Маргарет стирает слезу.
— Мне жаль. Я сочувствую вашей утрате, ― говорю я.
— Спасибо. ― Она проводит рукой по своим выбеленным светлым волосам. — Через час я проведу срочное собрание. Будет лучше, если ты пока не будешь сообщать ученикам. Я обрушу эту новость на собрании.
Как и было запланировано, через час вся школа собирается в актовом зале. Я сижу в ряду, выделенном для учителей, расположенном напротив сцены, Талия сидит рядом со мной.
— Будем надеяться, его наследники не лишат слишком много людей работы. Этот человек владел всем чертовым городом.
Как и все в зале, Талия потрясена смертью Исаака Бакстера.
— Да.
Талия только что озвучила мои худшие опасения. Все выступление Маргарет на деревянном подиуме перед учителями и школьниками, я сижу в задумчивости. Моя работа — единственная стабильная вещь в моей жизни. Что я буду без нее делать?
В Корлейке трудно найти работу учителем. Если школу закроют, нам, возможно, придется переехать в другой город, а Райану сложно свыкнуться с переменами.
Я возвращаюсь мыслями к предстоящей арендной плате. Со дня на день, Майк Портер появится на моем пороге во второй раз за этот месяц, и я снова буду умолять его дать мне немного времени.
Большая часть денег, которую я зарабатываю, уходит на оплату медицинских счетов Райана и долгов, оставленных матерью. Выплаты по инвалидности, которые он получает, и близко не способны прокормить нас обоих.
Что, если наследники Исаака Бакстера решат продать наш дом? Возможно, второй такой мы не найдем.
В минуту тишины я сжимаю клатч на коленях, опускаю голову и молюсь не только за душу Исаака Бакстера, но еще за Райана и за себя.
По окончании собрания остаток дня проходит как в тумане.
Когда ученики покидают класс после конца занятий, я выдвигаю ящик стола и тянусь за своим телефоном.
Двадцать пропущенных вызовов — все от Райана. Он оставил несколько голосовых сообщений и эсэмэс. Я решаю сначала прочитать его.
Райан: Тебя ждет твой худший кошмар.
Глава 5
Уже шесть часов, а я все еще за своим столом. Я то смотрю в никуда, то убираюсь и готовлюсь к двум следующим дням занятий. Встаю из-за стола только тогда, когда Дэйзи, уборщица, входит в класс со шваброй. Она спрашивает, не вернуться ли ей позже, но я качаю головой.
— Все нормально. Как раз собиралась идти домой.
Последнее место, куда я хочу, это дом. Не хочу встречаться со своим «худшим кошмаром».
Я покидаю территорию школы, но вместо того, чтобы поехать домой к Райану, покупаю продукты и бесцельно езжу по городу около часа.
Притворяюсь туристкой в собственном городе, заставляю себя любоваться красотой побеленных домов, обрамленных заборчиками пастельных тонов и лавандовыми цветами деревьев жакаранды вдоль дорог. Круглые перламутровые часы на католической церкви Святого Петра уже освещены к ночи.
Я замедляюсь, приближаясь к «Дворцу тортов», и восхищаюсь разноцветными витринами со сладкими угощениями. Я чуть засовываю голову внутрь и глубоко вдыхаю воздух, представляя ароматы пекущегося хлеба, плавленого масла, сахара и лимонной глазури.
Когда я была ребенком, ни разу не прошла мимо «Кейк Полис», не остановившись, чтобы поглазеть через окно на аппетитные капкейки. Представляла, как погружаю зубы в мягкую глазурь, и мой рот всегда наполнялся слюной.
Люси-Энн Тейлор знает цену своей выпечке и просит за нее соответственно. Несмотря на крутые цены, ее выпечка неизменно становится хитом ежегодного фестиваля «Сладости и цветы», который проходит за неделю до Рождества — отличный способ закончить год на сладкой ноте.
Я проезжаю мимо недавно отремонтированного здания почты, мимо пожарной станции и библиотеки, и поворачиваю на улицу, с которой открывается хороший вид на белый песчаный пляж, позолоченный закатом.
Иронично, что, несмотря на то, что я окружена завораживающей красотой и спокойствием Корлейка, счастье ускользает от меня.
Я подъезжаю ближе к пляжу и паркую машину напротив закрытого ларька с мороженым с розовым пластиковым рожком у входа.
Прикрываю глаза и делаю успокаивающие вдохи, а затем снова включаю телефон. Я выключила его после того, как прочла сообщение от Райана.
Не обращаю внимания на пропущенные звонки и непрочитанные сообщения. Одного того сообщения хватило, чтобы испортить мне настроение на несколько часов, дней и даже неделю.
Сейчас мне нужна передышка от брата. Несмотря на свою любовь к воде, я давно не плавала и не гуляла по пляжу.
Пусть мы сейчас далеко друг от друга, Райан будто всегда рядом. Он продолжает нашептывать ядовитые слова мне на ухо. Я до сих пор чувствую его плевок на своем лице ― место, куда он попал, стало чувствительным. Его горящий взгляд по-прежнему прожигает мою кожу.
Он контролирует меня даже с расстояния.
Но у меня все еще есть право выбора. Сегодня я выбираю не ехать домой, пока не буду готова.
Несмотря на то, что часть меня испытывает вину, другая хочет восстать. Мне дурно от одной мысли, что снова придется переступать порог дома.
Не могу дышать в собственном доме, Райан вытягивает воздух из каждой комнаты еще до того, как я в нее войду. Он перемещается следом за мной по дому, чтобы я видела его сломленное состояние, гнев, сокрытый в каждой черте его лица. Он хочет, чтобы я дышала его болью.
Прежде, чем передумаю, я свешиваю ноги из машины, снимаю обувь и перехожу дорогу, выходя на набережную.
Морской бриз дует мне в лицо, сметает волосы назад, освежает кожу и высушивает пленку пота на лбу.
Жажда свободы побуждает меня перейти на бег, я останавливаюсь, лишь когда мои стопы погружаются в теплый вечерний песок. В такое время дня на пляже почти никого нет, время от времени попадаются бегуны или люди, гуляющие с собаками.
Под крики чаек, я вдыхаю морской воздух, смешанный с запахом лосьона для загара, оставленного любителями солнечного купания. Поднимаю голову вверх, когда мимо пролетает чайка, хотелось бы и мне быть такой свободной. Я бы отдала все, чтобы стать этой птицей, взлететь высоко над своими проблемами и упорхнуть из этого мрачного места.
Солнце садится. Оно как шар огня на горизонте: волшебный, теплый и успокаивающий.
Мне стоит чаще приходить сюда вместо того, чтобы мчаться каждый день домой. Может быть, если я сделаю так еще пару раз, Райан к этому привыкнет. Если нет, ему придется смириться.
Раз уж он меня не ценит, возможно, пришло время поставить свои интересы на первое место. Я могла бы по выходным ездить на пляж, готовиться к урокам, лежа на шезлонге и любуясь водной гладью. Успокаивающая энергия моря поможет мне лучше справиться с его мрачным настроением и непредсказуемым поведением.
Пожилая сгорбленная женщина с бегущим впереди нее золотым ретривером бормочет приветствие, проходя мимо. Я киваю и улыбаюсь в ответ.
Когда она уходит, я задаюсь вопросом, какие трудности ей пришлось преодолеть в своей жизни? Ее проблемы были такими же сложными как мои? Это из-за них ее спина сгорбилась? Она исчезает вдалеке прежде, чем я успеваю рассмотреть ее. Ее жизнь меня не касается.
Вместо того чтобы размышлять о посторонних людях, я лучше по максимуму воспользуюсь этим временем, пока меня не накрыло чувство вины.
По пути к кромке воды, я ступаю на целые и разбитые морские раковины. Не останавливаюсь там, где заканчивается кромка, иду дальше. Сжав зубы от шокирующе ледяной воды, я продолжаю идти навстречу волнам, пока они не поглощают меня.
Мне плевать, что я одета. Если кто-то увидит меня с пляжа, они могут посчитать, что я решила покончить жизнь самоубийством. Мне все равно. Впервые за много месяцев, я делаю то, что хочу.
Добравшись до глубокого места, я бросаюсь с головой в воду, ощущаю вкус соли на языке. А затем начинаю плыть. Выбрасываю руки вперед, разрезаю густую толщу воды, пока легкие не начинают кричать от усталости, а мышцы гореть от боли.
