоркской Мэдисон-авеню, и люди оборачивались вслед девушке с сияющей улыбкой и искрящимися счастьем глазами. Никогда еще она не была так счастлива. При мысли о безграничных возможностях и ничем не омраченной жизни Эшли была готова петь и танцевать прямо на улице. Как хорошо, что и трагедии иногда имеют счастливый конец!
Она вошла в здание вокзала Пенсильвания-стейшн, самого большого в Америке и представляющего собой ничем не примечательный лабиринт унылых непривлекательных залов и переходов. Здесь, как в любое время суток, было полно народа.
И каждый может рассказать немало интересного. Разъезжаются по всей стране, страдают и смеются, плачут и радуются. Теперь и у нее будет своя жизнь…
Эшли купила билет в автомате. Оказалось, что ее поезд отправляется через несколько минут. Судьба!
Войдя в вагон, она отыскала свободное место и уселась. Внутри нее так и бурлило возбуждение, словно лопались один за другим пузырьки шампанского. Мосты сожжены, она пускается в свободное плавание.
Состав дернулся и стал набирать скорость.
«Наконец– то я вырвалась!»
И, ВЫГЛЯНУВ ИЗ ОКНА МЧАВШЕГОСЯ В ХАМПТОНС ПОЕЗДА, ДЕВУШКА ТИХОНЬКО ЗАПЕЛА:
Вокруг тутовника вприпрыжку
Гонялась за хорьком мартышка.
И чуть не падала от смеха:
Вот так игра!
Ну и потеха!
Но – прыг да скок –
Удрал хорек…
За последние двадцать лет в американских судах состоялось немало процессов, на которых подсудимые заявляли, что страдают расщеплением сознания. Преступления, за которые их судили, охватывают почти все статьи уголовного кодекса, от убийства до киднэппинга и поджога.
Расщепление сознания, иначе говоря, деперсонализация, или диссоциативное расстройство личности, – тема постоянных дискуссий между психиатрами. Некоторые психиатры уверены, что подобного недуга не существует. С другой стороны, немало докторов, работающих в лечебницах и организациях социальных служб, утверждают, что лечили пациентов, больных расщеплением сознания. В некоторых специальных работах говорится, что этой болезнью страдают от пяти до пятнадцати процентов душевнобольных.
