— Может, и так, но когда это произойдет, тебе все-таки лучше меня связать покрепче.
Они и не думали, что это время когда-нибудь наступит, что Джози станет девушкой, будет бегать на свидания и вечеринки, влюбится. Казалось, до этого еще так далеко.
— Знаешь, наверное, зря мы провели ей Интернет. Ты обновил настройки родительского контроля? — Это была главная Нинина головная боль.
— Само собой. Я уже говорил, ничего опасного ей не увидеть.
— Не в том дело. Я Джози доверяю, меня другое тревожит. Чаты всякие, все эти социальные сети, снимки и видео, куда ни кинь глаз… а Джози сейчас — такая легкая добыча.
— Да там все довольно безобидно. — Мик вытянулся на диване. — И тем не менее все под контролем. Ты ведь сама сказала — она у нас не дурочка. Я ее спрашивал, чем там она в Интернете занимается. По большей части играет в какую-то интерактивную игру, как все. Так что у нас нормальный ребенок.
Нина задумчиво кивнула.
— Должно быть, эту игру Джози и закрыла перед выходом. Мне показалось, она не хочет, чтоб я видела.
— Конечно, не хочет. Ей же пятнадцать. Ну и кто из нас с ума сходит? — Мик крепко провел руками по усталому лицу. — Брось, не бери в голову. Там у них все понарошку. Выдуманный мир.
— Да, но этот мир у нее в комнате. И в голове.
«Самое уязвимое место. Запросто может ей навредить».
— Все подростки скрытные, так уж они запрограммированы. Ничего нам не рассказывают. — Мик зевнул и взял Нину за руку. Если бы не пришлось допоздна ждать Джози с концерта, они с Ниной давно были бы в спальне. — Подумаешь, девочка немножко посидела в Интернете. Нашла из-за чего переживать. Вот заведет она себе настоящего парня, тогда — да!
— Ты прав. Просто меня нужно время от времени урезонивать. Непростое это дело — растить дочку, я вечно дрожу за нее. Каждый день читаешь про педофилов, поножовщину и…
— Ш-ш-ш. — Мик прикрыл ей рот сначала пальцем, потом губами.
У себя наверху они занялись любовью, беззвучно и медленно, — два родных тела, доверяющих и нужных друг другу.
Прикрыв голые ноги простыней, Нина долго слушала тишину. В соседней комнате что-то пробормотала во сне Джози, затем и Нина окунулась в тревожный сон, и снилось ей нечто давно забытое.
Косой дождь ударил по саду, по дому. На западе, над устьем реки, нависли серо-лиловые тучи. Гнилое выдалось лето. Голову на отсечение — дождь зарядит на весь день.
— Вот и поработала в саду, — бормотала Нина, поднимаясь по лестнице.
Мик отправился в мастерскую ни свет ни заря. Время поджимает, к концу недели ему надо закончить несколько полотен для одной известной лондонской галереи, где изъявили желание получать его работы регулярно. О деталях заказа Мик помалкивал и разве что не краснел стыдливо, словно опасался хвастовством сглазить удачу. Но если не управится к сроку, на его место, как он говорил, слетятся десятки голодных художников.
Нина постучалась в спальню к Джози:
— Как насчет шопотерапии, солнышко? Тебе не помешает пара новых джинсов.
Ответа не последовало, и Нина вошла.
Шторы были еще задернуты, в комнате пахло сладкими духами и нестираным бельем. Джози, вздрогнув от неожиданности, крутанулась на стуле.
— Мам! — Она поспешно закрыла «окно» на экране компьютера. — Я тебя не слышала.
Лицо у нее пылало, и на мгновение Нине показалось, что дочка плакала.
— Ты еще не одета, Джо? А я думала, прошвырнемся по магазинам.
Нина забрала в горсть дочкины лохмы и завязала узлом. Джози мотнула головой, узел рассыпался.
— Не трогай меня, мам. — Она отстранилась. — Нам обязательно куда-то идти?
— А что, у тебя есть более интересное занятие? — Нина отдернула шторы и приоткрыла окно. На подоконник упали капли дождя.
— Нет, просто хочу побыть одна.
— Дай тебе волю, так ты весь день проторчишь за компьютером.
Нина подхватила дочь под мышки и приподняла. Джози кулем повисла у нее на руках, нехотя встала и, хмуро глядя на мать, отодвинулась подальше.
— Отправляйтесь-ка в душ, юная леди, а потом — по магазинам! — Нина взяла в охапку грязную одежду.
Будто стирая мамино прикосновение, Джози обхватила себя руками.
— Почему я всегда должна делать то, что мне говорят другие?
Нина остановилась в дверях, обернулась:
— Не нарывайся, Джози. Тебе и так позволено очень многое, так что давай не будем ссориться.
— Мне просто надоело… — Джози запнулась, и Нине показалось, что дочкины глаза на мгновение заволокло слезами. Джози, однако, сдержалась. — Прости, мам.
— Да что там у тебя такое в этом компьютере, что ты сидишь возле него как приклеенная?
— Это просто игра, мам. У нас все в нее играют. — Она потупилась, ковырнула босой ногой ковер. — Ну что ты дергаешься?
— Просто игра? Тогда покажи. — Нина свалила ворох одежды у двери и уселась за дочкин стол. — Хочу убедиться, что это безобидно.
Джози хмуро пожала плечами, кликнула мышкой — и на экране задергались, заплясали бредовые персонажи.
— Смотри. Это я. Можно создать похожего на тебя человечка. Он вроде бы ты, а вроде и не ты. Сечешь?
Нина не отвечала. Представляться в Интернете кем-то другим — не так уж безобидно. Сведя брови, приоткрыв рот, Нина наблюдала, как склонившаяся над ее плечом дочь шустро скачет по сайту.
— Это мой дом. Смотри, у меня есть собачка! Ко мне могут заходить друзья, а я могу ходить в гости к ним. Можно устроиться на работу, зарабатывать баллы, покупать на них шмотки и все такое. Можно болтать с кем хочешь — печатаешь вот здесь, а друзья видят у себя на экране. Круто! — Голос Джози возбужденно зазвенел, словно придуманная жизнь была куда лучше настоящей.
Нина сглотнула. Час от часу не легче…
— А ты уверена, что знаешь всех, к кому ходишь в гости, с кем болтаешь?
— Ну конечно! Ко мне могут зайти только те, кто у меня в списке приглашенных, да и то если я разрешаю. Никакой опасности, мам, правда! — Она чмокнула мать в щеку. — Я ж не дура.
— Ты тут совсем на себя не похожа. Рыжая, господи помилуй! — Нина рассмеялась, чтобы как-то разрядить обстановку. Роль матери-деспота ее не привлекала.
— Именно это мне больше всего и нравится! В «Afterlife»[1] можно быть кем угодно и какой угодно. — Джози немигающим взглядом уставилась в окно. — Начать с чистого листа.
— Где, где? — Нина заглянула в дочкины глаза: не морочит ли матери голову?
— Так это называется. «Afterlife». — Джози со вздохом вышла из игры.
А потом, когда они прочесывали магазин за магазином, покупали ненужные вещи, набивали животы пончиками и молочными коктейлями, примеряли туфли, перебирали губную помаду и духи, Нина все возвращалась мыслями к игре и шансу стать другим человеком.
В первый день я больше не встретила Эдама. Только видела в окно, как он шагает по двору к школе, решительно переставляя длинные ноги в джинсах, края которых потемнели от мокрой травы.
Я отодвинулась от окна, машинально пробежала пальцами по каменному переплету. Пожалуй, и хорошо, что мы не столкнулись. Я не сумела бы увильнуть от беседы, не показавшись невежей, а отвечать на новые вопросы не хотелось.
Кроме того, мои обязанности не оставляли времени даже на размышления, не говоря уж о том, чтоб сесть и поболтать. С той минуты, как началась учеба, моего внимания неустанно требовали все девочки, а одна вообще не давала проходу.
— Меня бесит до чертиков, что им на меня наплевать! — Лекси, четырнадцатилетняя блондинка, топталась возле меня в бельевой, пока я проверяла инвентарный список. — Они меня ненавидят. Точно, ненавидят, иначе не сплавили бы сюда.
— Неправда, — возразила я, хотя не имела ни малейшего представления о семейных обстоятельствах Лекси. — Родители тебя любят. И не выражайся, пожалуйста.
— Мама умерла, а папа полный мерзавец, — заявила она с интонациями придворной дамы.
— Но ты сказала «они». — Я прицепила бирку на стопку полотенец.
— Они. Мерзавец и его подельница. Мерзавка.
Да, и как теперь доказывать, что у нее счастливая судьба? Хотя ведь мама у девочки умерла, так что какая уж тут счастливая судьба…
— Они сдают меня в школу и уматывают в отпуск. Сами валяются на своем чертовом пляже, а я торчу в этой дыре. — Лекси со всей силы поддала ногой кипу простыней, но та не развалилась, чем здорово взбесила Лекси.
— А тебе не приходило в голову, что твоему папе после маминой смерти очень несладко пришлось? — Я только начала, а Лекси уже трясла головой. — И может, он только и мечтает, чтобы ты полюбила свою мачеху и вы снова зажили дружной семьей?
— Зачем тогда спроваживать меня в интернат? — огрызнулась Лекси. Сердитые глаза ее были на мокром месте, но она не позволила слезам пролиться.
— Затем, чтобы ты получила хорошее образование, завела новых друзей, стала самостоятельной. — Я потянулась к ней, но Лекси отдернула руку. — У твоего папы наверняка есть веские причины, чтобы отправить тебя сюда. Постарайся верить ему.
