— Я бы не стал прыгать со второго этажа вниз. Не тот возраст, не та прыть. Бегать по крышам гаражей — тоже увольте. Идея отравления газом любопытна. Осуществить ее таким образом мог только убийца с железными нервами. Я на эту роль не гожусь. Мухи за всю жизнь не обидел. Дело в том, что вы меня совсем не знаете, подполковник.
— Хуже другое, Слепцов. Те, кто вас хорошо знал, уже ничего не скажут. Каждый из них прошелся по страницам ваших произведений и попал в могилу.
— Хотите привлечь меня к этому делу? Как обвиняемого?
— Вы же знаете законы не хуже меня, Павел Михалыч. Обвиняемым вы предстанете перед судом, а пока лишь подозреваемый. И вам, как никому, нужно иметь железное алиби.
— Алиби? Боюсь, что оно вас не устроит. О нем я не подумал. Да и убивать никого не пошел бы. Проще найти исполнителя, разработать план, а претворить его в жизнь не так трудно. Цель беззащитна.
— Логично. И убийце вы свой «Лексус» не дали бы. «Жигули» не столь приметны. Меня смущает ваше бессмысленное вранье.
— Я вам еще ничего не говорил, вы меня не допрашивали.
— В квартире актрисы найдены все ваши книги. Может быть, ей хотелось последовать примеру Акишина и заказать вам роман о себе?
— Я уже ответил на этот вопрос.
— Разве?
Марецкий достал из кармана записную книжку и открыл ее на нужной странице.
— Все страницы исписаны почерком Приваловой. Вот и ваш номер телефона. И заметьте, он написан не вчера. После него еще несколько записей.
— Позвольте, но этот номер отключен несколько месяцев назад. Я только сегодня купил себе новую сим-карту.
— Вовремя.
— Я ей не давал своего номера телефона и никогда не общался с погибшей.
— Теперь не проверишь. Не слишком ли много совпадений? Стечений обстоятельств, случайностей. Раньше все так гладко получалось, а теперь сплошная грязь. Навык потеряли?
— Вы хотите меня задержать?
— Для этого нет достаточных оснований. Но как только о Приваловой выйдет книга, вами займутся всерьез.
— Свято место пусто не бывает. Я сошел с дистанции, и меня кто-то должен заменить. Слишком велик соблазн занять пустующую нишу. Только вы не с той стороны лучину жжете. Решите для себя главный вопрос: кто и на чьи деньги начал пиарить престарелую кинодиву, а следовательно, и собирается писать о ней книгу?
— Это было телевидение. Ее вспомнили в связи с восьмидесятилетием.
— Кто им напомнил?
— Этого мы не знаем.
— В журнале Надежды Бурцевой о ней писали?
— Да. Возле ее кровати в доме лежит последний номер журнала. В нем большая статья о Приваловой. На обложке ее портрет.
— Кто писал статью?
— Не обратил внимания.
— Жаль. Видите ли, Степан Яковлевич, я имел встречу с Бурцевой. Как она меня нашла, не знаю. Я получил от нее телеграмму с приглашением на ужин. Долго думал, потом все же решил с ней встретиться. Повод смехотворный для такой занятой дамы, как она. Бурцева меня прощупывала. Ее интересовало мое творчество. Пишу ли я новую книгу и о ком. Я ее разочаровал. Может, она нашла мне достойную замену?
— Или заподозрила вас в готовящемся преступлении?
Слепцов пропустил мимо ушей неудачный вопрос.
— Спросите у врачей, кто интересовался историей болезни погибшей. Видели ли соседи медсестер? Старая женщина должна страдать склерозом. Убийца обязан это знать.
— Намекаете на невыключенную конфорку? Я тоже забываю это делать.
— И до сих пор живы. По простой причине. Газ горит. Кастрюльку сняли, а огонек продолжает полыхать. При закрытых окнах ветер огонь не загасит. Другое дело — включить газ, а спичку не поднести, да и на плиту ничего не ставить. Склероз. Убийца обязан знать такие тонкости. Он работает против коллектива профессионалов. И его задача завести вас в тупик. Или пустить следствие по ложному следу. Моя машина под окнами дома, где произошло преступление, наглядный тому пример. А как насчет наследников?
— У актрисы никого не осталось. Пара серег и колечек лежит на месте. Ограбление отпадает. Жила более чем скромно.
Марецкий достал из кармана ключи от машины и передал их хозяину.
— Угон оформлять не будем. В машине отпечатков не найдено. Кроме ваших, разумеется. Можете ехать. Надеюсь, у нас больше не найдется повода для встречи.
Вы серьезный противник, можете себе позволить фантазировать, а я обязан опираться только на факты.
Слепцов забрал ключи и направился к своей машине под неодобрительными взглядами милицейского начальства.
5
Возможно, думал Слепцов, таким образом они хотят лишить его поддержки милиции. Вот почему его не предостерегали от необдуманных поступков. Неужели бывший мэр, король теневого бизнеса, старый уголовник и беспринципный убийца Кирилл Запашный по кличке Керя решил поквитаться с девчонками, загнавшими его в угол? Глупость. Глупость в том, что в качестве охотника он выбрал не профессионала, а писателя. Или хочет одним ударом поквитаться со всеми врагами? Беллетрист, раскрывший читателю его имя и сущность, не тянет на врага. О нем и без того известно немало. Правда, подробности знал узкий круг лиц. А теперь он стал известен всему свету. Скольких журналистов, сующих свои носы в темные щели криминального мира, постреляли? Считать устанешь. Пол Хлебников тоже написал пару книжек. Убили. И не посмотрели на американское гражданство. Журналистам есть чего бояться. Они живут на грани фола. Четверых редакторов пристрелили в Тольятти. А ведь глубоко копнуть успели. Но при чем тут писатель? Кто верит в криминальные сказки фантазеров? На журналиста можно в суд подать за клевету. На писателя невозможно. Он не констатирует и не обвиняет. Он сочинитель. Все заведомо понимают, что парень врет. Красиво врать умеют немногие, врут в основном примитивно, не понимая сути вещей, логика хромает на обе ноги, авторы путаются в собственных сюжетах и, очутившись в тупике, вызывают своего бесстрашного, бессмертного, справедливого героя, который с помощью автоматных очередей вытаскивает автора из болота, в котором тот погряз. В итоге все довольны. Добро торжествует победу над злом.
Ну и кто из нормальных людей может серьезно к этому относиться? Легкий жанр. Белиберда.
Нет, писателей еще никто не отстреливал и отстреливать не будет. Такой человек, как Керя, не станет воспринимать его всерьез. А вот поверить в возможности писателя разыскать одну из своих подружек он может. Тем более ему наверняка известно, что последний год писатель жил в затворничестве со своей первой женой. Значит, сдаст одну из героинь последней книги без боя. Своя шкура дороже. Все сходится. Кроме маленькой детали. Одну из героинь писатель в глаза не видел, а вторая погибла.
Слепцов резко затормозил. В своих размышлениях он едва не проскочил на красный свет. Надо собраться. Последние события выбили его из седла. Долгая, размеренная, ленивая жизнь не располагает к подобным встряскам. Карусель едва тронулась, а у него закружилась голова. Надо взять себя в руки.
Он невольно повернул голову влево. Так бывает, когда человек чувствует на себе чей-то взгляд.
Из стоящей рядом машины на него смотрела женщина, сидящая за рулем. У Слепцова кольнуло сердце. Темная шатенка с пышными длинными волосами, дымчатые очки, строгое красивое лицо. Он не видел ее глаз, но они пронизывали его насквозь. Мистика! И вдруг она исчезла. Загорелся зеленый, а он все еще стоял на месте, словно загипнотизированный, и смотрел вслед улетающему красному «Ламборджини», похожему на крылатую ракету.
Резкие гудки стоящих позади машин привели его в чувство, и он тронулся с места.
Проехав пару кварталов, он припарковался на обочине и выключил двигатель. Ехать дальше не было сил. Слепцов вышел из машины и глубоко вздохнул. Влажный холодный воздух наполнил легкие. Пульс превышал все допустимые нормы.
Он осмотрелся и попытался понять, где находится. На доме, возле которого он стоял, висела табличка: «Библиотека».
Не отдавая себе отчета в своих действиях и подчиняясь инстинкту, он направился к дверям.
— У вас есть читательский билет? — спросила постная девица, перебирая формуляры.
— У меня есть паспорт. Мне хотелось бы просмотреть некоторые подшивки за прошлый год.
Девица долго его разглядывала, потом тихо спросила:
— Вы случайно не Слепцов?
— Только по чистой случайности.
На ее лице появилась заячья улыбка, в которой два передних верхних зуба доминировали над остальными.
— Идемте. Я провожу вас в читальный зал. Сейчас там никого нет и вам мешать не будут.
Девушка усадила дорогого гостя за стол у окна и включила настольную лампу. Пока он занимался подшивками журналов, во все щели за ним наблюдали любопытные сотрудники библиотеки, включая уборщицу.
Он нашел то, что искал. Интервью дочери Акишина, получившей огромное наследство, данное ею Елене Новоселовой. На фотографии дочь прятала свои глаза за дымчатыми очками. Длинные пышные каштановые волосы, строгое лицо. Все то же самое он видел только что у светофора. Ошибки быть не могло. Лица Слепцов запоминал очень хорошо. Особенно женские. В другом номере он нашел снимок девушки, сделанный в морге, когда она прощалась со своим отцом. Псевдоотцом. Камера запечатлела ее без очков. Глаза карие. Афера прошла на высшем уровне. Но живьем дочь Акишина никто не видел. А Слепцов знал, что роль дочери и роль Лены Новоселовой играет одна и та же блестящая актриса и аферистка Лилия Казанцева. Она же его жена, выбросившаяся из окна. Это Лиля убила Лену Новоселову и приехала в Москву с паспортом троюродной сестры. Лиля стала ведущей журналисткой женского журнала под именем Елены Новоселовой. На ней Слепцов женился. Это Лиля надевала каштановый парик и темные линзы, вставляя их в свои изумрудно-зеленые глаза. Она же брала интервью у самой себя, меняя облик перед объективом фотоаппарата. Всю правду знал только он один. Слепцов любил свою молодую жену и шел за ней как слепец за поводырем, исполняя самые сумасшедшие и дерзкие планы гениальной аферистки. Но у него хватило сил устоять и отказаться от дальнейшего падения в бездну, из которой нет обратного пути. Лиля этого сделать не смогла и погибла. Вполне закономерный финал.
