Мьюр тихонько присвистнул:
— Старый ты жулик.
Он потратил еще пять минут, проверяя что-то в записях, а потом взял телефонную трубку.
— Мне надо в Святую землю. — Пауза. — Мне плевать, если для этого понадобится чудо.
Кайзери, территория Палестины под мандатом Великобритании
Замок стоял на мысе, на узкой полоске земли, которая, словно палец, протянулась в тихие воды Средиземного моря. Около восьми столетий назад этот замок построили французские рыцари, чтобы защитить от завоевателей соблазнительно плоский берег и спокойные воды моря. Их постигла неудача, но замок остался — памятник воинским талантам крестоносцев, незаметно осыпающийся с течением столетий.
Ныне его вернуло к жизни новое поколение колонизаторов, украсив средневековые стены новинками, которые строившие замок люди и вообразить себе не могли. Вдоль массивных стен протянулась колючая проволока, а в башнях на смену лучникам пришли ручные пулеметы «брен». Но и они не могли держать врагов на расстоянии. Повернувшись к миру спиной, мощные укрепления нынче защищали не столько от тех, кто снаружи, сколько тех, кто находился внутри.
Незадолго до полуночи перед воротами затормозила машина. Не заглушив двигатель, водитель выпрыгнул из кабины и подбежал открыть заднюю дверь. За время долгого пути из Иерусалима одно он узнал совершенно точно — его пассажир не из тех, кто будет мириться с задержками.
— Жди здесь, — последовал короткий приказ. — Я ненадолго.
Темноту прорезала полоска света, и через миг в арке ворот показался светловолосый мужчина в офицерской форме, в руке он держал фонарик.
— Лейтенант Каргилл, сэр.
— Здравствуйте. — Посетитель не назвал своего имени и не стал пожимать руку, которая застыла перед ним, словно не зная — то ли опуститься для рукопожатия, то ли подняться, чтобы отдать честь. — У вас что, нет электричества?
— Увы, генератор заглох сегодня днем. — Кажется, Каргилл очень хотел угодить; он еще не понял, что угодить Мьюру невозможно. — Как доехали, сэр?
— Отвратительно. — Мьюр проследовал за Каргиллом в арку, потом по сводчатому коридору вышел во внутренний двор, который был весь занят бараками полуцилиндрической формы из гофрированного железа. — Вы давно были в Иерусалиме? Наши многоуважаемые члены правительства превратили центр города в мини-Биркенау[14] и там заперлись. Опутали себя колючей проволокой. И даже так они не могут защитить себя от этих чертовых партизан Иргуна.[15] Невозможно управлять страной, отгородившись от нее забором. — Он раздраженно покачал головой. — Наш человек еще здесь?
Опешившему от такой резкой перемены темы Каргиллу потребовалась секунда-другая, чтобы ответить:
— Конечно. Для вас его перевели в комнату для допросов. Мы не знали, когда вы приедете, и он просидел там уже несколько часов.
— Ему на пользу. Станет покладистей. Судя по его личному делу, он крепкий орешек. На войне насовершал немало подвигов. Награжден орденом «За выдающиеся заслуги», а его не за чистку туалетов дают.
— Неужели? — удивился Каргилл. — Никак нельзя ожидать, что такой человек станет продавать оружие сионистам.
Мьюр усмехнулся:
— Через три месяца после того, как его наградили, он оставил действительную службу. Дезертировал. Непростой человек наш мистер Грант.
Они оказались в дальнем углу двора, у крытой рифленым железом старой конюшни, в которую вела железная дверь. Каргилл отпер ее.
— Сэр, вам нужна будет помощь? Я могу прислать пару сержантов…
— Не надо. На всякий случай ждите здесь. Вы вооружены?
Каргилл коснулся своей кобуры.
— Тогда держите оружие наготове. Если отсюда выйдет человек, не постучав предварительно изнутри два раза, пристрелите его.
Каргилл пришел в ужас:
— Неужели вы думаете…
— Я же сказал вам — он человек непростой.
Мьюр вошел внутрь, и дверь с лязгом закрылась за ним. Внутри, как и во всей крепости, старое причудливо перемешалось с новым — средневековые стены были накрыты железной крышей, под ногами оказался поспешно залитый бетонный пол. Как и в Средние века, помещение освещалось при помощи горящих светильников — в данном случае подвешенным к потолочной балке фонарем «летучая мышь». В центре помещения стояли друг напротив друга два деревянных стула, разделенные железным столом; там-то и сидел Грант, за правую руку прикованный наручником к ножке стола.
Мьюр какое-то время рассматривал его. Фотографию в личном деле, похоже, делали лет десять назад, но трудно было понять, хорошо ли обошлись с Грантом прошедшие годы или нет. Конечно, он постарел, но не больше, чем прочие из тех, кто воевал. Перемены не отразились на внешности Гранта ни в лучшую, ни в худшую сторону. У него были шрамы — например, на левой руке; он змеился от локтя до самого запястья. Были и морщины в углах рта и глаз, но общий рисунок лица под морщинами не изменился. Словно годы взяли молодого человека с фотографии и просто заострили его черты, неким образом проявили то, что только намечалось. Даже прикованный к столу, Грант ухитрялся сидеть в свободной позе; Мьюра он встретил непринужденной насмешливой улыбкой. Мьюр резко открыл записную книжку и начал читать:
— Грант К. С. Родился в октябре семнадцатого года в графстве Дарем. Образование… ничего особенного. Закончил школу в тридцать четвертом. Уехал в Южную Африку, оттуда в Родезию. Работая изыскателем для компании «Кимберли даймонд», много путешествовал по югу Африки. По слухам, имел сношения с местными антибельгийскими элементами в Конго. Вернулся в Англию в тридцать восьмом, был призван в военную разведку, позднее переведен в управление спецопераций. Работал в Греции, Северной Африке, на Балканах и в Советском Союзе. В июле сорок четвертого награжден орденом «За выдающиеся заслуги», в октябре того же года после случая возле ущелья Импрос пропал без вести, подозревался в дезертирстве. Потом подозревался в связях с черным рынком в Лондоне; по слухам, работал в восточном Средиземноморье, продавая оружие так называемой Демократической армии Греции, организациям Иргун и Хагана и прочим элементам в сионистском подполье. Настоящее местонахождение неизвестно. Поправка: настоящее местонахождение — прикован наручниками в вонючей дыре на краю земли, а за продажу оружия врагам империи его ожидает долгий отдых за счет ее величества.
Мьюр захлопнул записную книжку и бросил ее на свободный стул. Грант пристально смотрел на него, глаза его были широко раскрыты в притворном благоговении.
— Что-нибудь еще?
Мьюр не ожидал, что у Гранта окажется такой голос. Где-то на самом дне еще можно было услышать грубые гласные мальчика с севера, но их закрывали напластования стольких акцентов и интонаций, что определить родное произношение было совершенно невозможно. Дворняга.
— Ничего, разве только то, что оружие, которое ты продавал, было украдено со складов, предназначенных для снабжения греческого Сопротивления во время войны.
Грант пожал плечами:
— Им же никто не пользовался. Евреи провели последние десять лет, глядя на огнестрельное оружие не с той стороны. Я решил, что по меньшей мере могу обеспечить их тем, из чего можно отстреливаться.
— Но это, черт возьми, наше оружие. И в нас из него стреляют.
Грант вновь пожал плечами:
— В нас? Я-то думал, что меня уже исключили из клуба.
— Значит, ты решил отомстить, продавая наше оружие нашим же врагам? — Мьюр с негодованием выпустил струю дыма из ноздрей.
— Да я же за деньги.
— Думаю, с евреями работать всегда выгодно.
Грант не отвечал, но и не отводил взгляда. Мьюр вытянул очередную сигарету из своего костяного портсигара.
— Ну я и гроша ломаного не дам за твои нынешние занятия. Я-то приехал поговорить про Крит и мистера Джона Пембертона. — Вспыхнул огонек зажигалки. — Ты знал его.
— Неужели?
Гранту удалось сохранить равнодушный вид, но Мьюр провел немало допросов, чтобы уметь видеть, что скрыто под маской.
— Крит, в тот день, когда высадились нацисты. Мы еще отправили тебя разыскивать короля возле Кносского дворца. А ты нашел Пембертона. Ты был последним, кто видел его живым.
— И первым, кто увидел его мертвым. И что?
— По твоему сообщению, перед смертью он отдал тебе свою тетрадь.
— И что?
Мьюр склонился над столом. Горящий кончик сигареты замер в нескольких дюймах от лица Гранта, дым поплыл ему в глаза.
— Я хочу знать, что ты с ней сделал.
— Передал его вдове.
— Не дури меня, у Пембертона не было жены. Она умерла еще раньше него.
— Ну, значит, сестре.
Глаза Гранта слезились от дыма, но он ни разу не моргнул. Он долго выдерживал взгляд Мьюра, а потом внезапно дунул на облако дыма так, что весь дым попал тому в лицо, и Мьюр отшатнулся.
