class="p1">— Папа, я думаю, для тебя это вредно. Билли…
Окно за его спиной взорвалось.
Он рухнул с кресла на пол, повинуясь инстинктам, а над головой и рядом с ним пронеслись осколки стекла. Он почувствовал, как они впиваются в голые руки, лицо и шею, услышал в телефонной трубке, которую теперь сжимал, как дубинку, крик дочери, тихий и далекий, услышал, как она зовет: «Папа! Папа!» — когда камень прокатился по полу и остановился перед ним. Увидел белый листок бумаги, прикрепленный к камню четырьмя резинками.
Он поднялся на ноги, твердя в телефон: «Все в порядке, детка, со мной все в порядке, все хорошо», — подошел к окну и услышал, как взвизгнули колеса автомобиля, вздымая пыль, темного седана с выключенными габаритными огнями и фарами, который пронесся по Стиррап-айрон-роуд в сторону главной дороги.
В его ладонь вонзился дюймовый треугольный осколок стекла. Ладлоу слышал, как кровь капает на половицы.
— Подожди минутку, — сказал он в трубку и услышал ее напуганный голос, задававший вопросы. — Подожди, — повторил он. — Все в порядке. Я сейчас вернусь.
Он пошел в кухню, слушая, как трещит и хрустит под ногами стекло, вымыл руку в раковине и аккуратно вытащил осколок из ладони. Бросил его в раковину, снова промыл руку, взял стопку бумажных полотенец и прижал к ране, чтобы остановить кровь.
Потом вернулся к телефону, чтобы солгать дочери.
— Господи, папа, что это было?
— У нас тут небольшие неприятности. Какие-то детишки повадились по ночам бросать камни в окна. И только что разбили мое. Со мной все в порядке. Немного поцарапал руку, и нужно было обработать рану. Ничего серьезного. Но, судя по всему, мне придется пропылесосить гостиную. Пора заканчивать разговор. Желаю хорошего ужина, и не тревожься обо мне. Это просто шалость. Просто дети. Вот и все.
— Ничего себе шалость! Господи!
— Тут я с тобой согласен.
— У тебя точно все хорошо?
— Точно.
Когда ему наконец удалось успокоить ее и заставить повесить трубку, он посмотрел на свою руку и увидел, что комок бумажных полотенец насквозь пропитался кровью. Придется принять более серьезные меры. В аптечке он отыскал марлевые салфетки, йод и пластырь. Его трясло. Он очистил и перевязал рану, потом вернулся в гостиную. Проникавший в окно холодный ветер раздувал занавески, и они тянулись к нему. Он наклонился, чтобы поднять камень.
Сняв резинки и развернув бумагу, он увидел, что камень был размером с бейсбольный мяч. Судя по всему, его вытащили из ручья или реки, он был чистым и гладким, но морем от него не пахло. Он разгладил бумагу и перевернул. На лист были наклеены вырезанные из журнала слова и буквы.
ТЫ ОТЛИЧНО СМОТРЕЛСЯ ПО ТЕЛИКУ СТАРЫЙ ХРЕН
В ПЕРВЫЙ И ПАСЛЕДНИЙ РАЗ
ХА ХА
Он обратил внимание на ошибку и задумался, намеренная она или нет. Задумался, являлись ли слова в первый и паследний раз угрозой. Положил бумагу на кухонный стол, придавил камнем и занялся разбитым окном.
— Я скажу вам, что значит эта записка, — заявила Кэрри.
Она приехала из Портленда, и они встретились за ужином в ресторане Арни Грона. Платила телестанция, и Кэрри хотела сводить его в более дорогое заведение, но Ладлоу чувствовал себя здесь как дома.
— Она означает, что, по мнению телестанции, история кончилась вчерашним сюжетом. И тот, кто бросил камень, прекрасно об этом знал.
Она вонзила нож в свой стейк-портерхаус, словно тот был живым существом.
— Хотите сказать, продолжения не будет? Никакого?
Она подалась вперед, пристально глядя на него. С того момента как они уселись за стол, он видел, что она сердится — и, подобно ему, не может этого скрыть.
— Сегодня я хотела съездить к Маккормакам, — сказала она. — Это было бы вполне логично и совершенно нормально — услышать историю с точки зрения Дэнни или хотя бы записать на камеру его или отцовское «без комментариев». Снять, как они захлопывают дверь перед нашим носом и все такое. Я уже собрала съемочную группу, и мы готовились выезжать, но тут входит старший редактор с таким видом, будто кто-то только что сказал ему, что он весь день расхаживал с застрявшим в зубах шпинатом. Он говорит: ему жаль — и ему действительно жаль, Эв, я это вижу, — но мы поедем освещать какой-то пожар в многоквартирном здании. Чертов пожар. В этом пожаре даже никто не погиб, Эв. Никто даже не получил серьезных травм. Понимаете, к чему я клоню?
— Ему велели не соваться.
— Именно так, черт побери. И это приличный парень. Он одна из причин, по которым я до сих пор работаю на этой игрушечной станции. Ему было ужасно неловко. Он понимал, что мы прекрасно понимаем, что происходит.
— Кто мог это сделать? Заставить его не вмешиваться?
Она пожала плечами.
— Очевидно, кто-то из владельцев станции. Может, ему самому пришло это в голову, а может, надавил спонсор. Достаточно крупный спонсор. Я не знаю, кто закрутил гайки. Но тут явно замешаны какие-то связи.
— Редактор вам не сказал?
— Уж поверьте, Эв, я спрашивала. Сегодня я едва не послала работу к черту, и ему об этом прекрасно известно. Но Фил — парень упертый. Если нужно сделать что-то для станции, он это делает, даже если ему самому это не нравится, как, например, сегодняшняя пакость. Если он принял решение прогнуться — а он его принял, — значит, готов принять и наше осуждение. И так тому и быть. Я уверена, что он сражался за этот сюжет так же яростно, как сражалась бы и я сама. Но в этом деле ты иногда бессилен. Поступаешь так, как говорят финансовые боссы, или увольняешься. И точка.
— Я бы не хотел, чтобы вы из-за этого уволились, мисс Доннел.
— Конечно, не хотели бы. И зовите меня Кэрри, бога ради. И я бы не хотела, чтобы Фил уволился. Поэтому не стала создавать ему неприятности. И отправилась на чертов пожар.
Она проткнула очередной кусочек стейка, затем положила вилку на тарелку и допила пиво. Ладлоу уже расправился со своим пивом, поэтому поймал взгляд Глории и заказал еще две порции. Его стейк на кости лежал нетронутый на тарелке.
— Я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали, — сказал Ладлоу. — За то, что пытались сделать. Не каждый бы стал возиться.
— Я еще не закончила, Эв. Еще нет. Просто я должна отыскать нужный ракурс. Что-то достаточно серьезное, чтобы они не смогли позволить себе это проигнорировать. Я еще не придумала, что именно.
Прибыло пиво, и Ладлоу сделал глоток.
— Сэм Берри сказал, что мы можем подать
