Рука, которая совершенно не слушалась Ивана, рука, которая вредила своему хозяину и представляла угрозу для окружающего общества, и с этой рукой нужно было незамедлительно что-то делать. Окончательное решение о принятых действиях Гвоздин решил отложить на время после раннего завтрака, или позднего ужина, – это уж кто – как привык.
Нет ничего полезней на завтрак, чем старая-добрая яичница из трех яиц, щедро приправленная колбасой и сыром. Поискав и выудив сковородку из нижнего ящика навесного шкафа, Иван полез в холодильник в поисках яиц, колбасы и сыра. Когда мужчина нарезал колбасу маленькими квадратными кубиками, масло на сковороде уже весело потрескивало, по кухне разливался аромат первого завтрака и доброго утра. И тут с Ваней приключилась следующая часть из отведенных на его долю ненужных и непредвиденных событий.
Коряво и неумело он орудовал ножом, держа его в левой руке, помня о неприятностях с чайником, случившихся с ним утром накануне. Колбаса была успешно высыпана на сковородку, где она немедленно зашипела и принялась поджариваться, образуя по бокам аппетитную, румяную корочку. Правой рукой он пошарил по столу в поисках куриного яйца и огляделся по сторонам, в поисках кухонного ножа, которым можно было извлечь содержимое яиц на шипящую сковородку. Ножа поблизости видно не было, что несколько удивляло, учитывая тот факт, что им только что нарезали ломти от докторской колбасы, и тут левую руку обожгло и ударило. Из глаз снова брызнули слезы, а за ними послышался душераздирающий, нечеловеческий вопль, разбудивший уличных котов и жильцов из соседней квартиры.
– Ааааааа! – не переставая и не сбавляя тембра, орал Иван, глядя на то, как из стороны – в сторону качается ручка хорошо отточенного кухонного ножа, лезвие которого глубоко вошло в запястье левой руки. Поверх ножа и разделочной доски, на пол побежала полная струйка крови. Лихорадочно, но быстро оценив ситуацию, а именно – то, что своими силами с этой проблемой не справиться, Иван потянулся за трубкой домашнего радиотелефона. И это движение заставило несчастного снова взвыть от невыносимой боли, – ладонь левой руки оказалась накрепко приколочена ножом к поверхности кухонной столешницы, причем, удар был нанесен с такой немыслимой, нечеловеческой силой, что обычный кухонный нож пробил и руку, и разделочную доску, а пройдя сквозь поверхность последней, он глубоко впился в столешницу, ограничив тем самым радиус передвижения мужчины.
Стеная и плача от боли и безысходности, несчастный Иван вытянул на всю длину правую руку, чтобы ухватить за скользкую блестящую трубку. Он ожидал, что рука вот-вот посмеется над ним, отбросив в сторону последнее средство спасенья, но к счастью, этого не случилось. Радиотелефон был добыт и находился перед глазами. Набрав короткий номер скорой помощи, мужчина принялся отсчитывать короткие гудки в трубке, пока не услышал голос на том конце телефонного провода:
– Полиция слушает, дежурный Ерохин! Что у вас случилось?
Иван сквозь зубы извинился и повесил трубку, попытавшись снова набрать простой заветный номер. Следующим звонком он попал в пожарную часть, где, услышав о том, что пожарный наряд для тушения высылать не требуется, дежурный обматерил его и обещал пожаловаться в полицию. Рука, как хотела, издевалась над Иваном, но хуже всего было то, что теперь мужчина располагал только единственной верхней конечностью, а именно – своей непослушной правой рукой. И справиться с ней теперь попросту не представлялось возможным. В самом-то деле, попробуйте победить свою собственную правую руку, тем более теми средствами, которые останутся в вашем распоряжении, после серьезного ранения левой руки!
И снова, в третий раз, Иван услышал сонный голос дежурного Ерохина.
– Друг, не клади трубку, друг! – рыдая умолял Иван, уже наплевав на то, что о нем подумает дежурный полиции, – друг, помоги, умоляю! Мне нужна скорая помощь! Я ранен и истекаю кровью! Я сейчас вот-вот упаду в обморок, – последнее было недалеко от правды, – у меня повреждены обе руки, и я не могу вызвать скорую помощь! Друг, если ты меня слышишь, позвони, пожалуйста, в скорую помощь, – Иван продиктовал домашний адрес молчащему дежурному, в надежде на то, что тот поступит по-человечески.
Хвала и дифирамбы неизвестному дежурному, неизвестного полицейского участка, тому самому молодому Ерохину! Навряд ли он узнал о том, что в ту ночь оказался героем… Но скорая помощь приехала и быстро, не знаю, что там наплел Ерохин диспетчеру скорой помощи, но уже через десять минут под дверью Ивана раздались три длинных, тревожных звонка. Стоит ли удивляться, что на пороге Гвоздин увидел уже знакомого улыбающегося врача. На этот раз пожилой врач не улыбался, он внимательно посмотрел Ивану в глаза, затем перевел взгляд дешевых очков в роговой оправе на левую руку Ивана и сказал в волнении:
– Эко вас угораздило!
Ваня кое-как, морщась и причитая, сумел отодрать воткнутый нож от кухонной столешницы, но дальнейшие действия оставил врачам, те так и застали его с окровавленной рукой, пригвожденной кухонным ножом к разделочной доске, с надписью на боку – «привет из Сочи!». На этот раз, врачей уже было двое, старичка сопровождал второй человек в белом халате, несколько моложе и гораздо молчаливей.
– Ну, знаете ли, голубчик! Это уже выходит за все рамки слыханного и неслыханного! – после оказания первой помощи обратился к Ивану старший из врачей, – я бы рекомендовал вам немедленно проехать с нами до дежурного травматологического пункта, где вам смогут сделать рентген, а возможно – и операцию на левую руку. И настоятельно рекомендую обратиться к участковому психиатру по месту жительства, вам же таблетки нужны и уход, раз вы сами о себе не в состоянии позаботиться!
Но Ваня молчал. Левая рука нещадно болела и это было меньшее из бед, – как объяснить взволнованному врачу, что оперировать, как раз, нужно не левую, а правую руку? Да и каких неописуемых бед могла натворить его правая рука теперь, в отсутствии единственной защиты? В голове Ивана немедленно сложился план действий, как мозаика – быстро и четко, что случалось с ним, лишь в непредвиденных и опасных ситуациях.
Выпроводив за порог обоих врачей, которые на этот раз без Ивана уходить никак не желали, последний стал вспоминать название деревни и имя старой женщины, которая в прошлом лечила его от запоя и алкоголизма какими-то травами и заговорами. Скажи ему кто-нибудь неделю назад, что вот такая мысль сама придет к нему в голову, Ваня бы посмеялся и послал всех к чертовой бабушке, но теперь ему было вовсе не до смеха.
Замысловатое название деревни вот-вот крутилось на задворках сознания, но вспомнить его четко и ясно битый час у Ивана не
