Агент снова завязывает шнурки и проходит в дом за Анной. Он замечает слой свежей краски на стенах.
— Уютный получился цвет, теплый. На нем что ни повесь, все будет смотреться.
— Согласна… Только осторожней, не заденьте стену. А то испачкаетесь.
Анна идет за вазой, что стоит в старинном серванте, оставшемся от прежних хозяев. На упаковке цветка обнаружились скрепки, и Анна разворачивает ее осторожно, чтобы не уколоть пальцы.
— Ваза ужасно старая. Она у меня уже сто лет.
Анна на кухне. Расставляя в непрозрачной вазе веточки папоротника и гипсофилы, она чувствует на себе взгляд агента. Затем устанавливает розу в центр композиции.
— С розой ничто не сравнится. Есть в них что-то трогательное.
Анна раскованно улыбается ему. Как здорово общаться с людьми, с которыми тебе хорошо и спокойно. Но в его присутствии она вдруг понимает, что уже довольно давно живет наедине с собой. С приходом агента в ее дом проник внешний мир, сделав ее существование слишком уж реальным.
— Хотите кофе?
— Лучше чаю, если есть.
Он снимает перчатки и кладет их на стул перед собой. Затем садится и принимается разглядывать цветок, который Анна поставила на стол.
— Конечно, есть, — отвечает она. — Я сама пью чай. Терпеть не могу кофе.
— Отлично. — Агент дружески улыбается. — Налейте мне чашечку, если можно.
— Конечно. «Эрл Грей»?
— Да, спасибо.
Агент снова смотрит на цветок.
— Я всегда любил розы. Для мужчины это может показаться странным, но я часто покупаю их для себя. И совершенно этого не стыжусь. Продавщица в цветочном магазине, наверно, считает меня дамским угодником.
— Чего же тут стесняться? Это очень мило.
— Когда у меня в доме роза, я ставлю ее на фортепьяно и постоянно чувствую ее присутствие. Я выключаю телевизор, встаю рядом и любуюсь. Это ли не чудо? И конечно, я не могу не наслаждаться запахом. Да и кто бы мог удержаться? В такие минуты я забываю обо всем на свете. Сентиментально, я знаю. Моя жена любила розы.
Анна не знает, что сказать.
— Сейчас они уже не в моде.
— Нет, неправда.
Он скривил гримасу, как будто дурачась.
— А как насчет кусочка торта?
— С удовольствием. Надеюсь, не обезжиренный с подсластителем? Торты из картона — это для тех, кто не живет, а только притворяется.
Анна смеется:
— Нет, торт настоящий.
Вода в электрическом чайнике закипела, и Анна занялась приготовлениями.
— Как идет продажа недвижимости?
— В последнее время у меня много сделок. Старые дома пользуются спросом. Но кажется, люди сами не знают, чего хотят.
— Как так?
Она достает из серванта чашки и медлит, ожидая ответа, но агент молчит, не сводя глаз с розы.
— Вам тут нравится? — спрашивает он.
Анна оглядывает комнату, собираясь с чувствами для ответа:
— Очень.
— Крадут свет с небес.
Анна улыбается ему, не совсем понимая, что он имеет в виду.
— Так моя мать говорила о больших городах. Они крадут свет с небес.
Анна кивает и наливает чай.
— Поэтому там не видно звезд. Слишком много огней. Знаете, иногда их надо выключать и наслаждаться первозданной темнотой. Звезд вполне достаточно, чтобы светить людям. Для того они и загораются на небе.
— Вы говорите как поэт, а не как агент по продаже недвижимости.
Она ставит две чашки на стол и садится.
— А как должен говорить агент?
— Не знаю. Наверно, как вы. Я не хотела…
Агент делает ей знак рукой.
— Не волнуйтесь. Я не обиделся. В вопросе не было подвоха.
Анна подносит чашку к губам и ощущает теплый аромат бергамота.
— Ой, я забыла про торт.
Она встает, идет к холодильнику и отрезает кусок для гостя.
— Не слишком большой?
— В самый раз.
Она кладет кусок на тарелку и вручает ее агенту вместе с вилкой.
Он улыбается, глядя на торт.
— Ого! — и тут же принимается за еду, как будто умирает от голода.
Анне это приятно.
— А вы не будете?
— Нет.
— Фигуру бережете?
Анна смеется.
— Нет.
Агент откусывает еще один большой кусок и запивает чаем.
— Вы работали?
— В каком смысле?
— Писали картины.
— У меня было много дел по дому. Стены надо было покрасить.
Ей это все кажется забавным, как будто она берет на себя ответственность за существование дома.
— Это ведь почти одно и то же. Закончив, вы отступаете на шаг и смотрите на свою работу.
— Думаю, да.
— Невелика работа — раскатывать краску валиком по стене, но, когда работа закончена, можно полюбоваться результатом, а потом все остальные комнаты тоже преображаются. Охватить их взглядом невозможно, но если вы представите, что вышли из дома и смотрите на него со стороны, то можно составить впечатление. Что мне нравится в деревне, так это то, что можно смотреть на вещи с разных углов.
— Я никогда об этом не думала.
— В городе нельзя иметь свой дом, потому что там слишком тесно.
Агент закладывает в рот еще один кусок торта и жует. Он останавливается, чтобы отхлебнуть чаю, и удивленно поднимает брови.
— Как вкусно!
— Помогает согреться.
— Да, правда.
Анна смеется и смотрит агенту в лицо. Оно кажется ей смутно знакомым или просто очень обычным.
— Если честно, то я давно не получала такого удовольствия от разговора. С тех пор как была подростком.
— Я рад. Значит ли это, что теперь мы будем друг друга причесывать?
Анна бросает взгляд на его лысеющую голову.
— Мне придется потрудиться. Волосы у вас длинные и густые. — Он похлопал себя рукой по макушке. — Но у вас определенно работы будет немного.
Вечером Анна распахнула входную дверь и встала в проеме, вглядываясь в темноту. Снег перестал, и на ясном темно-синем небе загорелись первые звезды. Она думает о ребенке, стараясь представить, каким он будет, а тем временем по обе стороны желобка эмбриона появляются складки, которые станут зачатками головы.
Откуда-то издалека доносится лай собаки. Вода струится в ручье через дорогу, разлетается брызгами по камням и траве, пробивается сквозь снег и лед. Холодает, но Анна все стоит и смотрит на неподвижный пейзаж, таинственные заросли деревьев и холмистую равнину, залитую лунным светом. Она смотрит туда, где, по ее представлениям, должен быть запад, пытаясь отыскать в темноте свет ближайшего дома, но в той стороне не заметно никаких признаков жизни — лишь небо и деревья.
И тут до нее доносится какой-то механический звук, похожий на стук молотка. В первый момент она никак не может понять, что это может быть. Словно по дереву бьют металлической колотушкой. Это мобильный телефон на столе в кухне. Вздохнув, она закрывает дверь и идет в дом.
Взяв со стола телефон, Анна видит на нем имя Кевина и его номер. Ей даже немного жаль его, ведь, возможно, он мучается сомнениями. Он одинок, потому что у него нет ничего, кроме работы, и Анна это знает. Она нажимает кнопку и говорит «алло».
— Анна?
— Да.
— Ты сейчас где?
— А в чем дело?
— Я пытался с тобой связаться. Тебя не было дома.
Анна молчит.
— Ты у друга? — В его голосе слышится почти что отчаяние.
— Нет, — признается она, чтобы он не мучился от мысли, будто у нее кто-то есть.
— Куда ты делась? У меня билеты в Италию.
— Я не поеду, Кевин.
Признание вынуждает ее замолчать, потому что глубоко в душе она еще не рассталась с надеждой на примирение, лишь бы только путешествие стало возможным. Она с нетерпением ждала его с тех пор, как Кевин подарил ей эту поездку на Рождество, два месяца тому назад.
— Правда? Жалко.
Анна поворачивается к окну и смотрит на занесенный снегом двор. В вечернем свете все кажется синим.
— Ты что-нибудь сделала?
— О чем ты?
— О беременности.
Анна медлит, обдумывая ответ:
— Это не твое дело.
— Это как раз и есть мое дело.
Он коротко хмыкает, и до Анны доходит смысл шутки. Но ей не смешно. Скорее грустно.
— И если тебе нужна моя помощь, я все сделаю.
Анна качает головой. Ей представляется, как мужчина извлекает из утробы женщины новую жизнь… Жизнь, которую он туда заронил. От этой картины все у нее внутри переворачивается. Она вздыхает и пытается сглотнуть.
— Мне надо идти.
— Ты сейчас в том доме?
— Каком доме?
— В Барениде.
— Нет.
— Ты его все-таки купила? Я знаю, что ты там. Больше негде…
— Все, Кевин. До свидания.
Анна захлопывает телефон и боковым зрением видит, как из-за сарая медленно выходит какой-то зверь, похожий на маленькую собачку с острой мордочкой и пушистым хвостом. Хорошо бы предложить ему что-нибудь вкусное, чтобы он зашел в дом. Анна пытается сообразить, что из содержимого холодильника может привлечь животное, с его тонким нюхом.
