— Твоя сестра была с ним знакома?
— Откуда?
— Кем она работала?
На этот вопрос Джейк не ответил.
Да ему и не нужно было ничего отвечать. Отпечатки пальцев его сестры были в базе данных, и стоило им всплыть в уголовном деле, как трое экс-вояк примчались черт знает из какой дали, чтобы уехать обратно уже через пять минут. Вывод напрашивался сам собой: Сьюзан Марк работала на оборону, но отнюдь не в самых верхах. Плюс ее адрес: Аннандейл, Виргиния, в часе езды от самого крупного административного здания в мире.
— Она работала в Пентагоне, — ответил я за него.
— Ей не полагалось говорить о своей работе.
Я покачал головой:
— Будь это действительно тайной, Джейк, она сказала бы тебе, что работает в супермаркете.
Он промолчал.
— Когда-то у меня был кабинет в Пентагоне, — продолжил я. — Я хорошо знаю это место. Можешь меня проверить.
— Сьюзан была обычным гражданским клерком, — сказал Джейк после небольшой паузы. — Но ей страшно хотелось, чтобы ее должность звучала внушительно. Она говорила, что работает в подразделении с грифом CGUSAHRC.
— Это не подразделение. Это человек. CGUSAHRC означает начальник Управления человеческими ресурсами, Сухопутные войска США. Проще говоря, отдел кадров. Документы, личные дела, архивы.
Джейк не ответил.
— Она что-нибудь рассказывала о своей работе? — спросил я.
— Почти ничего. Боюсь, там было не о чем особо рассказывать. — В голосе брата проступили горькие нотки.
— Люди склонны приукрашивать свою жизнь, Джейк. Такова человеческая натура. Сьюзан нравилось то, чем она занималась?
— Похоже, что да. У нее были все задатки для работы с бумагами. Отличная память, организованность, прекрасное знание компьютера.
Мои мысли вновь переключились на Аннандейл. В сложившихся обстоятельствах этот городок обладал всего одной, но очень важной характеристикой.
Аннандейл находился очень далеко от Нью-Йорка.
— Что? — прервал ход моих рассуждений Джейк.
— Сколько лет ты уже в полиции? — спросил я.
— Восемнадцать.
— Скажи, у себя в Джерси ты видел много самоубийств?
— Где-то одно-два в год.
— Кто-нибудь предвидел заранее, что они произойдут?
— Да нет. Как правило, для всех это большой сюрприз.
— Вроде нынешнего.
— Именно.
— Однако за каждым самоубийством неизменно кроется какая-то причина?
— Всегда. Финансы, секс, что-нибудь, что может вот-вот раскрыться.
— Значит, и у твоей сестры была какая-то причина.
— Даже не знаю. Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что мне еще ни разу не доводилось слышать о самоубийстве, когда человек едет за сотни миль от дома и совершает его, так и не закончив путь.
— И?..
— Думай как полицейский, Джейк. Не как брат. Как ты поступаешь, когда что-то не вписывается в рамки логики?
— Копаю глубже.
— Ну так копни.
— Этим ее все равно не вернуть.
— Но понять причину — значит помочь самому себе.
Еще один постулат, которому учат в Форт-Ракере.
Я попросил еще кофе. Джейкоб Марк взял пакетик с сахаром и вертел его между пальцами. Я видел, что головой он работает как полицейский, но сердцем по-прежнему остается братом. Все это читалось у него на лице.
— Что-то еще? — спросил он.
— В вагоне был еще один пассажир. Он исчез до того, как полицейские стали опрашивать очевидцев. Копы считают, что он просто гулял налево тайком от жены.
— Возможно. И что?
— Да то, что и федералов, и тех парней из частной конторы больше всего интересовало одно: не передавала ли мне что-то твоя сестра? Я думаю, имелось в виду что-то очень маленькое.
— Кто были федералы?
— Они не представились.
— А частники?
Я достал из заднего кармана визитку. Джейк медленно прочитал. «Уверенность и Надежность, Инк.». Номер телефона. Он вытащил из кармана сотовый, набрал номер с карточки. Я услышал бодренький трехнотный сигнал и короткое записанное сообщение. Джейк захлопнул мобильник.
— Номер не подключен к сети.
Я снова попросил кофе. Джейк вернул мне карточку.
— Мне это не нравится, — сказал он.
— Мне тоже.
— Нам надо еще раз поговорить с теми детективами.
— Она покончила с собой, Джейк. Им плевать, как и почему.
— Это их работа.
— Согласен. Но им все равно плевать. А тебе, будь ты на их месте?
— Наверное. — Взгляд его стал пустым. — У тебя есть версии?
— Для версий еще слишком рано. Все, чем мы располагаем на настоящий момент, — это факты.
— Факты?
— Во-первых, в Пентагоне не слишком-то доверяли твоей сестре.
— Ничего себе заявление!
— Она была под подозрением, Джейк. Стоило имени Сьюзан Марк засветиться в полиции, как трое федералов тут же сорвались с места.
— И так же быстро уехали.
Я согласно кивнул.
— Что означает лишь одно: подозрения были не слишком сильными. Возможно, их беспокоила какая-то мелочь. И единственное, зачем они прибыли, — это чтобы ее отбросить.
— Какая мелочь?
— Информация, — ответил я. — То единственное, чем располагает Управление человеческими ресурсами.
— Думаешь, они решили, что сестра передает информацию на сторону?
— Кто знает? Возможно, ее видели не в том кабинете, открывающей не тот шкаф. Возможно, они допускали, что это вышло случайно, и просто хотели убедиться, что все так и есть. А может, у них что-то пропало и они просто не знали, на кого думать, а потому наблюдали за всеми подряд.
— Что за информация? Копия какой-нибудь папки?
— Нет, что-то гораздо меньшее. Листочек бумаги, флешка. Что-то, что можно передать из рук в руки в вагоне метро.
— Сьюзан была патриоткой. Она никогда бы на это не пошла.
— Она ничего никому не передавала.
— Значит, у нас ничего нет.
— У нас есть твоя сестра за сотни миль от дома с заряженным револьвером.
— И чем-то очень напуганная, — добавил Джейк.
— Одетая в зимнюю парку в тридцатиградусную жару.
— И два имени. Джон Сэнсом и Лиля Хоц.
Джейк снова замолчал. Я потягивал кофе. Движение на Восьмой авеню заметно замедлилось. Наступал утренний час пик.
— Нам надо с чего-то начать, — сказал Джейк.
Я пожал плечами:
— Ты когда-нибудь общался с бывшими спецназовцами?
— С четырьмя или пятью, если считать моих знакомых в полиции.
— Значит, скорее всего, ни с кем. Большинство спецназовских баек — это чистой воды блеф. Добрая часть этих ребят никогда не поднимались выше пехоты. А некоторые вообще не служили в армии. Люди склонны приукрашивать свои биографии.
— Как моя сестра. К чему ты ведешь?
— У нас два случайных имени, начало предвыборного сезона и твоя сестра в Управлении человеческими ресурсами Сухопутных войск США.
— Думаешь, Джон Сэнсом лжет о своем прошлом?
— Возможно, что и нет. Но это крайне благодатная почва. А политика — дело грязное. И многим наверняка не терпится проверить факты его действительной биографии. Это наш национальный американский спорт.
— Так, может, Лиля Хоц — журналистка?
— Не исключено. Предположим, что Лиля Хоц решает надавить на какого-нибудь клерка-кадровика, чтобы с его помощью проверить послужной список Сэнсома. И выбирает твою сестру.
— Но чем? Чем она могла прижать Сьюзан?
— Да, — согласился я. — Это первая большая дыра в нашей версии.
Сьюзан Марк была в ужасе и отчаянии. Трудно представить, чтобы какая-то журналистка могла ее так запугать.
— Твоя сестра увлекалась политикой?
— При чем здесь это?
— Может, у нее была какая-нибудь личная неприязнь к Сэнсому. Поэтому она и согласилась сотрудничать.
— Тогда почему она была так напугана?
— Потому что нарушила закон, — ответил я.
— А зачем она взяла револьвер?
— Разве она обычно не носила его с собой?
— Никогда. Это семейная реликвия. Она хранила его в комоде.
Револьвер был второй большой дырой в нашей версии. Револьверы достаются из комодов по самым разным причинам. Для защиты, для нападения. Но никогда — на всякий пожарный, когда тебе вдруг приспичило свалить куда-нибудь подальше от дома.
— Сьюзан не увлекалась политикой, — сказал Джейк. — Здесь не может быть никакой связи с Джоном Сэнсомом.
— Тогда почему всплыло его имя?
— Не знаю.
— Скорее всего, Сьюзан добралась в Нью-Йорк на машине, — продолжал я. — Самолет исключается, револьвер туда не пронесешь. Должно быть, твоя сестра въехала через туннель Холланд и оставила машину где-нибудь на окраине.
Джейк молчал. Мой кофе остыл. Официантка давно махнула на нас рукой. Для нее наш столик был нерентабельным. Я попытался представить себе Сьюзан Марк двенадцать часов назад. Вот она готовится к трудной ночи. Одевается. Находит в комоде отцовский револьвер. Заряжает и кладет в сумку. Садится в машину, выруливает на кольцевую, съезжает на шоссе 95, едет на север. Широко раскрытые, полные отчаяния глаза всверливаются в темноту за лобовым стеклом.
