На меня пахнуло дорогим одеколоном, потом и табаком. Толстяк протянул громадную ладонь для рукопожатия, и в этот миг я, наконец, его узнал.
Мама дорогая! Это же Толик. Заматеревший и располневший мой старинный знакомец Толя Иванов. Самый большой мой некогда друг, в самом прямом смысле слова «большой». Такой большой, такой громадный, что рядом с ним невольно ощущаешь себя подростком. Сколько же мы не виделись? Лет десять, двенадцать. В бурные перестроечные восьмидесятые нас познакомило общее увлечение единоборствами и сдружила общая халтура на ниве все тех же восточных единоборств. Помнится, в те годы Толя числился младшим научным сотрудником в каком-то НИИ, вечно страдал от отсутствия в магазинах модной одежды его богатырских размеров и от хронической нехватки денег на жизнь.
Однако! За ту дюжину лет, что мы не встречались, Толя круто поднялся. Немудрено, что я с ходу его не признал. Даже если бы солнце глаза не слепило, все одно я бы не идентифицировал этого холеного «нового русского», который сейчас до хруста суставов жмет мою ладошку, с тем, прошлым Толиком времен гласности и ускорения. Забурел Толян. Кожа на физиономии гладкая, ухоженная. Прическа безукоризненная. Галстук на подросшем пузе потянет как минимум долларов на пятьсот. Черные, дорогущие брюки с идеальной стрелочкой. В туфли сорок восьмого размера можно смотреться, как в зеркало. А рубашечка своей слепящей белизной способна вызвать бурный оргазм у приснопамятной теледуры тети Аси. Круто!
– Тише, ты, руку сломаешь! – Я выдернул пальцы из Толиной медвежьей ладошки и панибратски хлопнул старого приятеля по плечу. – Черт тебя дери, Толик, на фига надо было гнать меня в этот долбаный санаторий? Придумал бы чего попроще...
– Не понял юмора, Стас? – Толя продолжал улыбаться во всю пасть, дразнясь белоснежными зубными имплантантами. – Ты че, друг? Обдурил меня и продолжаешь горбатого лепить?
– Ой, ой, ой! – Я театрально скривился. – Тебя обдуришь! Скажи еще, что вчера мне позвонила не твоя «шестерка», и что шутку с заказчиком рекламы, банкиром по фамилии Иванов, придумал не ты!
– Погодь, Стасик. – Толя умерил свою поросячью радость от нашей встречи и жестом предложил присесть на стул возле полированного столика. – Давай разберемся.
– Только не надо меня грузить, господин Иванов! – беззлобно перебил я старинного приятеля, усаживаясь.
– Погодь! – Анатолий сел рядом. Стул под ним застонал. – Погодь, Стас. Мне сегодня с утреца звякнул на сотовый какой-то хрен с горы и сказал, что если я намерен подписать договор с китайцами, то узкоглазые нарисуются часиков около четырнадцати в двадцать пятом номере этого сраного санатория. Я бросаю все дела, мчусь сюда и ровно в одиннадцать десять вижу твою патлатую рожу!
– Ага! – Я понимающе улыбнулся. – Сейчас ты скажешь, что сегодняшний утренний звонок организовал я!
– А кто же еще? – Толик талантливо отыграл искреннее удивление.
– Ладно, Толя! – скорчил я ехидную рожу. – Не пойму, на фига ты продолжаешь ломать комедию, но, ежели желаешь, могу рассказать, как все было на самом деле.
– Расскажи, будь любезен. – Анатолий достал из кармана брюк серебряный портсигар, извлек из него тонкую сигарету и полез в другой карман за зажигалкой.
– Полагаю, дело было так... – Я закатил глаза и заговорил голосом Василия Ливанова в роли Шерлока Холмса. – Полагаю, ты, Анатолий, где-нибудь в ночнике, то бишь в ночном клубе, снял чувиху из моей тусовки... Пардон, скорее всего не ты снял, а тебя сняли... но это уже детали, это не существенно... От вышеупомянутой чувихи, художницы либо актрисульки, что, впрочем, тоже не суть важно, ты, Толя, случайно узнал о рекламщике по кличке Седой, который ищет выходы на банкира, желающего заказать оригинальный видеоролик. Дальше – совсем просто. Ты вспомнил про старого друга с седыми волосами, не чуждого киноискусству, разыскал в старинной записной книжке номер моего телефона...
– Погодь, Стас! Тормози! – Толя помрачнел. – Про китайцев ты, правда, не в курсе?
– Окстись, Толик! – возмутился я. – Какие китайцы, я тебя умоляю!
– Слух о китайских коммерсантах с позапрошлой пятницы циркулирует в деловых кругах, – терпеливо объяснил Анатолий. – Никто их не видел, но все только о них и говорят. Говорят, китайцы готовы отпускать крупные партии канцелярских принадлежностей за рубли с оплатой по реализации. Я оповестил всех, кого мог, о своем интересе к этой сделке, просил вывести меня на инкогнито из Пекина, и вот сегодня утром позвонили...
В дверь постучали. Толик замолчал, вопросительно взглянул на меня. Я пожал плечами, мол, бог его знает, кого черт принес, но это не ко мне.
– Войдите! – выкрикнул Толик и затушил в пепельнице скуренную до половины сигарету.
Скрип двери, шаркающая поступь по половицам, и на пороге комнаты возникает тощая длинноногая фигура типичного уркагана. На вид блатному лет пятьдесят. Рыжая трехдневная щетина торчит пучками на впалых щеках. Глаза посажены глубоко и зло смотрят исподлобья. Стрижен коротко и неаккуратно. На худых плечах, как на вешалке, болтается серый, безликий пиджак, под ним клетчатая, расстегнутая до пупа рубаха. Грудь украшает татуировка – синий православный крест. Пальцы пепельно-голубые от татуированных перстней. Из-под жеваных коричневых брюк выглядывают воскового цвета стопы, обутые в потасканные сандалии.
В первую секунду после появления в гостиничном люксе ярко выраженного уголовного элемента я подумал, что он явился по мою душу. Покалеченные ребята в электричке, молодая уголовная поросль, и сей татуированный дядька, безусловно, порождены перегноем на разных грядках, однако родом они с одного и того же огорода... Хотя как мог меня отыскать крестный папа молодых гопников, ежели таковой у них и имеется? Да никак!
– Вы к кому? – строго спросил уркагана Толик, выпятив пузо и напустив на себя важный вид. Учитывая наличие красного галстука, Толя сразу же стал похож на сердитого племенного индюка.
Урка с полным безразличием отнесся к строгому тону господина Иванова, длинно, сквозь зубы сплюнул и ответил на вопрос Толика вопросом:
– Жбан где?
– Жбан? – Толик повернул свою большую прилизанную голову в мою сторону. – Стас, ты знаешь, где Жбан?
Я отрицательно помотал головой.
– Милейший, – Анатолий одарил урку самым презрительным взглядом из тех, что имелись в его новорусском арсенале, – мы не знаем, ни где находится ваш Жбан, ни кто он такой, и, что характерно, знать не желаем. Будьте так любезны, покиньте помещение!
Татуированный визитер проигнорировал просьбу убраться восвояси. Стоял и смотрел на меня. Вернее, даже не смотрел, а рассматривал.
– Эгей, Синяк! Я, кажется, к тебе обращаюсь. Давай, вали отсюда! – Толик часто задышал, побагровел и еще более стал похож на индюка. На индюка с пудовыми, угрожающе сжимающимися кулаками.
Урка и ухом не повел. И даже глаз в Толину сторону не скосил. Изучал мою внешность, как режиссер на кинопробах изучает кандидата на роль главного героя.
– Ну, видит бог, я предупреждал! – Толик медленно встал со стула, передернул могучими плечами.
– Стас Лунев? – холодно спросил меня урка, по-прежнему игнорируя Толика.
– Да, Стас Лунев... – ответил я растерянно.
– А он – Толя Иванов, точняк? – Урка, не глядя, ткнул в сторону Толика корявым пальцем. Я утвердительно кивнул.
– Расслабься, Толян, – посоветовал урка с прежним безразличием в голосе. – Я и раньше тебе, жиртрест, юшку пускал, и сегодня, надо будет, отметелю.
Шаркающей походкой уркаган подошел к столу, выдвинул стул, уселся на краешек.
– Сядь, Толян, не отсвечивай. – Татуированные пальцы извлекли из пиджачного кармана пачку «Беломорканала» и разовую зажигалку. – Что за понты, мужики?.. Да сядь ты, фраер, утомляешь!
Толик шлепнулся толстой попой на многострадальный стул, отозвавшийся деревянным жалобным стоном. «Новый русский» с отвисшей челюстью – зрелище редкое. К сожалению, я не мог им, сим эксклюзивным зрелищем, сполна насладиться, ибо всецело отдался созерцанию таинственного уголовника.
– Что за понты? – продолжил вещать урка, закуривая. – Не, в натуре, не въезжаю, что за понты?
– Слышишь, земляк, – заговорил я ласково. – Откуда ты знаешь, как нас зовут?
– Стас, хорош понтоваться! – Впервые в речах нежданного гостя из зоны проявилась эмоция. Искренняя, неподдельная обида. – Колись лучше, кто заместо Жбана маляву чирикал и за каким хером весь этот цирк?!
– Захар? – тихо произнес Толик, уткнувшись брезгливым взглядом в уголовную рожу.
– Сорок лет как Захар! – огрызнулся урка. – Хорош меня за сявку держать! Колитесь, что за понты...
– Стас! Я его признал! Захар Смирнов, чтоб мне провалиться. – Толик так пнул меня ручищей в плечо, что я чуть было не свалился со стула. – Разуй глаза, Стас... Ух, Захар, а ты изменился, постарел...
– Отсидишь с мое, постареешь. – Захар выдохнул беззубым ртом колечко сизого дыма. – Последний раз спрашиваю: что за понты, в натуре?!
