— Я хочу знать, что ты с ней сделал.
— Передал его вдове.
— Не дури меня, у Пембертона не было жены. Она умерла еще раньше него.
— Ну, значит, сестре.
Глаза Гранта слезились от дыма, но он ни разу не моргнул. Он долго выдерживал взгляд Мьюра, а потом внезапно дунул на облако дыма так, что весь дым попал тому в лицо, и Мьюр отшатнулся.
— А что, ты думаешь, я с ней сделал? У меня не было времени идти в библиотеку. Я выбросил тетрадку и пошел убивать нацистов. Если ты читал мой доклад, то знаешь, что и в этом я преуспел.
Мьюр, забрав записную книжку, опустился на стул.
— Я тебе не верю.
— Думаю, ты не много времени провел на фронте.
— Я не верю, что этот человек потратил последние мгновения своей жизни, чтобы отдать тебе тетрадь, а ты тут же ее выкинул. Разве тебе не было интересно, почему это для него так важно?
— Он мог бы отдать мне свой заветный коробок спичек и медальон с локоном возлюбленной, и я бы сделал то же самое. — Грант покачал головой. — Я полистал тетрадку, но она вся была исписана какой-то чепухой и тарабарщиной. У меня было много дел, я не мог позволить себе таскать лишний вес. И я от нее избавился.
Мьюр еще посмотрел на него и резко поднялся.
— Жаль. Если бы она у тебя была или если бы ты хотя бы знал, где она, я помог бы тебе выбраться отсюда. Может быть, даже деньги какие-нибудь перепали бы. Вряд ли иудеи сейчас тебе платят. — Он выжидающе глянул на Гранта сверху вниз. — Ну и?..
— Иди к черту, — ответил Грант.
Машина въехала в заросли деревьев и, прокатившись по инерции еще дальше, остановилась. Пятно желтого света фар легло на поляну, освещая потрепанный грузовик «хамбер» с брезентовым тентом. Люди в разномастной военной форме слонялись вокруг, покуривая и проверяя оружие. Смотреть на них было страшновато, но если пассажиры автомобиля и испугались, то никак этого не показали. Никто из машины не вышел. Ручка в задней дверце заскрипела — один из пассажиров открывал окно.
Человек в военной форме подошел к машине и заглянул внутрь. Ночь стояла теплая, но человек был одет в шинель, а на коротко остриженных седых волосах сидел черный берет. В руке человек держал автомат.
— Готовы? — Над задним сиденьем тлел огонек сигареты, но лицо сидящего там человека оставалось невидимым в темноте. — Вы нашли то, что вам было нужно?
Человек в берете кивнул:
— Как вы и обещали, все лежало в грузовике. Мы готовы.
— Ну тогда не подведите. И сделайте так, чтобы он выбрался живым.
Гранта отвели обратно в камеру — сводчатый подвал замка крестоносцев, куда были втиснуты три деревянные койки. В полнейшей темноте Гранту пришлось ощупью искать дорогу к своей постели. Он повалился на матрас, не потрудившись даже снять ботинки. Рядом с ним, на соседней койке, вспыхнула спичка, осветив юное лицо, свалявшиеся черные волосы, оливковую кожу. Паренек прикурил, зажав губами, две сигареты, передал одну Гранту и задул спичку, пока она не обожгла ему пальцы. Грант с благодарностью принял подарок.
— Спасибо, Эфраим.
— Они тебя били?
Парнишке было, наверное, лет шестнадцать, но говорил он совершенно спокойно. Да и что тут удивительного, подумал Грант. Эфраим просидел в тюрьме гораздо дольше, чем он сам, почти три месяца: его посадили за то, что он бросал камнями в полицейского в Хайфе.
— Нет, меня не били.
— Они хотели знать, где найти Бегина?
— Нет. — Грант лежал на спине, закинув руки за голову, и пускал дым в потолок. — Это были не тюремщики. Какая-то шишка из Лондона пожаловала. Его Иргун вообще не интересовал, он хотел раскопать одну старую историю.
— Ты сказал ему?
— Я…
Взрыв был слышен даже через стены метровой толщины. Подпрыгнули койки, с потолка посыпалась пыль. Грант резко развернулся и прыгнул на пол, стащив за собой Эфраима. В темноте они сжались на полу. Зазвучали выстрелы — сначала отдельные, словно испуганные, а затем постоянные, сливавшиеся в очереди — в дело вступили пулеметы «брен».
— Они приближаются.
Грант, схватив Эфраима за плечо, повел его через камеру, пока не коснулся рукой холодного металла запертой двери. Прижавшись к стене, он поспешно толкнул Эфраима к другой стороне дверного косяка.
— Приготовься — кто-то идет.
Лейтенант Каргилл вернулся в свой кабинет и налил щедрую порцию из бутылки, которую держал в столе. Ему доводилось встречать немало неприятных людей и во время войны, и потом здесь, в Палестине, но не многие вызывали такую сильную неприязнь, как этот неизвестный приезжий.
Раздался стук в дверь. Виски перелилось через край стакана. Неужели этот тип что-то забыл?
— Сэр, это техник. Приехал чинить генератор.
Каргилл с облегчением вздохнул:
— Входите.
Техник был невысокого роста, в очках с металлической оправой и плохо сидящей форме, которая выглядела так, словно ее перешили из большего размера.
— А время ли сейчас чинить генератор? — Каргилл промокнул пролитое виски носовым платком. — Может, лучше завтра днем?
Инженер пожал плечами. Ночь стояла холодная, но он, кажется, страшно потел.
— Приказ, сэр. — Он подходил к Каргиллу, левой руке вещмешок. — Сэр, вы бы дали мне ключи…
— Для починки генератора вам мои ключи не нужны. Он находится…
Каргилл поднял взгляд. В шести дюймах от его носа объявилось дуло «люгера».
— Что за черт?
— Ключи.
Мужчина протянул руку, и рукав на его неловко сидящей униформе задрался. По запястью бежала татуировка — линия крошечных цифр цвета лилового синяка, который никогда не сойдет.
— Я уже видел, как умирают люди. Вы будете не первый. Дайте ключи.
Каргилл под прицелом «люгера» отцепил от пояса связку ключей и положил на стол. Техник («Еврей», — поправил себя Каргилл) вытащил из своего вещмешка моток провода и привязал запястья Каргилла к спинке стула, а лодыжки — к ножкам стола. Каргилл перенес унижение со стоическим молчанием.
— Ключами, конечно, можно отпереть камеры, но выйти в ворота они вам не помогут. Вам со своими братьями-разбойниками не удастся просто так отсюда выбраться.
— Посмотрим.
Едва «техник» успел произнести это, как мощный взрыв потряс замок до самого основания. Похоже, заряд взорвался совсем близко. Каргилл качнулся, не удержал равновесия и, вскрикнув, повалился вместе со стулом, а его ноги так и остались привязанными к столу. За клубами пыли и дыма он увидел, как еврей схватил ключи и, прощаясь, поднес руку к фуражке:
— Шалом.
Шаги теперь звучали ближе. Можно было проследить некий ритм: приближение, пауза, приближение, пауза. При каждой паузе Гранту казалось, что он слышит возгласы и лязг металла. На миг эти звуки утонули в грохоте автоматной стрельбы, а когда она прекратилась, у самой двери зазвенели ключи. Грант напрягся в темноте. Изнутри ручки на двери не было, и он просто ждал, когда ключ осторожно войдет в замочную скважину, повернется и замок щелкнет…
— Рак ках.[16]
Дверь открылась внутрь, и скрип петель потонул в ликующем восклицании Эфраима.
— Рак ках! — крикнул он в ответ, повторяя лозунг организации Иргун. — Рак ках. Слава богу, вы пришли!
— Бога будешь благодарить, когда мы отсюда выберемся, — пробормотал Грант.
Когда они вышли в коридор, их спаситель уже перешел к следующей камере, а коридор оказался полон освобожденных пленников. В дальнем конце стоял один из бойцов-подпольщиков из Иргуна и раздавал из мешка оружие.
— Как еврейский Дед Мороз, — сказал Грант.
Эфраим смущенно на него посмотрел:
— А кто такой Дед Мороз?
Они вместе с другими прошли по коридору, миновали бойца, у которого уже кончились пистолеты, и вышли в главный двор замка. За восемьсот лет уровень двора поднялся почти на метр от фундамента, и, чтобы обеспечить подход к двери, перед фасадом вырыли траншею. Сейчас в ней было полно бывших заключенных и их спасителей, занятых ожесточенной перестрелкой с английскими солдатами, охранявшими ворота. В дальнем конце двора куча дымящихся обломков и огромная дыра указывали то место, где бойцы Иргуна пробили себе путь сквозь стену замка.
— Кто тут главный? — крикнул Грант в ухо ближайшему бойцу, худощавому парню. Парень стрелял из оружия, очень напоминавшего карабин времен Первой мировой войны.
За то время, которое потребовалось, чтобы оттянуть затвор, вернуть его на место и прицелиться, боец ухитрился указать на высокого человека в черном берете и шинели где-то в середине траншеи.
Грант подполз к нему:
— Как выходить? Через пролом?
Командир покачал головой.
— Мы в него вошли, — ответил он по-английски. — А выйдем через заднюю дверь.
Он кивнул налево, где над морем нависала западная стена. Грант увидел, что вдоль ее основания, скрываясь в тени, крадется группа людей, незаметных для британских солдат, сосредоточивших огонь на тюремном блоке.
