– Это не кость. Что вы затеваете?
– Я серьезно, комиссар. Я считаю, что это кость, и притом человеческая. Согласен, что распознать ее трудно, она слишком мала, но я сразу подумал, что это кость. Поэтому и пришел узнать, дадите ли вы ход делу, не было ли заявлено о чьем-нибудь исчезновении в квартале. Я нашел ее на площади Контрескарп. Потому что, как видите, могло быть совершено преступление, раз есть эта кость.
– Приятель, я за время службы повидал много костей, – сказал Паклен, повышая тон. – Обгорелых, раздробленных, обожженных. И это не кость человека, говорю вам.
Паклен взял находку в свою широкую ладонь и протянул Кельвелеру:
– Взвесьте ее… Она полая, легкая как воздух. Кость должна быть тяжелее. Можете забрать.
– Я знаю, я взвешивал. Но предосторожности ради надо проверить. Небольшой анализ… Заключение…
Паклен покачнулся, взъерошил рукой светлую шевелюру: честное слово, он был бы красив, если бы не этот отвратительный, пресыщенный рот.
– Понимаю… – сказал он. – Пытаетесь меня подставить, Гранвиль, или как вас там. Заставить меня завести пустяковое дело, выставить на посмешище и написать об этом в газетах, прищучить легавого… Зря стараетесь, приятель. Глупая провокация, жаба, маленькая тайна, большой фарс, гротеск, водевиль. Поищите другой способ. Вы не первый и не последний, кто пытается меня достать. А я по-прежнему у руля. Вам ясно?
– Я настаиваю, комиссар. Я хочу знать, не было ли заявлений о пропаже людей в округе. Недавно, вчера, на прошлой неделе, в прошлом месяце. Я бы поставил на вчера или позавчера.
– К вашему сожалению, все спокойно.
– Может, о пропавшем еще не заявили. Люди порой медлят. Придется снова зайти на будущей неделе, узнать.
– Еще чего? Может, хотите заглянуть в наши отчеты?
– Почему бы и нет? – Кельвелер пожал плечами.
Он снова скомкал газету и сунул ее в карман.
– Значит, вы решительно отказываетесь? Вас это не интересует? Знаете, Паклен, по-моему, вы проявляете халатность.
– Довольно! – Паклен вскочил с места.
Кельвелер улыбнулся. Наконец-то комиссар начал терять терпение.
– Ланкето, запри его в камеру! – приказал Паклен. – И выбей из него фамилию.
– Ну нет, – сказал Кельвелер, – никаких камер. Это невозможно, я вечером занят, иду на ужин.
– В камеру, – повторил Паклен, махнув рукой Ланкето.
Ланкето встал.
– Вы позволите? – спросил Кельвелер. – Я позвоню жене, чтобы предупредить. Нет уж, Паклен, это мое право.
Не дожидаясь ответа, Кельвелер схватил телефон и набрал номер:
– Пост 229, пожалуйста, да, лично и срочно. Звонит Людвиг.
Присев бочком на стол Паклена, Луи смотрел на комиссара, который вскочил и оперся о стол кулаками. Красивые руки, жаль, рот все портит.
– Моя жена очень занята, – пояснил Луи. – Придется подождать. А нет, вот она… Жан-Жак? Это Людвиг. Слушай, у меня тут небольшое недоразумение с комиссаром Пакленом из Пятого округа, да, с ним. Он хочет отправить меня в обезьянник за то, что я зашел узнать насчет пропажи людей в квартале… Да, я тебе объясню. Уладь это, будь другом. Хорошо, передаю трубку…
Луи любезно протянул трубку комиссару:
– Это вас, комиссар, из министерства внутренних дел, Жан-Жак Сорель.
Пока Паклен брал трубку, Луи стряхнул крошки и сунул Бюфо в карман. Комиссар выслушал, сказал несколько слов и медленно положил трубку на место.
– Как ваша фамилия? – снова спросил он.
– Комиссар, вам самому следует знать, с кем вы имеете дело. Я лично хорошо знаю, кто вы. Ну что, подумали? Вы не желаете дать делу ход? Помочь? Показать мне ваши отчеты?
– Хороший ход, верно? – сказал комиссар. – Да еще с помощью этих бездельников из министерства… Это все, что вы придумали, чтобы меня свалить? Вы меня действительно за идиота принимаете?
– Нет.
– Ланкето, выставьте его на улицу, пока я не заставил его сожрать свою жабу.
– Никто не смеет прикасаться к моей жабе. Это нежная тварь.
– Знаешь, что я сделаю с твоей жабой? Знаешь, что я делаю с типами вроде тебя?
– Как не знать. Ты ведь не хочешь, чтобы твои подчиненные это слышали?
– Убирайтесь.
Ланкето спустился вслед за Кельвелером.
– Я сейчас не могу отдать вам документы, – шепнул он. – Он может за нами следить.
– Встретимся в восемь вечера у метро «Монж».
Удостоверившись, что Луи Кельвелер вышел на улицу, Ланкето снова поднялся к Паклену. У патрона над губой выступили капельки пота. Ему понадобится дня два, чтобы успокоиться.
– Вы это слышали, Ланкето? Никому в конторе ни слова. И вообще, откуда я знаю, правда ли это был Жан-Жак Сорель? Можно проверить, позвонить в министерство.
– Конечно, комиссар, но если это был Сорель, нам несдобровать. Характер у него не сахар.
Паклен тяжело опустился на место.
– Вы служили здесь раньше меня, Ланкето, с этим чокнутым Адамбергом. Вы уже слышали об этом парне? «Людвиге» или Луи Гранвиле? Вам это имя о чем-нибудь говорит?
– Совершенно ни о чем.
– Идите, Ланкето. Помните: никому ни слова.
Ланкето вернулся в кабинет весь в поту. Для начала стоит проверить, не пропадал ли кто в Пятом округе.
Ланкето пришел вовремя. Луи Кельвелер уже был на месте, облокотившись о балюстраду у входа в метро. В руке он держал жабу, они о чем-то беседовали, и Ланкето не решился их перебить. Но Луи заметил его и повернулся к нему с улыбкой.
– Вот ваши документы, Кельвелер.
– Спасибо, Ланкето, прекрасно сработано. Мои извинения вашим подчиненным.
– Я проверил информацию о пропаже людей в Пятом округе. Даже проверил Шестой и Тринадцатый и все близлежащие. Ничего. Никто ни о чем не заявлял. Я проверю в других округах.
– За какой период вы проверяли?
– За весь последний месяц.
– Этого достаточно. Если только тут не что-то из ряда вон выходящее, на мой взгляд, это случилось вчера или в последние три-четыре дня. И недалеко от Контрескарпа. Или же где-то совсем в другом месте.
– Почему вы так уверены?
– Из-за находки, Ланкето, из-за находки. Я честно принес ее вашему шефу. И если бы он был не такой упертый, он бы засомневался, поразмыслил и сделал свою работу. Я сыграл роль, мне не в чем себя упрекнуть, и вы тому свидетель. Он не выполняет своих обязанностей? Тем лучше, я этим займусь, с его благословения и пинка, этого я и хотел.
– А находка… Это действительно кость?
– Человеческая кость, старина. Я только что проверил в музее естественной истории.
Ланкето погрыз ноготь:
– Не понимаю… Это ни на что не похоже. Какая именно кость?
– Крайняя фаланга большого пальца ноги. Правой или левой, сказать невозможно, но вероятнее всего, женской. Надо искать женщину.
Ланкето немного потоптался на месте, заложив руки за спину. Ему необходимо было осмыслить.
– Но этот палец, – сказал он, – может быть… это был несчастный случай?
– Маловероятно.
– Откуда взялась кость на решетке вокруг дерева?
– Об этом я и думаю.
– Каким образом она туда попала? Может, это кость свиньи?
– Нет, Ланкето, нет. Человеческая, и не будем об этом спорить. Если вы сомневаетесь, можно сделать анализ. Но тут даже Бюфо согласен, она человеческая.
– Вот дерьмо, – сказал Ланкето.
– Вы на верном пути, инспектор.
– Где-где?
– На пути к истине. Как кость туда попала?
– А мне почем знать?
– Погодите, – сказал Кельвелер, – я вам кое-что покажу. Вы не могли бы подержать Бюфо?
– С удовольствием.
– Хорошо, протяните руку.
Луи достал из сумки бутылку с водой и смочил ладонь Ланкето.
– Это для Бюфо, – объяснил он, – его нельзя держать в сухой руке. Ему сразу надоедает, становится жарко, а ему это вредно. Вот. Берите его большим и указательным пальцем покрепче, потому что он вас не знает. Не так сильно, хорошо? Этот парень мне дорог. Он единственный, кто меня слушает не перебивая и никогда не требует отчета. Ну вот, а теперь смотрите.
– Скажите, – перебил Ланкето, – вы правда звонили Сорелю в министерство?
– Да нет, старина… У Сореля нет поддержки, он больше не может себе позволить открыто меня покрывать. Это один друг мне подыграл, я его предупредил.
– Грязный прием, – пробормотал Ланкето.
– Да, пожалуй.
Луи вновь развернул кусок газеты и осторожно взял кость.
– Видите, Ланкето, она обглодана и повреждена.
– Да.
– А эти мелкие дырочки видите?
– Вижу.
– Теперь понимаете, откуда взялась эта кость?
Инспектор покачал головой.
– Из брюха собаки, Ланкето! Это переваренная кость, понимаете? Эти дырочки проедены желудочным соком, здесь никаких сомнений.
Луи спрятал кость и забрал жабу.
– Идем, Бюфо, прогуляемся немного, ты, я и инспектор. Инспектор наш новый друг. Усек? Он не сделал тебе больно?
Луи повернулся к Ланкето:
– Я разговариваю с ним вот так, потому что он глуповат, я вам уже объяснял. С Бюфо нужно по-простому, говорить только основными словами: добрый, злой, еда, размножение, сон. Больше ему не осилить. Иногда я стараюсь говорить с ним более умно, даже философствовать, чтобы встряхнуть ему мозги.
