— Ему не нравится рутина. В моей конторе, в конторе адвоката, много рутинной работы. Я сказал бы, что Кевин считал себя не совсем… обычным.
— А именно? — спросила Петра.
— Для таких занятий. — Кевин — человек утонченный. Я знаю, что это так. — Голос Терри задрожал.
Фрэнк попытался взять жену за руку, но она отодвинулась от него и зарыдала.
Лицо Фрэнка выразило отвращение. Когда Терри успокоилась, я спросил:
— Вы беспокоитесь за Кевина?
— Разумеется… Уверена, он никому не причинял вреда. Но эта… эта фотография, которую вы нам показали…
Снова рыдания.
— Перестань! — резко бросил Фрэнк Драммонд. Потом тон его смягчился. — Ради себя самой, Тер. Тебе не следует этого делать, милая.
— Почему? Потому что тебе так хочется?
— Так что там помимо фундаментальной дисфункции? — спросил Майло, когда Петра везла нас туда, где стояла его машина, не оборудованная специальной сигнализацией.
— Кевин покинул отчий дом два года назад, но был чужим в нем задолго до этого. Родители ничего не знают о том, что творится в его голове. Если правда, что Кевин отказался брать деньги, хотелось бы узнать, где он их доставал для финансирования своего издания.
— Что-то незаконное, — предположил Майло. — Что-то такое, что он делал на улице. Именно так Кевин и повстречался с Эрной.
— А не со своей двоюродной сестрой, — подчеркнула Петра.
— Похоже, нет.
Я заговорил об автомобиле, наиболее подходящем для преступлений. О том, что Кевин темной машине предпочел белую «хонду».
— Он простодушен, — объяснила Петра. — Беседуя по телефону, Кевин говорил как маленький мальчик.
— Скверный мальчишка, — добавил Майло. — Мамочка считает его жертвой.
— Мамочкам свойственно думать подобным образом, — заметила Петра почти таким же печальным голосом, как у Терри Драммонд.
Петре и Майло хотелось поговорить еще. Мы нашли круглосуточное кафе на улице Вентура в Сепульведе и заказали кофе с пирогами. Официантка, догадавшись, кто мы такие, держалась от нас на почтительном расстоянии.
— Насчет денег ты прав, — сказал Майло. — Десять кусков хватило бы на приобретение компьютерного оборудования, и не только его. Остаются еще расходы на печать, распространение журнала, на аренду помещения. Кроме того, нужно было на что-то жить.
— По словам домохозяйки Кевина, — проговорила Петра, — он вносил арендную плату за шесть месяцев вперед. Она брала с него пятьсот долларов в месяц, что за год составляет шесть кусков. Он также вносил полугодовую предоплату за почтовый абонентский ящик. Не очень много, но Кевин явно расходовал папочкин чистоган на авансы. Фрэнк сообщил нам, что Кевин предпочитал «необычные» виды работы.
Петра заказала пирожное «бостонский крем», сняла с него крем и принялась за шоколад.
Майло лакомился половиной яблока a la mode deluxe (с двумя ложками ванильного мороженого), а я был голоден и съел большой кусок торта с орехом пекан.
— Дело в том, — сказала Петра, — что я вела наружное наблюдение три дня подряд и не отыскала никого, кто знал бы Кевина или был осведомлен о его преступной деятельности.
— Что ты думаешь? — спросил я. — Наркотики?
— Богатый мальчик при деньгах. Это подходит.
— Десять кусков создания картеля ему не обеспечат, — заявил Майло, — но этого вполне достаточно для того, чтобы финансировать первую закупку, продать товар в розницу по более дорогой цене и использовать прибыль для закупки очередной партии.
— Место, где он подобрал Эрну, — это хорошо известный рынок нелегальной торговли «колесами», — вставила Петра. — Возможно, оно было известно Кевину по его прежнему опыту.
Майло покончил с яблоком и принялся за мороженое.
— Ты, Алекс, когда-то работал в больнице. Бросишь что-нибудь в нашу копилку? — Я никогда даже не сталкивался с торговлей на черном рынке медицинскими наркотическими средствами.
— Поддерживаешь знакомство с кем-нибудь из Западной детской больницы?
— Время от времени.
— А с ближайшими лечебными учреждениями?
— Там есть несколько знакомых. Майло взглянул на Петру:
— Как ты отнесешься к тому, чтобы он показал фото Кевина людям в белых халатах?
— Это не повредит. Возможно, они будут более откровенны с коллегой. Не возражаешь, Алекс?
— Нет, но если кто-то из них приторговывает таблетками, он никогда в этом не признается, равно как и в том, что знает кого-то из торговцев.
— Но ты увидел бы их реакцию, — сказал Майло. — Посмотрел, нет ли в их поведении каких-либо странностей. А потом ими займемся мы.
— О'кей.
— Не переутомляйся, отведи на это один день. Мы работаем с дальним прицелом, но никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.
— Займусь этим завтра же. Но нам следует рассмотреть и другие возможные источники доходов Кевина. Вспомните про все эти компьютеры, принтеры, сканеры. Кроме того, Кевин коллекционировал порнографию.
Оба внимательно посмотрели на меня.
— Мне следовало бы подумать об этом, — проговорила Петра. — Когда мы посетили контору Фрэнка Драммонда, его секретарша спросила, не имеет ли наш визит отношения к порнографии. Черт побери, возможно, она знала, что за парнем водились кое-какие делишки.
— Работа в конторе отца в летнее время. — Майло покачал головой. — Похоже, у папули сохранились об этом неприятные воспоминания.
— Возможно, именно изобретательность Кевина и не нравилась папочке, — добавила Петра. — То, что собирает Драммонд-младший, — чистейшей воды садомазохизм.
— Или дело не ограничивалось участием Кевина в бизнесе, или они по-разному относились к нему, — заметил я. — А что, если враждебность Фрэнка объясняется не только отцовским стремлением защитить сына?
Мои собеседники молчали. Петра крутила в руке вилку.
— Семейный бизнес… знаете. Терри, похоже, снималась в грязных фильмах во времена своей молодости. — Она бросила вилку остриями зубцов на стол. — Надо проверить это в полиции нравов.
Весь день я разговаривал с дружелюбно смотревшими на меня людьми в Западной детской больнице и в лечебных учреждениях, размещавшихся на бульваре Сансет. Кевина никто из них не опознал. Я попытал счастья с теми, кто не выглядел столь дружелюбно. Эти смотрели на меня равнодушно и качали головой.
Я проехал мимо того места, где подобрали Эрну Мерфи. В дневное время я увидел тихую солнечную улицу, застроенную старыми многоквартирными домами. Ничего общего с тем, во что она превращалась с наступлением темноты.
Мое внимание привлекла молодая женщина-латиноамериканка, прогуливавшая в двойной коляске младенцев-близнецов. Она улыбалась. Дети дремали.
В нескольких милях к западу на ней была бы униформа, а дети принадлежали бы кому-то другому. Здесь матери сами прогуливали своих детей.
И запирали их на ночь.
Перед тем как отправиться домой, я позвонил Майло и сообщил, что день у меня прошел впустую.
— Мы с тобой друзья по несчастью, приятель. Работа с авиакомпаниями ничего не дала, и я потратил все утро на телефонные звонки в Бостон, пытаясь узнать, не отмечено ли прибытие Кевина где-нибудь в тех местах — сейчас и во время убийства Анжелики Бернет. Ничего в первом случае и отсутствие полной ясности во втором, поскольку, как правило, небольшие гостиницы хранят списки своих постояльцев не более года. В нескольких местах администрация долго возилась с компьютерами, но даже если Кевин и останавливался в одном из отелей, то не под своим именем. В более крупных гостиницах сообщили, что в ту неделю, когда была убита Бернет, все места были заняты (много различных конференций), а они-то свою документацию хранят. И снова никаких сведений о Кевине.
— Что за конференции?
— Дай-ка посмотреть… в ту неделю было шесть крупных мероприятий. Три в Гарварде (реабилитационная медицина), «СМИ и государственная политика», а также «История науки». Одна по физике плазмы в Массачусетском технологическом институте, симпозиум по праву в университете Тафта и что-то, касающееся Ближнего Востока в университете Брэндейс. Неужели что-то из этого пришлось по вкусу нашему мальчику?
— Нет, — ответил я, — и студент в стесненных финансовых обстоятельствах не остановится ни в «Четырех сезонах», ни в «Паркер-хаус».
— Именно поэтому сначала я занялся мотелями и дешевыми гостиницами. Я также проверил конторы проката автомобилей, попросил полицейские управления Бостона и Кембриджа заглянуть в архивы автоинспекции на тот случай, если Кевин брал напрокат машину под вымышленным именем и был наказан за нарушение правил парковки. Таким способом изловили Сына Сэма. Может, и мне улыбнется счастье? — Глубокий вздох. — Ничегошеньки. А Петра обнаружила, что порнографический след Драммонда оставлен не Кевином, а его папочкой. Франклин Д. представлял в суде интересы доброго десятка создателей фильмов «для взрослых». Долина — средоточие порнографии, и то, что Энсино — ее рупор, вполне соответствует ситуации.
