Для него это имело глубокий смысл. Защитить ее и ее честь, убив ее изменяющего мужа. Он был болен. От одной мысли о нем у нее по спине пробежали мурашки.
Дети все еще пытались смириться со смертью Тома. Особенно маленький Томми. Его отец был его миром. К сожалению, вместе со смертью Тома в сердце Томми появилась вновь обретенная ненависть к Рейчел.
Она этого не понимала. Это была не ее вина. Кроме того, она тоже потеряла. Кого-то, кто когда-то значил для нее все.
Но Томми был ребенком. Однажды он поймет, что она ни в чем не виновата. По крайней мере, она надеялась, что он это сделает.
В то утро Рейчел попрощалась с Эрикой. Эти двое пообещали поддерживать связь, и каким-то образом Рейчел знала, что они это сделают. Связь сформировалась той бурной ночью шесть недель назад. Связь, которая странно ощущалась между матерью и дочерью. Как та, которую они с Келси восстанавливали. Связь, которая продлится всю жизнь.
Схватив свою сумочку с кухонной стойки, Рейчел подошла к выходу и в последний раз оглянулась. Она вытерла нос, повернулась, прошла вперед и вышла через парадную дверь.
***
Эрика отложила ручку и откинулась на спинку кровати. С той ночи у пруда она полностью погрузилась в окончание своего романа, чтобы совсем не сломаться. Он был, хотя и в общих чертах, основан на трагических событиях лета.
Попрощаться с матерью, когда ее похоронили на кладбище на Виски-роуд, стало самым трудным, что ей когда-либо приходилось делать. Но хотя ей было еще больнее, чем когда-либо, она также почувствовала некоторое облегчение. Что-то внутри нее всегда говорило ей, что ее мать не добралась до Нью-Йорка. Тихий голос, который она игнорировала... по необходимости.
Она также была вынуждена попрощаться с Рейчел этим утром. Ее учительница позаботилась о семейных делах в городе и теперь уехала в Феникс, чтобы начать новую жизнь со своими детьми. Она будет скучать по ней. Эта женщина искренне заботилась о ней. Верила в нее. Эта теплота и вера были единственными вещами, которые делали ее жизнь в эти дни управляемой.
До этого лета она чувствовала, что у нее никого нет. Просто жгучее желание воссоединиться со своей матерью. А теперь у нее были Хейли и Рейчел, и, как ни странно, даже...
В дверь постучали.
Она вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— Да?
Голос Памелы.
— Можно мне войти, дорогая?
Она смотрела, как дверь медленно приоткрылась. Памела вошла и села на кровать.
— Ты в порядке сегодня?
— Эм, а ты как думаешь? — пробормотала Эрика.
Памела похлопала себя по колену.
— Ну что ж, тогда, я думаю, тебе следует ехать.
Эрика нахмурила брови.
— Ехать? — Что? Неужели она пыталась выгнать ее из отцовского дома?
— В Нью-Йорк.
Эрика была в замешательстве.
— Я не понимаю.
— Ну, разве это не было твоим планом с самого начала?
Эрика посмотрела на женщину.
— Как ты узнала?
Памела встала и подошла к банке «Хайнекен», которую Эрика использовала в качестве банка для своего фонда в Нью-Йорк. Она постучала по клейкой ленте, которую Эрика приклеила. На ней черным маркером было написано: Нью-Йорк.
Памела подмигнула.
— Я же говорила тебе, что наблюдательна? Видишь, Памела наблюдает. У меня острый нюх на такие вещи. Я никогда не буду простым человеком, но Бог дал мне это.
По щекам Эрики покатились слезы. Слезы, которые, как она поклялась, никто никогда не увидит.
«Покажи им свою слабость...»
Но ей было уже все равно.
— Я просто не понимаю. Она никогда никому не делала ничего плохого.
Памела снова села и похлопала ее по спине.
— Может быть, она подобралась к чему-то слишком близко, милая. Во всяком случае, так, кажется, думает твой отец.
Эрика моргнула сквозь слезы.
— Откуда ему знать?
— Он знал, что она писала детективную книгу об этом городе, и что она разговаривала с некоторыми людьми, в том числе с этой Дарией Тибодо. Особенно Дарией Тибодо. Видишь ли, твоя мама, у нее тоже было острое чутье на вещи. И, как и ты, она любила эти леса. Твой папа думает, что книга как-то связана с тем, что Дария делала со всеми мужчинами, с которыми она спала. Жаль, что мы никогда не узнаем наверняка. Ее рукопись была в том рюкзаке.
Эрика была шокирована тем, что ее мать раскрыла такую информацию ее отцу.
— Откуда он мог знать о книге? Они даже никогда не разговаривали!
Памела на мгновение задумалась об этом.
— Воспоминания из детства не всегда точны, малышка. Я уверена, что у твоих родителей были хорошие времена. Уверена, что они говорили больше, чем ты думаешь.
Ну, может быть.
Памела сунула руку в задний карман и протянула конверт Эрике.
— Что это такое? — Эрика фыркнула.
— Кое-что, что поможет тебе, пока ты будешь вставать на ноги в Нью-Йорке, — она указала на банку «Хайнекена». — Боюсь, эти твои деньги не унесут тебя слишком далеко.
Эрика неохотно открыла конверт и увидела липкую записку с именем и номером на ней и пачку сто долларовых купюр.
— Где ты взяла все эти деньги?
— Просто кое-что скопила. Мои потребности невелики. Так было всегда. И я ждала, чтобы найти этим деньгам хорошее применение. Не могу придумать ничего лучшего, чем помочь тебе начать все сначала. Позвони по этому номеру и спроси Митчелла. Он мой хороший друг. Он даст тебе работу и временное пристанище в городе.
— Но она не в Нью-Йорке. Неужели ты этого не понимаешь? Эта единственная причина, по которой я собиралась ехать.
Памела покачала головой.
— Это неправда, дорогая. Видишь ли, так оно и есть. Она гораздо больше в Нью-Йорке, чем была в том старом темном пруду в Уэстоне. Или в земле там, на Виски-Роуд. Ты же знаешь это. Это была всего лишь ее оболочка. Нью-Йорк... Вот где ее сердце. Ее мечты, ее страсть. И именно там же находятся и твои. Теперь ты возьмешь свою книгу в Нью-Йорк и начнешь все заново. Найдешь новую работу, познакомишься с людьми, которые больше похожи на тебя, и сделаешь свою жизнь счастливой. И если ты обнаружишь, что тебе там не нравится, чувствуй себя спокойно, потому что здесь у тебя всегда есть дом.
Эрика покачала головой.
— Нет, я должна выяснить, что случилось с моей мамой.
— Есть много людей, которые делают это прямо сейчас. Делают гораздо больше, чем ты сможешь сделать. Я буду держать ухо востро и обязательно позвоню тебе в любое время, когда появится новая информация.
Памела была права... насчет всего.
Это было страшно.
Эрика снова взглянула на деньги.
— Ты уверена в этом?
— Никогда не была более уверена ни в чем другом. Ну, кроме твоего папочки, конечно, — усмехнулась она. — И, говоря о нем, однажды ты поймешь, что в нем есть нечто большее, чем то, что ты видишь сейчас. Я знаю, что он не всегда прилично относился к твоей маме, но ты должна дать людям возможность измениться. И в глубине души я знаю, что он изменился. Он любит тебя больше всего на свете, хотя понимаю, что он ужасно это показывает.
Следующее, что сделала Эрика, удивило ее саму. Она протянула руку и обняла блондинку, которая сидела на ее кровати. Она крепко обняла ее.
— Спасибо.
Смех Памелы был теплым. Искренним.
— Ты всегда желанный гость в этом доме. Я скрещу пальцы за то, чтобы ты опубликовала эту свою книгу. Никогда в жизни не видела, чтобы кто-то так усердно над чем-то работал.
И впервые за это лето Эрика улыбнулась ей.
***
Воспоминания об Остине все еще преследовали Хейли, и ей казалось, что так будет всегда. Его простреленная голова на коленях Сикрест, когда она кричала ему, кровь, стекающая по ее обнаженным оливковым бедрам.
Многие из тех же зевак, которые появились на похоронах Чарльза, и несколько представителей властей, местных, штата и ФБР, пришли на похороны Остина. Но они просто приходили и уходили. В их глазах он не заслуживал такого уважения.
Элли Сикрест не появилась. Она исчезла всего через несколько минут после стрельбы, и с тех пор ее никто не видел. Ее объявили в розыск. И почти каждый мужчина от Гранд-Тресспасса до Каренкро искал ее в первые несколько дней после самоубийства Остина. Оставалось несколько вопросов, на которые только она могла ответить.
