Подойдя на два шага, Амит задрал голову и уловил блик крохотного объектива.
Дело становится все более интересным.
«Если камеру повесили здесь не для отвода глаз, — подумал он, — то мусульмане были уверены, что отснятый материал их здорово повеселит».
— А на той, что внизу, тоже остались классные кадры, как я палю в Колодце душ, — сознался Енох. — Плохо дело.
Амит и Шарлотта одновременно взглянули на него — обоим стало не по себе.
— В кого палил-то? — спросил Амит.
Щеки Еноха тут же зарделись. Он пожал плечами.
— Мера предосторожности.
Брови Амита взметнулись вверх.
«Колоссальная неприятность», — подумал он.
А израильтяне думали, что у них уйма времени провернуть все это. Подойдя к краю камня и перебравшись через заграждение, он внимательно осмотрел стены над галереей. И сразу же заметил объектив еще одной камеры, глядящей вниз метрах в трех за арабом, которого он изрешетил пулями. Он застонал от досады.
— Еще одна? — воскликнул Енох.
— Ну да, — со вздохом ответил археолог.
— Вы сделали то, что должны были сделать, — сказала Шарлотта. — Если бы вы не остановили их…
Она показала на останки раввина, и глаза израильтян проследили за ее рукой.
— Представляете, чем все могло кончиться?
— Представляю.
Склонившись над перилами, Амит замер как вкопанный: он увидел ковчег. Неужели Коэн всерьез верил, что, вернув легендарную реликвию на Камень мироздания, он тем самым истребует Божье возмездие и обрушит его на мусульман? Он надеялся, что легионы ангелов придут и освободят Сион? Опять же, что было бы, если б Коэну на самом деле удалось достичь своих целей? От внезапного ощущения колоссального бремени смерти, посеянной вокруг, Амиту стало холодно.
Он понял, что буря еще только зарождается.
Амит и Енох, не мешкая, подобрали оружие двух убитых палестинцев и шестерых боевиков Коэна и сложили его в отдаленном углу. Убедившись, что все противники не представляют угрозы (благодаря умелой стрельбе Еноха), они сунули в кучу оружия и свое собственное. Затем сели рядом с Шарлоттой так, чтобы открытая дверь в храм хорошо просматривалась.
— Лучше поднять руки, чтобы нас не приняли за злодеев, — предложил Енох.
Они высоко подняли руки.
Не прошло и минуты, как через порог перевалил робот на колесах и, взвизгнув покрышками, замер в трех метрах от дверей. Телескопическая «рука» с камерой выдвинулась, описала широкую дугу, сканируя помещение, и замерла, нацелившись объективом на трех выживших.
— Сделайте ему ручкой, — сказал Енох.
Он помахал рукой и поднял большие пальцы рук вверх. После чего громким голосом сообщил свое имя и звание микрофону.
— Здесь все чисто, — добавил он.
Через несколько секунд в храм цепочкой потянулись солдаты с оружием наготове, рассыпаясь по периметру галереи.
— Только не трогайте вон тот большой золотой сундук! — заорал Амит, когда они пробегали мимо него.
Шарлотта сообщила израильским командирам инструкции, которые применяли люди Коэна для безопасной транспортировки ковчега. После чего Амит помог ей выбраться из храма, поддерживая за руку.
В Амите все клокотало, он никак не мог успокоиться. Эта ночь по силе впечатлений намного превзошла примитивно-грубое возбуждение любого рейда в Газу. Но самым важным было то, что сбылась высочайшая мечта археолога: своими глазами увидеть ковчег Завета.
А на улице царил хаос: вертолеты опустились на платформу «Купола скалы», и повсюду, насколько хватало глаз, были солдаты израильских войск. В самом центре стоял Енох, в коротких паузах между фразами делая быстрые затяжки сигаретой, которую он «стрельнул» у кого-то из вояк. Окруженный командирами АОИ, он детально рассказывал обо всем произошедшем внутри храма.
Шарлотта подняла глаза на Амита.
— А вы, правда, верите, что там, в храме, ковчег Завета?
Вопрос удивил его.
— Вы же видели, что он сотворил с Коэном. У меня нет никаких сомнений в его подлинности.
— А как насчет меня — в роли мессии? — с усмешкой спросила она.
Он немного помедлил в задумчивости.
— Раввин Коэн был малость не в себе. Тем не менее, если он верил в то, что вы…
Амит пожал плечами.
— Эй! — окликнул женский голос археолога.
Подняв глаза, Амит увидел Жюли. Египтолог нетвердой походкой приближалась к нему: рубашка была завязана под грудью, а рука прижата к бандажу, залеплявшему левый бок. Широко улыбнувшись, Амит резко остановился.
— Это как понимать? — с наигранным возмущением заговорила Жюли. — Я отлучилась на один только час, а ты уже в объятиях другой? Думаешь, я это так оставлю?
Амит покачал головой.
— Самоуверенности тебе не занимать, вот что я думаю. Жюли порывисто обняла его и крепко прижалась на пять секунд.
— Господи, как я боялась за тебя.
— А как ты?
— Полиция прибыла до прихода «скорой». Я им рассказала, что и как, и они были очень любезны — оказали мне первую помощь и подбросили сюда.
— Приятно сознавать, что благородство у нас все еще в полном здравии, — сказал Амит.
— После всего, что ты рассказал мне о храме и ковчеге, я была уверена, что они будут искать тебя здесь.
— Умница.
— Спасибо.
Амит официально представил Шарлотту. Жюли была вся поглощена Амитом и поначалу не обратила внимания, что шея женщины залита кровью.
— Мамочки, Шарлотта… С вами все в порядке? — Осторожно взяв Шарлотту за подбородок, она попыталась разглядеть рану. — Это ваша кровь?
— Да, но…
— Куда вас ранили? Надо срочно обработать рану.
— На самом-то деле я уже в порядке, Жюли. В двух словах не объяснить… Но — спасибо вам. А вы сами-то как себя чувствуете?
Шарлотта показала на бандаж на животе.
— Я съезжу в больницу, попозже. Там просто царапина.
— Ну, в таком случае помочь вам могу и я.
Три дня спустя
Как и надеялся Галиб, премьер-министр и президент Израиля заявили о непричастности к событиям, имевшим место на Храмовой горе. Естественно, с превеликим трудом им удалось объяснить, по какой причине израильская армия взяла в осаду это место, а также с какой целью организовал секретные работы по прорытию туннеля под Храмовой горой раввин-фундаменталист, бывший член кнессета. Самым трудным, однако, было найти подобающее объяснение перестрелке, разразившейся внутри «Купола скалы».
— Атака на третью по значимости исламскую святыню не останется без последствий, — пообещал премьер-министру представитель Талиба.
В конце концов, в деле была подведена черта — наступил переломный момент.
То, что видели глаза Талиба на картинке с камер закрытой системы наблюдения, установленных в храме, изумило его до глубины души. Он выступил в роли молчаливого свидетеля открытия самой удивительной и непостижимой реликвии. Согласно исламской легенде, ковчег Завета провозглашал приход истинного мессии и начало Судного дня. Он своими глазами видел, как женщина открыла ларь. Он своими глазами видел, как жутко, в считаные секунды, ковчег заживо спалил раввина.
Вскоре после этого Галиб наблюдал за тем, как израильские солдаты зачистили здание. Израильтянин с эспаньолкой и женщина — заложница Коэна — проинструктировали командиров АОИ, как безопасно транспортировать реликвию, как надо сначала закутать ее синим саваном, затем — звериными шкурами. Видео сопровождалось отчетливой записью всех разговоров.
Менее чем через час после того, как израильтяне перекрыли все доступы к храму, ковчег вынесла наружу группа вооруженных до зубов людей в синих комбинезонах. Они снесли его вниз на площадь Западной стены и погрузили в грузовик.
Прячась за пределами храма, Галиб и это снял на свою цифровую камеру.
Теперь осталось лишь перебросить все записи на один DVD, тщательно отредактировать отснятое и курьером отправить диск своему человеку в «Аль-Джазире».[132]
Очень скоро миру предстанет картина варварства израильтян: кровавая бойня, надругательство над святыней, осквернение. Неслыханная дерзость. Протест исламского мира будет оглушительным.
Это вдохнет новую жизнь в интифаду и заставит арабские страны разработать план ответных действий. Несомненно, коалиция разрастется к тому времени, когда повсеместно на Ближнем Востоке страны будут вынуждены занять твердую позицию — выбрать, на чьей они стороне.
Его усталые глаза цвета жженого сахара посмотрели на купол святыни: золото храма заиграло, будто плавясь в первых лучах поднимающегося солнца.
— Аллах акбар, — прошептал он. — Такуа.
Бойся Бога.
— Простите, что опоздал. — Запыхающийся голос донесся с порога. — Я бежал со всех ног.
Галиб повернулся к бородатому палестинцу с сумкой лэптопа на плече — ведущему IT-специалисту ВАКФа, отвечавшему за интернет-сайты совета, телекоммуникации и пресс-релизы.
