металлолом. С этим лицом он уверял меня, что я не буду блевать от пива с самбукой. И я соглашался. Только трон из костей, далеко не пиво с самбукой и не алюминий.
И я сомневался с ответом. Я действительно не мог решить, на стороне людей я, или чудовищ. Я был на стороне своего друга. А он, по печальному стечению обстоятельств был чудовищем. И ни хвост, ни кожа рептилии, ни лишние глаза, ни пасть вместо рта, не могли отменить факта нашей многолетней дружбы.
Я боялся дать ответ тогда, и сейчас я боюсь этого ответа ещё больше. Я серьёзно хотел предать человечество в тот момент. Быть может я измотал себя бесконечным стремлением помочь всем, и даже тем, кто меня не просил. И мой эгоизм включился как защитный механизм любого живого существа. Но и тогда и сейчас я врал себе и ненавидел себя за честный ответ.
Лава-лампу снесло очередной бутылкой с зажигательной смесью. И темнота, к которой я едва успел привыкнуть, была разрушена горячим пламенем.
Мы все бросились в смежную комнату напротив. Все кроме Тихона. Бутылка прилетела прямо в него, и языки пламени оградили его от остальных.
Всё происходило в полной тишине. Ни один из них не издавал ни звука, но действия были слаженные и быстрые. Они не просто могли передавать чувства эмоции по каналам. Они обладали чем-то вроде коллективного разума.
Миша с ноги выбил доски, коими было забито маленькое окошко. Оно выходило прямо на уродливый отвес сопки, что я сравнивал с пастью. Он позволил Антону пройти первым и затем прыгнул сам, они вскарабкались с лёгкостью ящериц наверх. Затем, на подоконник помогли взобраться женщинам. Они были очень слабы, метаморфозы только начали захватывать организм и лишили его всяческих сил. Но в человеческой утробе уже развивались химеры. Плоды той отвратительной кровавой оргии в ночь перед неизбежным наступлением нового измерения.
Настя была первой кто открыл рот. Я единственный, для кого требовались слова, а не передача мыслей на расстоянии. Она приказала мне залезть на её спину.
– Я вешаю девяносто килограмм.
– В истинном облике мой вес больше, чем у Луны. Так что забирайся.
– Даже в далёких измерениях у девушек мания считать себя толстыми? – спросил я. Не знаю, что сподвигло меня выдать такую глупость. Моя крыша, точно поехала после всего увиденного, но Настю рассмешила моя фраза. Она улыбалась своей вертикальной пастью, а я видел ту девичью улыбку, которую она подарила мне при первой встрече. Я обнял её со спины, прильнув в липкой влажной холодной коже. Андрей говорил, что Жрецов Гипербореи можно узнать по отвратительному запаху, но от Насти не исходило ничего, что можно было назвать зловонием. Она пахло землёй после дождя. Статикой грозы.
Я уткнулся лицом в её спину, между лопаток. Ветер и дождь норовили сорвать меня, как засохший лист с дерева. Бросить вниз. Утопить в грязи, расхлестать о камни. Я припал к земле и вцепился в неё, как только мы оказались на вершине. Большая часть чудовищ во главе с Серёгой пошла к крутому спуску, ожидать деревенское скопище. Настя повела беременных в глубь истощённого леса, обвив их шеи щупальцами, словно защищая от ветра и дождя.
Капли откровенно били меня по лицу, не давай распахнуть веки. Гром заглушал всякие звуки и крики. Я не видел откуда взялась кровь на алтаре и кому она принадлежала. В свете молнии она была просто чёрной. Антон носился вокруг алтаря, его рот шевелился, но голос терялся в какофоническом рёве природы.
Михаил отгонял деревенских, взбиравшихся на вершину. Он бил их хвостом. Бил щупальцами и те отлетали, как тряпичный куклы.
У меня заложило уши и я оглох вовсе. Кровь стучала в висках, уши заложило, будто бы меня резко опустили на самый глубокий коридор рудника. Или бросили на дно океана с камнем на шее. Ядовитого света молния била в алтарь, мерцая и ослепляя. Земля норовила сбросить меня. Раскинувшись, как морская звезда, я хватался за рыхлую почву, так словно, если я отпущу её меня просто унесёт в стратосферу. Я верил, что ещё секунда и земля вытечет сквозь пальцы. Меня оторвёт и забросит в пустоту. Но я был придавлен обратно. Пригвождён чем-то тяжелым. И теперь мне казалось, что я останусь под этим весом навсегда. По моей спине растекалась горячая жидкость. Руки проваливались в болотистую грязь. Я поднялся из последних сил над туманом и понял, что на моей спине лежит труп Миши. Жестокий блеск потух во всех его глазах. Белая пленка затянула их. Из уродливой груди торчала толстая труба. Хвост подёргивался в посмертной судороге. Жалкие три монстра защищали алтарь от оттеснившей их назад деревенщины. Из многочисленной семьи Легатовых я увидел только старика. Ни сыновей, ни дочерей. И он тоже увидел меня. Бросив свою жалкую армию с факелами из табуретных ножек, он направился ко мне, находу заряжая патроны в свой карабин. На моей стороне был туман. Я уже продумал, что, если упаду на землю, плотное облако испарений скроет меня и даст немного времени. Останется сбить его с ног, отобрать оружие. Но мой отличный план разрушился о чудовищного звучания свист.
Легатов обернулся к алтарю, на которым во весь рост стоял Антон. Все его глаза сверкали ненавистью. Зрачки вытянулись в нитки, а полу раскрытая пасть обнажала десяток острых зубов. За спиной развернулись два перепончатых грязно коричневого цвета крыла, с которых стекала слизь.
– Голова, щупальца и хвост. Кажется, ты хотел их позаимствовать? Давай. Попробуй отними!
– Гадкая тварь. – Легатов позабыв про меня направил ствол ружья на Антона. Я не был уверен, что его можно застрелить. Для надвысшего дракорептилоида, что восседает на троне из костей и осколков взорвавшихся планет и взмахом хвоста создаёт космические бури, наверняка нужен калибр по крупнее, чем на кабана.
Но что, если можно. Мишу проткнули самой обыкновенной трубой. Его не спасла толстая шкура, щупальца и пасть о сотни клыков. Оглушенный, полу ослепший от дождя и вспышек молний, я шарил руками в поисках камня, палки, хоть чего-нибудь, чем можно было бы оглушить Легатова, но не находил ничего. Я наблюдал за движениями его пальцев и пусть я был глух, я знал, что раздался щелчок и за ним последует раскатистый выстрел. Двумя руками я обхватил трубу, торчащую из груди убитого чудовища, наступил на тело ногой и вытащил её. Плоть создания, оказалась на редкость податливой и не коченела после смерти, как человеческая.
Я не слышал выстрела. Я увидел
