Револьвер лежит у меня на коленях. Я все еще не могу прийти к какому-то определенному решению. Боже мой! Ну постарайся помочь мне, я такая же овечка, как и остальные, прими меня в свое лоно.
Меня поражает, что он пишет, как маленький мальчик, тогда как им всем только что по восемнадцать стукнуло! Правда, родители склонны относиться к ним скорее как к мальчикам. Маленькие мальчики из мультфильма. Подлинные сыновья Супермена.
Почитаю-ка я немножко. Снова закапал дождь, иногда вспыхивает молния.
Караул. У меня под дверью что-то скребется и дышит. Сейчас открою. Я должна открыть и все узнать. Но мне не встать с постели. Сижу, наставив на дверь револьвер. И все-таки не могу же я выстрелить, не зная, в кого или во что. Слышу, как кто-то очень тихо шепчет мое имя, в этом я уверена, кто-то в кромешной тьме под шум грозы вертит дверную ручку…
Убирайся, умоляю тебя, убирайся, убирайся. Он хочет напугать меня, но с чего бы вдруг мне пугаться, с чего, если я ничего не знаю? Хочет узнать, известно ли мне что-нибудь, понял, что я все знаю и боюсь.
Он зовет меня — стоит под самой дверью и зовет. Сейчас открою и влеплю ему пулю в лоб, закричу, стану звать на помощь, я… я ничего больше не слышу, — наверное, он ушел. Прислушиваюсь. Ушел. Теперь тихо. Я по-прежнему сжимаю в руке револьвер.
Не стоило бы мне спать.
3. СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ДЕЙСТВИЯ
Сегодня ходил прогуляться. В кромешной тьме бродил по дому. Слышал, как они дышат во сне. Папа храпел. Возле комнаты Джини я остановился. Взглянул на запертую дверь. Мне захотелось ее убить.
Тихонько позвал. Совсем тихонько. Я прижимал к себе нож. Кухонный нож. Длинный нож для разделывания мяса. Пахнущего алкоголем мяса Джини. Она, должно быть, спала. В измятой, задравшейся влажной ночной рубашке. В своей дешевой ночной рубашке. В неопрятном, грязном нижнем белье.
Папа говорит, что надо быть поосторожнее с девицами из дурных кварталов. С фабричными девчонками. Они смотрят на вас исподлобья. Насмехаются. Надо быть осторожным, если хочешь… не следует… Лично меня это не интересует. У меня нет ни малейшего желания подцепить их гнусные болезни. У них грязные пасти, кишащие болезнями.
Не знаю, почему я так и продолжал стоять под дверью и звать Джини. Не мог сдвинуться с места. Нужно было, чтобы она открыла мне. Чтобы увидела меня… Я не очень хорошо себя чувствую. В газетах больше не пишут о Карен. Полицейские больше не заходили. И не зайдут.
Сегодня я придумал одну хитрость. Но пока еще не могу рассказать тебе об этом, мой дневник. Пока…
Пошла на кухню проверить. Нож для разделывания мяса на месте. Но, разумеется, он и не собирался хранить его в своей комнате. В кармане фартука у меня лежит револьвер. Может быть, это смешно, но я напугана. Через час надо будет спуститься приготовить чай.
Старушка спросила, нравится ли мне здесь. Я ей — угодливо: «Да, конечно, работа не тяжелая». Она сказала, что я — все равно что член семьи. Я стала развивать эту тему: «Да, мальчики такие любезные». Она улыбнулась и сказала: «Спасибо». Странно. Было такое впечатление, будто она готова была броситься мне на шею. Я объявила, что ненадолго поднимусь к себе наверх, до чая.
Утром, убирая в ее комнате, постоянно проверяла револьвер у себя на животе. Не хотела я читать, да не удержалась, это оказалось сильнее меня: нужно было заглянуть, узнать. Джини, девочка моя, не ввязывайся ты в это дело, иначе плохо кончишь.
От этой истории уже за версту несет. Не понимаю, почему он так доволен собой…
В книжке написано, что люди, которые слишком любят своих матерей, часто оказываются чокнутыми. «Заторможенными». Думаю о том, способен ли он любить. Темнеет. Сегодня полнолуние: в народе говорят, что это — «ночь оборотней». Ободряюще звучит. Но если мне попадется оборотень, я всажу ему пулю в лоб. Пуф.
Что за хитрость он там придумал? Что он замышляет?
Хлещет дождь. Любой звук кажется приглушенным. Я подала им чай и опять поднялась к себе. Ужинать они сегодня не будут — идут с отцом в театр. А она взяла поднос с едой к себе в комнату.
Мне показалось, что я слышу какой-то разговор, но это, должно быть, она сама с собой разговаривает…
Когда их нет дома, я чувствую себя лучше. Решила немного отдохнуть. Прочитала две главы из книжки. Слышу, подъехала машина.
Выглянула в окно: это, конечно, их автомобиль. Выглядят они веселыми, смеются. Наверное, спектакль им понравился. Помню, раз мы с Джеки были в театре — вот посмеялись-то. Все это было так давно. Слышно, как они разговаривают внизу. Забавно, до чего же похожи их голоса. У меня в горле пересохло. Сто лет уже стаканчика не пропускала. Ей-богу, сто лет. А отец, не приняв стаканчика джина, никогда спать не ложился. Любил повторять, что водохлебы долго не живут. Но и сам недолго прожил, упокой Господи его душу.
Дневник моего сердца, приветствую тебя! Ты имеешь дело с самым хитрым парнем в городе. Стоит хорошая погода. Вчера мы были в театре. Спектакль оказался забавным. «Десять негритят» Агаты Кристи — нам очень понравилось. Папа любит бывать с нами на людях. Он гордится нами. Думает, что я не видел ту женщину, что делала ему знаки в зрительном зале, но я все видел.
Полноватая грудастая блондинка. Надо будет навести справки.
Как я уже говорил, дорогой мой, обожаемый дневник, вчера я задумал одну хитрость. И сделал вот что: свернул вчетверо твои листочки и сверху приклеил волосок, а утром — о, какой сюрприз! Волосок оказался порванным, а ты, стало быть, как я полагаю, — прочитанным. Грязный взгляд шпиона пал на тебя, и когда он прочитает эти строки, то будет знать, что выдал себя! Привет, дорогой шпион… Ты, наверное, быстро-быстро обернешься, озираясь…
Ты, конечно не папа, а, грязный шпион? Может быть, ты — мама. Это ты, мама? Тогда, должно быть, ты вдруг стала слишком любопытной… Или один из нас: Марк или Джек или Кларк или Старк? Один из невиновных? Невинные любители рыться в чужих вещах не очень мне нравятся… Или это ты, Джини? Толстая малютка Джини? Как же ты неосторожна, если это так. Как мало дорожишь жизнью. Ремесло шпиона отнюдь не безопасно, не так ли? Но не волнуйся, дорогой читатель, ты у меня не заскучаешь; привет…
Случилось то, что и должно было случиться. Я собрала чемодан и готова к отъезду. Сяду в первый попавшийся автобус самого дальнего следования и забуду все это. Уж где-нибудь найду себе место. Я уже не в том возрасте, когда играют в такие дурацкие игры.
Когда я прочитала о том, что он все знает, со мной случился шок. Чтобы прийти в чувство, я выпила три стакана подряд, и хозяин опять скажет, что уровень джина в бутылке несколько изменился… Меня зовут. Иду.
Две новости:
1) Раз уж мальчики ушли, я пошла посмотреть, нет ли чего нового. Новое было. Фотокопия газетной страницы. И не какой-нибудь.
Газета от 12 марта прошлого года — с моей фотографией и снимком старой мегеры на фоне обчищенных шкафов. Не понимаю, как он все это узнал, гаденыш. И больше ничего. Только фотокопия. Что бы это значило? Собирается отослать ее фараонам? Он читает мой дневник? Буду носить его с собой. Я совсем пьяная. Ручка выскальзывает из пальцев…
Стоит мне теперь выпить, как сразу же в голову ударяет. Но если я не пью, то не могу уснуть, а я так хочу спать, хотя по идее должна в это время напряженно думать; уверена — скоро вернусь в тюрягу, а я этого не хочу. Только не это, Лизетта, только не это.
2) Старушка собирается пригласить к себе на месяц племянницу, потому что родители той попали в автокатастрофу и лежат в больнице, а племяннице, конечно же, пятнадцать лет, и она, я полагаю, соблазнительная и т. д. и т. п. К счастью, меня уже здесь не будет и всего этого, хвала Всевышнему, я не увижу. Потому как Всевышний, похоже, решил сам всем этим заняться… Спокойной ночи всем, и мне тоже. Засыпаю.
Утром мама сказала, что к нам скоро на месяц приедет Шэрон. Черноглазая брюнетка. Однажды мы ездили к ней на каникулы. Мы с ней играли в прятки в подвале, и мне захотелось затолкать ее в топку. Но она оказалась сильнее и колотила меня головой о цементный пол до тех пор, пока кровь не пошла.
Мы никому ничего не сказали — ни я, ни она. Это я специально для тебя уточняю, дорогой мой шпион, что, стало быть, бесполезно расспрашивать маму или братьев, поскольку они ничего не знают, а я тебе солгу… Единственный, кто мог бы просветить тебя по этому вопросу, давно уже сожран червями. (Тебе известно о существовании ОЗВЧЗ? Это — Общество Защиты Всех Червей Земли. Они избрали меня почетным членом.) С другой стороны, если ты примешься задавать такого рода вопросы, то я с полной уверенностью смогу сказать, кто ты, — ведь так? (Этому шпиону надо сказать все.)
Во всяком случае, это добрая весть. Я смогу наконец свести счеты с этой паршивой недотрогой!
А интересно, Джини: куда ты девала бабки и драгоценности? Упрятала где-нибудь? Счастливо!
