Что и говорить, судьба круто макнула Уилсона в дерьмо — и оставила его там на месяцы, и месяцы, и годы… Немыслимое потрясение для человека, перед которым открывались блестящие перспективы.
Берк поежился. С таким опытом Уилсон действительно опасен. Что там в его душе произошло — одному Богу известно…
Изучая найденные материалы, Берк делал выписки, а в заключение занялся поиском телефонов прокуратуры Сан-Франциско, адвоката Джил Эппл и «провокатора» Робби Мэддокса.
От идеи найти Робби Мэддокса он отказался практически сразу. Его имя не числилось ни в одной базе данных. Может, он уже и не живет в Сан-Франциско. А человека, который по роду своей деятельности не спешит «светиться», искать по всей стране — умаешься.
Созио, как выяснилось, работал на прежнем месте, хотя уже поднялся до чина окружного судьи. Удостоиться аудиенции у такой «шишки»…
Оставалась только Джил Эппл.
На нее он вышел старомодным проверенным способом — через телефонное справочное бюро.
Заранее продумав «легенду», он представился сотрудником журнала «Харперс мэгэзин». И смело назвал свои статьи и номера, в которых они были опубликованы. Ложь заключалась лишь в том, что он был автором не текстов, а фотографий.
К Джил Эппл он обращался в связи с запланированным очерком о жертвах «Закона об охране секретных технологий» — слышал, что она участвовала в одном любопытном процессе…
— А, помню, помню! — воскликнула Джил. — Джек Уилсон!
— Совершенно верно.
У Джил был приятный дружелюбный голос с южным акцентом.
— А вы с самим Джеком уже говорили? Ездили к нему в тюрьму? — Тут она спохватилась и быстро исправилась: — Простите, он уже наверняка на свободе…
— Да, я в курсе. И поэтому у меня проблема — как его найти? Я надеялся, что вы…
— К сожалению, я помочь не могу. Мы больше не контактируем.
— Почему?
— Я сражалась за него со всем энтузиазмом, подавала апелляцию… Но потом… словом, он стал совсем другим. И наши дружеские отношения прервались. — Она искренне вздохнула.
— Я читал, через что он прошел, — сказал Берк. — Нетрудно понять, отчего он сильно изменился.
— Да, что и говорить, душераздирающая история. Не знаю, до какой степени вы информированы о его жизни. Он достиг столь многого и таким молодым — и вдруг такой конец. Печально. И несправедливо. Ну и, конечно, глупое стечение обстоятельств.
— Что вы имеете в виду под глупым стечением обстоятельств? — осторожно спросил Берк.
— За месяц до процесса Джека в зале суда в Сан-Хосе какой-то псих начал палить из пистолета: убил судью, судебного пристава и популярного молодого адвоката, а потом сам застрелился.
— Как он ухитрился пронести в помещение суда пистолет?
— Подробности не знаю. Но это был «глок». У него много неметаллических частей. Когда он разобран, нужен специальный опыт, чтобы опознать его на пропускном сканере. Думаю, преступник собрал пистолет в туалете — и случилось то, что случилось… Джека Уилсона угораздило сидеть именно в Сан-Хосе, где прокуратура была еще не в себе после той трагедии. Ну и под горячую руку устроили практически показательный процесс: кто злоумышляет против слуг закона, тому никакой пощады!
— Я читал распечатку магнитофонного разговора, который был единственным вещественным доказательством. Он мне показался…
— …уверена — полной чепухой! Потому что этот разговор и был полной чепухой. Уилсон, естественно, ошалел от того, что у него отняли дитя долгого труда и бросили в камеру предварительного следствия. Он рвал и метал, в злобе болтал черт знает что. Но чтобы он всерьез планировал убийство?.. Бред! А горе-свидетель даже на вид был нестерпимо скользкий тип. Как там его звали? Нет, не вспомню…
— Вы имеете в виду Мэддокса?
— Правильно, Мэддокс. Такая скотина… Не счесть, сколько раз его арестовывали. Профессиональный сиделец. А Джек попал за решетку впервые. Легкая добыча для такого, как Мэддокс. И он свое счастье не пропустил.
— Почему Уилсона не освободили под залог? У него ведь не было раньше судимости или неприятностей с законом!
— Его арестовали под выходные, потом возникли формальности, затянувшие процедуру освобождения под залог. А тут подвернулся проклятый Мэддокс… Да, как я уже говорила, жуткое невезение. Жутчайшее…
— Значит, вы полагаете, что Мэддокс его просто использовал?
— Да, подставил. И не случайно, что в записи беседы Уилсона и Мэддокса до момента пресловутого сговора нельзя понять ни слова. Как Уилсон пришел к такому разговору об окружном прокуроре? Сам — или Мэддокс искусно распалил и подвел? У нас было большое подозрение, что Мэддокс сознательно до поры прикрывал микрофон. Однако судья с порога отверг эту версию.
— А Уилсон давал показания в суде? — спросил Берк.
— Да… и оказалось, зря я его допрашивала перед присяжными. Он, конечно, личность харизматическая. Плюс красавец. Любое сердце открывается ему навстречу. Но в суде, под присягой… он был ужасен. Я заранее велела ему смирить гордыню, выглядеть жертвой, бить на жалость. А он вопреки моим наставлениям держался надменно, разразился филиппикой против гнилого общества, выказывал презрение к присяжным… Какой-то кошмар!
— И вы его не прервали?
— Пробовала. Куда там, его понесло… А обвинитель был, конечно, рад и подначивал его на новые и новые заносчивые выходки. В результате Уилсон выдал заявление, что никакие присяжные в мире не имеют права судить его, ибо он выше их и любого закона. — Джил Эппл помолчала и добавила: — Это называется «все, тушим свет!».
Берк рассмеялся.
— Он безнадежно испортил мою линию защиты, — продолжала Джил. — Я присяжным расписываю про подкинутого в картонной коробке индейского сиротку, про несчастное детство в семейных приютах, среди белых и без материнской ласки, и про утрату прочных национальных корней… До десяти лет он понятия не имел, в честь кого он назван!.. Словом, рисую заблудшую невинную овечку. А Уилсон встает и скрежещет зубами, как раненый лев…
— Вы упомянули, что он не знал, в честь кого назван. А кто был первым «Джеком Уилсоном»?
— Индеец из племени паиутов. Знаменитая личность. Неужели никогда не слышали? Именно у него родилась идея Танца духов… Да вы наверняка помните по урокам истории в школе! Непременно вставьте в свою статью. Тот Джек Уилсон жил в Неваде… когда-то давно.
— Странное имя для индейца, — сказал Берк.
— Его воспитала белая семья. А для своих он был Вовока.
— Вот почему нынешний Уилсон назвал свою фирму «Вовока энтерпрайсиз»!
— Ну да.
Будь Берк внимательнее, эти связи он заметил бы еще раньше. Они просматривались в списке ответов «Гугл», но ему и в голову не пришло, что эти совпадения полны смысла. Теперь он вдруг вспомнил, что в Белграде Тути говорила что-то об Уилсоне и танцах. А Чеплак, рассказывая о последнем дне с Уилсоном, припомнил его странное замечание: «Пришло время для пляски!»
— У меня еще один вопрос, — быстро сказал Берк.
— Извините, я спешу. Думаю, я вам и так много чего сказала… лишнего. — Джил озорно хихикнула.
— Погодите, самый-самый последний вопрос! В чем была суть его открытия?
— Это называется вопрос на миллион долларов! На свидании, после пятого бокала вина, я бы вам на него ответила!
— Нет, я серьезно! Его изобретение — сердцевина истории. Как писать про Уилсона, не зная самого основного?
— Не провоцируйте меня, — все так же игриво возразила Джил. — «Закон об охране секретных технологий» не отменен и по сей день.
— Да мне никакие подробности не нужны. Мне просто любопытно… моим читателям будет любопытно… Только пару слов… Хотя бы из какой оно области?
— Ну…
— Я вам помогу. Мне думается, это какое-то оружие. В противном случае зачем правительству накладывать на него лапу?
На другом конце провода раздался тихий кокетливый вздох. Затем — долгое молчание.
— Вы попали пальцем в небо, — наконец произнесла Джил. — Абсолютно не для печати могу вам сказать…
Невада 5 июня
А все-таки славно за рулем хорошей машины!
Уилсон знал, что до конца автомобильной эры в Соединенных Штатах остались считанные дни. И поэтому не гнал машину, а осознанно наслаждался поездкой. Он уже сейчас испытывал ностальгию по быстро бегущим мимо холмам, по ритуалу высматривания у дороги приличной столовой, по беседам о погоде и ценах на бензин с официантками и прочими встречными-поперечными…
Было бы так чудесно объездить страну с Ириной — здесь есть что показать. Если бы не люди, краше земли не найдешь…
Увы, покатать Ирину не удастся. После 22 июня автомобиль станет прошлым. Вся сложная сеть автострад и шоссе в одно мгновение окажется ненужной и бессмысленной. Все машины по всей стране разом остановятся. Их двигатели поперхнутся, закашляют и умрут. И уже никогда не воскреснут!
