Несколько дней назад пациентка вроде бы начала вести себя спокойно, обещала не набрасываться на медперсонал, поэтому ей позволили спокойно передвигаться по палате. Первое время она держала слово, вела себя тихо, словно море, в котором наконец воцарился штиль. И даже впервые обратилась со скромной просьбой — дать ей ручку и блокнот. Дежурный врач не увидел в этом ничего страшного и вскоре принес ей блокнот. Вот только вместо острой ручки перед девушкой лег темно-синий маркер, которым обычно подписывают диски.
На следующее утро, когда девушку пришли будить, чтобы взять анализы, обеих медсестер ждало такое потрясение, что последующие дни больница буквально гудела. Все стены и полы комнаты были сплошь исписаны формулами различных ядов, начиная от растительных и заканчивая синтетическими. Преимущественно нейротоксины. Сама пациентка в этот момент сидела на полу в центре палаты и беззвучно что-то шептала. Тело ее слегка раскачивалось из стороны в сторону, пальцы судорожно стискивали плечи.
То, что пациентка сумасшедшая, больше не сомневался никто, однако ответ на этот вопрос и так лежал на поверхности. А как ответить на остальные?
Затем мысли Александра метнулись к последним часам рабочего дня, когда он, гонимый этими самыми вопросами, покинул лабораторию и поднялся на верхние этажи с целью разыскать палату девушки. Медперсонал был занят своими обычными делами, поэтому на Сашу никто особо не обращал внимания до тех пор, пока он не приблизился к заветной двери. На уровне глаз было вставлено небольшое окошко из небьющегося стекла, поэтому парню не пришлось заходить внутрь — достаточно бы только взглянуть.
Это оказалась стандартная одиночная палата с типичными для такого заведения решетками на окнах. В комнате ярко горел потолочный светильник, вырывая из темноты каждый угол бесконечно-белого пространства. Белые стены, белый потолок, белый пол, белая постель, белая тумбочка, белый стульчик. Единственное, что вырывалось из этого белоснежного потока, была сама девушка. Она лежала на постели, тупо глядя в потолок. Пристегнутая к раме кровати, пациентка не могла ни повернуться на другой бок, ни тем более сесть. Ее мир ограничивался четырьмя стенами, в которых она была замурована заживо.
На первый взгляд могло показаться, будто она не двигается, но вот Александр заметил, как она то и дело почесывает ногтями свои ладони. То одну, то другую, словно испытывала легкий зуд, как бывает после комариного укуса. Саша решил было, что это одно из типичных поведенческих признаков наркомана, но вот девушка повернула запястье, и парень отчетливо разглядел в центре ладони нечто, похожее на сильный ожог.
И в этот момент она резко посмотрела на дверь. Темно-синие глаза буквально вонзились в крохотное окошко, и Саша невольно отпрянул назад, чувствуя, как бешено колотится его сердце. Этот взгляд показался ему чертовски знакомым… Да, кто-то уже смотрел на него так, словно пытался добраться до самого позвоночника. По коже парня побежали мурашки. Он испытал нечто сродни дежавю. Эти глаза были ему до боли знакомы…
— Ты чего тут? — раздался недовольный голос дежурной, крупной пятидесятилетней женщины, имя которой Александру было неизвестно. — Ну-ка… Иди отсюда! Нашли себе развлечение!
— Извините, — рассеянно пробормотал Саша, и, спрятав руки в карманы, поспешил покинуть коридор. У него было ощущение, словно он увидел что-то чудовищное, что-то такое, что не должно существовать в нормальном мире.
«Это просто наркоманка!» — убеждал себя он.
Парень толком не заметил, как оказался на своем этаже и снова вошел в помещение лаборатории. Все происходило как-то механически, по этакой заданной программе, но вместо того, чтобы закончить свою работу, он вновь погрузился в изучение состава «наркотика», который употребляла девица.
Саша опомнился, когда лаборатория опустела, и стрелка часов давно перелезла через цифру шесть.
Он даже не обратил внимания, когда с ним прощались коллеги — что-то отвечал им на автомате и снова погружался в волнующие его вопросы. Впервые в жизни он столкнулся с чем-то настолько странным, если не сказать жутким.
«Надо самому изучить», — подумал парень, бросив взгляд на кабинет начальницы, где находились запертые образцы изъятых наркотиков. Многие из них были изготовлены кустарно и состояли из таблеток, которые можно раздобыть в любой аптеке. Некоторые точки даже специализировались именно на торговле определенными пилюлями. Их нарочно завозили больше, чем любые другие, зная, что имеется «особый спрос». Владельцев ловили, штрафовали, даже сажали, однако на месте одной срубленной головы немедленно вырастали две. Как говорится, есть особый тип мудаков, которые за купюру продадут собственную мать.
Их не терзают муки совести, ведь всегда найдется оправдание: если не я, то кто-то другой, так почему же отказываться от денег тех, кто и так потратит их на дозу? От денег тех, кто и так уже «конченый».
Саша поднялся с места и, приблизившись к двери начальницы, осторожно дернул ручку. Конечно же, закрыто. Видимо, Галина ушла вместе с остальными, а он не оставил заявки на то, чтобы получить доступ к кому-то из препаратов. Значит, надо попробовать завтра. Надо постараться убедить Галину передать этот случай ему. Хотя бы частично.
«Надо что-то поесть,» — снова промелькнуло в мыслях Саши, и эта идея вырвала его из цепи воспоминаний и вернула на кухню его маленькой съемной квартирки. Решением стала бутылка недопитого кефира, который не нужно было ни размораживать, ни варить, ни тем более чистить и жарить.
«Мама бы разоралась», — с долей иронии подумал парень, выбрасывая выпитую бутылку. За время самостоятельной жизни он заметно похудел, отчего родители то и дело пытались впихнуть ему еды, едва парень переступал порог их квартиры. А на фоне крепкого накаченного Никиты он и вовсе выглядел "дрищем".
«Интересно, как закончился его день?» — Александр достал телефон, находя в контактах номер Никиты. Звонить ему не хотелось, да и его имя сейчас выглядело на экране каким-то сюрреалистичным, вроде той рыбы, изо рта которой выпрыгивают тигры.
Саша уже хотел было спрятать мобильный, как в этот момент на экран действительно «выпрыгнула» фотография матери с надписью «Входящий». Первым делом Марина привычно поинтересовалась, как дела на работе, чем занимался, как встретили коллеги, но Александр понял, что на самом деле сильнее интересует его мать.
— Я его видел, — сходу произнес он, проигнорировав предыдущее щебетание. — Даже на обед с ним сходил.
— Да ты что? — голос матери зазвучал еще радостнее. Казалось, на той стороне с чьих-то плеч свалился как минимум Эверест. — Ну и как он? Рассказывай!
Саша с явной неохотой пересказал, как Никита жил все эти годы, почему-то опустив моменты, связанные с аварией. Хоть богатенький родственник и не был ему близок, но промывать ему кости с матерью совершенно не хотелось. А вот отец наверняка бы обрадовался, заявив нечто вроде: «ну с этим уже все ясно!».
— Обязательно пригласи его погулять! — напутствовала мать, вызывая новую волну раздражения. — Нас не станет, и кроме него у тебя никого не останется.
— Послушай, мам, — нарочито мягко произнес Саша. — Я сделал как ты просила: был дружелюбным на работе. Вне работы мы общаться не будем. Если ты хочешь, сама позвони и пригласи. Я пас.
— Что за глупая принципиальность? Никита — хороший парень! Анжела говорит, что он всерьез увлекся волонтерской работой! Сегодня даже в соцсетях написал, чтобы все присоединялись к хорошим делам. У него сорок три тысячи подписчиков, и он может влиять на людей. Хорошим примером!
— А ты откуда знаешь, что он что-то там написал? — вырвалось у ошарашенного Александра. Как выяснилось, мать уже успела навести справки, пообщавшись с сестрой, и эта приторно-искусственная близость еще больше рассердила Сашу.
«Может, стоило рассказать ей о чокнутых развлечениях распрекрасного Никиты?» — зло подумал он.
