— А знаешь, что самое забавное? — поинтересовался Корсаков, опершись на набалдашник. — Нам и впрямь нужно с тобой просто поговорить.
VII
Яшка-извозчик оказался столь любезен, что не только рассказал, куда он катал студента Трутнева, но и сам отвез их на место назначения. Правда, был нервозен, старался не смотреть на седоков, а когда Постольский, скрепя сердце, велел ему проваливать, тронул с такой скоростью, что чуть сам не вылетел с козел.
Внезапно оказалось, что Трутнев, как и положено студенту, поселился рядом с университетом, на Восьмой линии Васильевского острова, в дешевых меблированных комнатах. В наступающих сумерках Корсаков и Постольский стояли аккурат перед парадной. Дворник, подозрительно косившийся на перепачканный мундир поручика, все же сообщил им, что, действительно, живет в доме студент. Как и положено бедному прогрызателю гранита науки, поселился он в комнатушке под самой крышей [5]. Только звали его не Сергей Трутнев, а Иван Зайцев. Хотя, припомнил дворник, ходил к нему регулярно друг и сокурсник, которого как раз могли звать Сергеем.
— Ну что, заглянем? — поинтересовался Владимир, дождавшись пока за их спинами по мокрой мостовой продребезжит вагон конки.
— Думаешь, застанем?
— Ну, свет в окнах под крышей горит, притом ярко. Значит, кто-то дома. Не найдем Трутнева, так хоть поинтересуемся у Зайцева, куда его друг запропастился. А коль не повезет — оставишь наблюдение или засаду.
— Согласен, — кивнул Постольский. — Только разделимся. Ты поднимайся по парадной лестнице, а я — по черной. Готовность — пять минут. Ты стучишь, если тебе открывают — впускаешь меня. Если они бросаются бежать — то я их встречаю. Если ответа нет — то просто входим спустя минуту после стука.
— Экий ты, право, подкованный, прямо военная операция получается! Но, если без шуток — ты молодец! Отличный план.
Корсаков направился к дверям, но в последний момент остановился и обернулся к другу:
— Извини, без шуток я не могу! Хотел сказать, что с таким видом тебе на черной лестнице самое место!
— Зря мы этого пройдоху отпустили, — проворчал Павел, машинально пытаясь стряхнуть застывшую грязь с формы.
— Нет, mon ami, мы ему обещали, — покачал головой Владимир. — А вот насчет того, чтобы не просить тамошнего околоточного тряхануть подозрительного ямщика, уговора не было. Но это я так, к слову.
Как и ожидалось, доходный дом, в котором снимали комнаты студенты, оказался дешевым. Парадная лестница — грубая, без изысков, с деревянными перилами. Корсаков поднялся по ней на четвертый этаж, нашел нужную дверь и, сверившись с карманными часами, чтобы дать Павлу время занять позицию у черного входа, постучал.
Ответа не последовало. Не скрипнули половицы. Не мелькнула тень в просвете между косяком и дверью. Лишь внимательно прислушавшись, Владимир услышал звуки, напоминающие чье-то тонкое хныканье. Пожав плечами, он вновь извлек из кармана связку отмычек и приступил к работе над замком. Тот оказался прост и поддался быстро.
Первое, что Корсаков увидел, войдя в квартиру — забившийся в угол молодой человек, озирающийся затравленным взглядом. Комната была ярко освещена — в ней горело несколько десятков ламп и свечей. Владимир обратил внимание, что хоть они и выглядели расставленными без всякой системы, на деле же хозяин разместил их так, чтобы лишить комнату глубоких теней, характерных для искусственного источников света.
— Н-н-н-не подходи! — промычал молодой человек.
— И в мыслях не было, — ответил Корсаков, брезгливо разглядывая собеседника. Похоже, студент провел здесь не одну неделю, забыв об элементарной гигиене. Растрепанные сальные волосы поблескивали в свете ламп, одежда покрылась многочисленными грязными пятнами, а в воздухе повис отвратительный запах давно немытого тела. Про туалетные процедуры Владимир даже не стал задумываться, пользуясь собственным правилом — не задавать вопросы, ответы на которые ему не хотелось бы услышать.
С черной лестницы раздался шум и вскоре к ним присоединился Постольский. Выражение его лица подсказало Корсакову, что поручик находит обстановку не менее отвратительной.
— Итак, сударь, позвольте вопрос, — обратился Владимир к напуганному студенту. — Вы у нас Трутнев или Зайцев?
— Я? — удивленно спросил молодой человек и ненадолго задумался, будто вспоминая. — Да… Да, я З-з-зайцев… А в-в-вы? Вы настоящие? Я не помню вас… То есть, не знаю. Значит, настоящие, да?
Владимир и Павел удивленно переглянулись. Наконец, Корсаков ответил:
— Да, мы вполне настоящие. А что, вы видите кого-то еще?
— Н-нет, — затряс головой Зайцев. — Сейчас нет. На свету им сложно. Им нужна тень. Всегда тень.
— Кому «им»? — уточнил Владимир.
— Гостям. Нашим г-г-гостям. Тем, что ушли, но в-в-вернулись…
— Усопшим, что ли? — спросил Постольский.
— Тс-с-с-с! — приложил палец ко рту студент и глупо захихикал. — Они не любят… Не надо их так звать…
— Вы сказали «наши» гости, — вернулся к теме Корсаков. — Кого еще вы имели в виду? Сергея Трутнева?
Иван взвизгнул и сжался в комок, будто ожидая, что сейчас на него накинутся. Выглядел он откровенно жалко, и, в иных обстоятельствах, Корсаков бы подошел поближе и постарался успокоить его, но студент выглядел и пах настолько отвратительно, что побороть себя Владимир не смог. К счастью, истерика прошла довольно быстро, и Зайцев забормотал:
— Чтоб ему… Чтоб ему пусто было! Это из-за него они прицепились. Зря-зря-зря-зря-зря…
— Что «зря»? — спросил Владимир.
— Он у-у-уговорил меня… Попробовать самому… Он очень хорошо умеет уговаривать… А у меня… Сестра, знаете? Сестра в детстве умерла. Он говорил, что теперь мы все исправили, т-т-теперь это безопасно…
Глаза Корсакова недобро блеснули. Он присел на корточки так, чтобы лучше видеть лицо собеседника и повторил:
— «Исправили»? «Теперь безопасно»? А что же, раньше было не так?
— М-м-мы не хотели! — запричитал Зайцев. — Но ведь это открытие! П-п-понимаете?! Настоящее открытие! Мы заглянули на тот свет! Нам нужно было испытывать идеи Трутнева! Если бы мы заикнулись о реальных целях — нас бы подняли на смех! Никто бы не согласился!
— И поэтому вы использовали ни о чем не подозревающих людей, — констатировал Корсаков, поднимаясь. — Скажите, Зайцев, вы знали, что с ним случалось потом?
— Я н-н-не хотел… Но Сергея было не остановить… Он умеет у-у-уговаривать! Я же говорил! Я говорил вам это? Про него?
— Вы знали, что происходило с объектами вашей съемки, да или нет?! — повысил голос Владимир и угрожающе шагнул вперед, оказавшись прямо перед одной из ламп. Его тень взметнулась вверх и закрыла одну из стен.
— Нет! Что вы делаете! Вы впустили ее! — заверещал Зайцев. Разинувшиеся от ужаса глаза студента смотрели куда-то за спину Владимира.
Корсаков и Постольский настороженно обернулись, но кроме них в комнате никого не оказалось.
— Возьми себя в руки! — потребовал Павел. — Здесь никого нет!
— Нет! Она! Она пришла за мной! — завопил Зайцев и прежде, чем друзья успели что-то предпринять, рванулся к окну. Со всей силы студент навалился на раму. Застонало дерево, треснуло стекло. Миг — и Зайцев летел вниз головой с четвертого этажа.
С улицы раздался противный шлепок.
Корсаков и Постольский подбежали к окну и выглянули наружу, хотя и понимали, что поделать ничего уже нельзя. Зайцев лежал во дворе, раскинувшись в изломанной неестественной позе. Кровь на темной, мокрой от дождя земле, была почти не видна.
— Что это было, черт возьми? — спросил Павел.
— Кажется, мы воочию наблюдали последствия запечатления обскурных феноменов по методике господина Трутнева, — ответил Корсаков. — Единственное, чего я пока не понимаю — предлагая сообщнику испытать машину, Сергей был уверен, что действительно исправил все недочеты, или это просто способ избавиться от засомневавшегося сообщника?
