Да, она посочувствует и поддержит, но что потом?
Почему ты живешь в Нью-Йорке, Лайла-Лу? Там так опасно! Приезжай к нам с папой – в Джуно. То есть на Аляску.
Лайла больше не желает об этом говорить. Слышать одно и то же.
Поэтому она легла на постель, прямо в одежде, обняла Томаса и, к своему удивлению, мгновенно провалилась в глубокий сон.
* * *
Проснулась Лайла с колотящимся сердцем. Руки вцепились в края кровати. Ее до сих пор покачивало от ощущения падения.
Реакция на случившееся, сообразила она. Всего лишь запоздалая реакция.
Она поднялась с кровати. Оказывается, уже полдень.
Довольно. Нужен душ, смена одежды и поскорее выйти отсюда. Она сделала все возможное. Рассказала полиции обо всем, что видела. Мистер Ловкач убил Блонди, а потом себя, унес две жизни, и ничто этого не изменит, даже если всю жизнь раздирать себе душу вопросами.
Продолжая уговаривать себя, она схватила айпад и помимо воли принялась искать репортажи о случившемся ночью несчастье.
«Модель погибла, упав из окна…»
Ну да, она так и знала! Модель. У жертвы несомненно была фигура модели.
Схватив последний бисквитик, хоть и понимая, что этого делать не стоит, она, жуя, быстро пробежала глазами короткую заметку о двух смертях.
– Сейдж Кендалл. У нее даже имя было, как у типичной модели! И Оливер Арчер, мистер Ловкач. Блонди было всего двадцать четыре, Томас!
Она на четыре года младше ее, Лайлы! Снималась в рекламе. Интересно, видела ли она ее когда-нибудь? И почему от этих мыслей на душе еще хуже?..
Нет, необходимо остановиться и сделать то, что она себе намечала. Постоять под душем и выйти ненадолго на воздух.
Душ помог, как и легкое летнее платье и босоножки. Макияж помог еще больше, бледность и запавшие глаза надо же как-то скрыть ненавязчивой маскировкой.
Следует пройтись быстрым шагом, размяться, подальше от своих мыслей. Пойти куда-нибудь, где можно вкусно позавтракать. Потом она позвонит Джули, возможно, попросит ее снова прийти, чтобы все рассказать ей. Она посочувствует и не станет ее осуждать за шпионство.
– Я приду через пару часов, Томас, а ты без меня не скучай.
И она пошла к двери. Но повернула обратно, взяла карточку, которую дала ей детектив Файн – из головы не шла навязчивая идея узнать, как продвигается это расследование. И что в том дурного, если свидетель убийства спросит у детектива, не закрыли ли они, случаем, дело?
При любом раскладе прогулка будет полезной. А вернувшись, она поплавает в бассейне. Правда, формально Лайла не имеет права пользоваться бассейном или тренажерным залом комплекса, поскольку не является здешним жителем, но заботливая Мейси все уладила.
Как хорошо – она сможет сбросить остатки усталости, стресса, расстройства и закончить день, рыдая в жилетку близкой подруге.
Завтра она займется своей работой. Смерть всегда напоминает нам, что жизнь должна идти своим чередом.
* * *
Аш вывалил на стол содержимое мешка.
Имущество – так они назвали все это. Личное имущество: часы, кольцо, бумажник с большим количеством наличных, визитница, кредитные карты. Серебряное кольцо для ключей от Тиффани. Часы и кольцо, вероятно, тоже либо от Картье, либо от той фирмы, которую Оливер считал достойной своего внимания. Тонкая серебряная зажигалка. И карманный мусор, который собрал брат в последний день своей жизни.
Оливер… Всегда на краю следующего большого предприятия, большой игры, чего-то нового. Обаятельный, беззаботный Оливер…
Мертв.
– У него еще был айфон, но мы сейчас его просматриваем.
– Что?
Аш взглянул на детектива. Кажется, Файн? Детектив Файн с мягкими, голубыми, полными тайн глазами.
– Простите, что?
– Мы все еще просматриваем телефон вашего брата, а когда обыщем квартиру, вам нужно будет опознать его вещи. Как я уже сказала, в водительских правах указан адрес в Уэст-Виллидже, но, по нашим сведениям, он выехал оттуда три месяца назад.
– Я… не знаю.
– Вы не видели Оливера уже… сколько?
Аш все рассказал детективу и ее напарнику с жестким лицом еще тогда, когда они в первый раз поднялись в его мансарду. «Оповещение» – вот как они это называли. Личное имущество. Оповещение. Сюжет для романов и телесериалов. Не его жизнь.
– Пару месяцев. Нет, скорее, три или четыре.
– Но вы говорили с ним несколько дней назад.
– Брат звонил, предложил встретиться, выпить, обсудить дела. Я ответил, что сейчас нет времени, но на следующей неделе – обязательно. Черт…
Аш прижал кончики пальцев к глазам.
– Понимаю, как вам тяжело. Вы упомянули, что не знаете женщину, с которой Оливер жил последние три месяца. Почти четыре.
– Нет. Он упоминал о ней, когда звонил. Хвастался… какая-то крутая модель. Не обратил особого внимания. Оливер вечно бахвалится, это его обычное поведение.
– Он не упоминал о каких-то раздорах между ним и девушкой?
– Как раз напротив. Она была потрясающей, они оба были замечательными, все было хорошо.
Аш уставился на свои руки. Заметил на большом пальце мазок берлинской лазури[4].
Он рисовал, когда детективы поднялись в его мансарду. Его разозлило их вторжение, но потом мир изменился. Несколько слов изменили всю его прежнюю жизнь.
– Мистер Арчер?
– Да. Да. Все было великолепно. Таков Оливер. Все потрясающе, если только…
– Если только?..
Аш нервно провел рукой по гриве черных волос.
– Послушайте, мой брат теперь мертв, я пытаюсь как-то это осознать и не собираюсь его чернить.
– Мы его и не черним, мистер Арчер. Чем более подробное представление мы составим о нем, тем более вероятно сможем понять, что произошло.
Возможно, все так и есть. Может быть… Кто он такой, чтобы судить?
– О’кей, Оливер был крут. Важные сделки, женщины, клубы. Он любил тусоваться.
– Жил на широкую ногу.
– Да. Можно сказать и так. Оливер любил воображать себя игроком, но боже, вовсе таким не был. Он всегда садился за столы, где делают самые высокие ставки, и если он выигрывал, неважно, что это было: игра, сделка, женщина, – терял все это и даже больше в следующем раунде. Так что все было круто, пока не проваливалось ко всем чертям. И тогда ему нужен был кто-то, чтобы его вытащить. Он обаятелен, умен и… Был.
Последнее слово будто вонзилось в него. Больше брат никогда не будет обаятельным и умным.
– Оливер – младший ребенок в семье, любимый сын, и его изрядно избаловали.
– Вы сказали о его неспособности на насилие.
– Верно.
Аш старался вытянуть себя из потока скорби, это нужно приберечь на потом, и поэтому позволил себе вспышку гнева:
– Я не сказал, что Оливер не способен на насилие. Только, что он был полной противоположностью понятию насилия.
В животе ножом застряло обвинение в том, что его брат убил человека.
– Оливер либо бежал от трудной ситуации, либо уговаривал себя, что все не так уж плохо. Если же, что случалось редко, брату не удавалось сделать ни того, ни другого, он просто прятался.
– И все же… У нас есть свидетель, утверждающий, что он ударил свою девушку несколько раз, прежде чем вытолкнуть ее из окна четырнадцатого этажа.
– Свидетель ошибается, – отрезал Аш. – Оливер как никто полон всякого дерьма и самомнения, но он никогда пальцем не трогал женщину. И уж точно, никого бы не убил. И еще: он в жизни бы не покончил с собой.
– В квартире было полно алкоголя и наркотиков.
Пока Файн с хладнокровием копа перечисляла наркотики, Аш воображал ее валькирией, бесстрастной в своей силе. Он бы нарисовал ее верхом на коне, со сложенными крыльями. Рассматривающую поле битвы. Лицо, застывшее как камень. Она решает, кто будет жить, кто умрет.
– Мы все еще ждем анализов на наркотики, но рядом с телом вашего брата были таблетки и полупустая бутылка виски, а в стакане все еще оставался алкоголь.
Наркотики, алкоголь, убийство, самоубийство, а пострадает семья. Нужно вытащить этот нож из живота, пусть детективы увидят, что ошибаются.
– Наркотики, виски… не спорю. Оливер не был бойскаутом. Но остальное? Не верю. Свидетель либо лжет, либо ошибается.
– У свидетеля нет причин лгать, – покачала головой Файн и тут же увидела входящую к ним Лайлу. К бретельке платья приколот бедж посетителя.
Файн поднялась.
– Мисс Эмерсон! Вспомнили что-то еще?
– Нет, простите. Не могу выбросить это из головы. Все вижу, как она падает. Как молит перед тем, как он… простите. Мне нужно было пройтись, и я захотела спросить, закрыли ли вы дело. Знаете ли точно, что случилось?
– Расследование продолжается. Потребуется еще сколько-то времени.
– Знаю, извините меня. Вы сообщите мне, когда все кончится?
– Я позабочусь об этом. Вы очень нам помогли.
– А теперь я мешаю. Мне пора идти. Вы заняты.
Она оглядела комнату. Столы, телефоны, компьютеры, стопки файлов, мужчины и женщины за работой.
А еще мужчина в черной майке и джинсах – сует что-то в мешок, кажется, часы.
