— Выстрел прозвучал очень громко, я буквально оглох на одно ухо, и начался настоящий ад. Крики, вопли, визг и еще не то два, не то три выстрела. Не в комнате, где-то далеко. Снова крики. Лоусон вдруг перестал шевелиться. На полу была кровь, пуля попала ему в спину. Я спихнул его с себя и увидел охранника, Гордона Маккензи, который еще не успел опустить пистолет.
Грейс закрыла глаза.
— Подождите, вы хотите сказать, что первый выстрел произвел Гордон Маккензи?
Джимми кивнул.
— Он услышал, как я звал на помощь, и… — Джимми не договорил. — Секунду мы смотрели друг на друга. Девицы кричали, но все заглушал рев толпы. Этот звук… Люди называют ужасным вой раненых животных, но это и сравнивать нельзя со звуком настоящего страха и паники… Хотя кому я рассказываю…
Грейс, к счастью, этого не помнила — сотрясение мозга стерло те воспоминания, но кивнула. Джимми продолжал:
— В общем, Маккензи очнулся от ступора, повернулся и выбежал. Девицы вдвоем подхватили Лоусона и вытащили его из комнаты. Остальное вы знаете.
Грейс пыталась осмыслить услышанное, увязать его с тем, что ей известно. Получается, она находилась в нескольких ярдах от всего этого, у самого металлического барьера. Джек, ее Джек, был в гримерке Джимми Экса? Как такое могло случиться?
— Нет! — вырвалось у нее.
— Что — нет?
— Нет, я не знаю остального, Джимми.
Он промолчал.
— История на этом не закончилась. В «Аллоу» было четверо участников. Я проверила, через два месяца после давки кто-то нанял киллера разделаться с Джери Дункан. Мой муж, который, по вашим словам, напал на вас с ножом, уехал в другую страну, сбрил бороду и сменил имя на Джек. Мать Шейна Олуорта утверждает, что ее сын за границей, но я считаю, она лжет. Шейла Ламберт, та самая рыжая, сменила имя. Ее мужа недавно убили, и она снова исчезла.
Джимми покачал головой:
— Мне ничего об этом не известно.
— По-вашему, это одно большое совпадение?
— Вряд ли, — признал Джимми. — Может, они испугались, что правда откроется. Вы же помните, что творилось в первые месяцы, — все жаждали крови. Их могли пересажать, а то и чего похуже.
— А вы, Джимми?
— Что — я?
— Почему вы молчали столько лет?
Рокер не ответил.
— Если вы сейчас сказали мне правду, вашей вины в случившемся нет. На вас совершили нападение. Отчего вы не рассказали все полиции?
Он задумался, вздохнул и попытался начать снова:
— Дело не только во мне, но и в Гордоне Маккензи. Если бы прошел слух, что именно он выстрелил первым, представляете, что бы с ним сделали?
— Так это вы, значит, Гордона Маккензи прикрывали столько лет?
Рокер промолчал.
— Почему, Джимми, почему вы ничего никому не сказали? Почему просто исчезли со сцены?
Глаза Джимми забегали.
— Слушайте, я вам уже все рассказал, что знал. И теперь поеду домой.
Грейс подвинулась ближе:
— Потому что вы все-таки украли эту песню.
— Что?! Нет!
Но Грейс уже все поняла.
— Вот почему вы считали себя виновным! Не присвой вы чужое, ничего бы и не случилось.
Джимми упрямо покачал головой:
— Все было не так.
— Поэтому вы и сбежали! А вовсе не потому, что упились перед концертом. Песня, сделавшая вас знаменитым, не ваша. Вы услышали выступление «Аллоу» в Манчестере, песня вам понравилась, и вы ее просто украли!..
Джимми мотал головой, но это скорее выражало его отчаяние.
— Там всего-то и было кое-что общее…
Грейс пронзила новая мысль.
— Как далеко вы зашли бы, чтобы сохранить это втайне, Джимми? — Тот растерянно поднял голову. — После давки «Бледные чернила» стали еще популярнее, альбом продавался миллионными тиражами. Кому достались деньги?
— Грейс, вы ошибаетесь!
— Вы давно знаете, что я вышла замуж за Джека Лоусона?
— Что?! Нет!
— Вы поэтому и приходили ко мне в тот вечер? Пытались выяснить, что мне известно?
Джимми качал головой. Слезы текли у него по щекам.
— Это неправда, я никому не хотел навредить!
— Кто убил Джери Дункан?
— Мне об этом ничего не известно!
— Она решила все рассказать? Так? А через пятнадцать лет вы пытались убрать Шейлу Ламберт, она же Джиллиан Додд, но ее защитил муж! Она тоже собиралась открыть рот, узнав, что вы вернулись?
— Я лучше пойду…
Грейс заступила ему дорогу.
— Вы не можете снова сбежать! Вы и так полжизни в бегах.
— Да знаю я, — упавшим голосом проронил Джимми. — Мне-то это лучше всех известно.
Он протиснулся мимо Грейс и выбежал на улицу. Грейс хотела было закричать: «Стой! Держи его!» — но вряд ли охранник — он беспечно что-то насвистывал — мог кого-то сейчас задержать. Джимми был уже на улице и почти скрылся из виду. Прихрамывая, она поспешила за ним.
Три выстрела прорезали ночь, и тут же завизжали покрышки. Медсестра уронила журнал и схватилась за телефонную трубку. Охранник прекратил свистеть и бросился к дверям. Грейс прибавила шагу.
Выйдя на улицу, она увидела: темная машина сбила легкий шлагбаум и растворилась в темноте. Грейс не рассмотрела, кто находился за рулем, но, кажется, догадалась. Охранник склонился над распростертым на асфальте телом. Мимо Грейс, едва не сбив ее с ног, пробежали двое врачей, но было слишком поздно.
Пятнадцать лет спустя Бостонская давка все-таки забрала самую ловкую из своих жертв.
«Видимо, нам не суждено знать всю правду, — думала Грейс. — А может, правда не самое главное».
Многие вопросы так и останутся без ответа — почти все участники событий мертвы.
Джимми Экс, он же Джеймс Ксавье Фармингтон, скончался в результате трех огнестрельных ранений в грудь.
Уэйд Ларю был найден мертвым неподалеку от автобусного терминала Порт-Офорити в Нью-Йорке менее чем через сутки после освобождения. Его убили выстрелом в голову в упор. Важной уликой стали показания репортера «Нью-Йорк дейли ньюс» — тот следил за Ларю, когда тот покидал пресс-конференцию в отеле «Краун-плаза». По его словам. Ларю и с ним еще какой-то человек сели в черный седан и уехали. По описанию человек походил на Крама. Живым Ларю больше никто не видел.
Никого не арестовали, но ответ казался очевидным.
Грейс понимала Карла Веспу: прошло пятнадцать лет, и все эти годы его сын мертв. Для Веспы ничто не изменилось. Время не имело значения.
Капитан Перлмуттер пытался завести на него дело, но Веспа отлично умел заметать следы.
После убийства Джимми Экса в больницу приехали Перлмуттер и Дункан. Грейс им все рассказала, скрывать более было нечего. Перлмуттер, между прочим, упомянул о надписи «Шейн Олуорт», что была нацарапана на бетонном полу подвала.
— И что это значит? — спросила Грейс.
— Эксперты еще не закончили свой отчет, но, возможно, в том подвале держали не только вашего мужа.
Логично, подумала Грейс. Спустя пятнадцать лет все вернулось на круги своя. Вернулись все, кто был на фотографии.
В четыре утра, когда Грейс была в своей палате, дверь открылась. Было темно. Человек, силуэт которого темнел на фоне полуосвещенного коридора, неслышно прошел в палату. Видимо, вошедший думал, что она спит. Минуту Грейс молчала. Подождав, пока гость усядется на стул, как пятнадцать лет назад, она произнесла:
— Здравствуйте, Карл.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Веспа.
— Это вы убили Джимми Экса?
Возникла долгая пауза. Тень на стуле не двигалась.
— В том, что произошло, виноват только он сам, — сказал наконец Веспа.
— Это как посмотреть.
Лицо Веспы оставалось в непроницаемой темноте.
— Ты различаешь слишком много оттенков серого.
Грейс попыталась сесть, но поломанные ребра этого не одобрили.
— Как вы узнали о Джимми?
— От Уэйда Ларю, — отозвался Веспа.
— Вы и его убили.
— Ты собираешься сыпать обвинениями, Грейс, или хочешь услышать правду?
Она хотела спросить, только ли правды добивался Веспа, но заранее знала ответ. Правды никогда не бывает достаточно. Мести и справедливости не может быть слишком много.
— Уэйд Ларю звонил мне в день пресс-конференции, — продолжил Веспа. — Хотел со мной поговорить.
— О чем?
— Он не сказал по телефону. Я велел Краму привезти его к моему дому. Ларю нес какую-то сентиментальную чушь о том, что понимает мою боль, заявил, что уже примирился с собой и мстить не намерен. Я не желал этого слушать и попросил его перейти сразу к делу.
— И он рассказал?
— Да. — Тень по-прежнему была неподвижной. Грейс хотела было включить свет, но, поразмыслив, не стала этого делать. — Он рассказал, что три месяца назад к нему в тюрьму приходил Гордон Маккензи. Знаешь зачем?
Грейс кивнула, начиная догадываться:
— У Маккензи был рак. Последняя стадия.
— Да, и он надеялся в последнюю минуту купить билет до Земли обетованной. Ему вдруг стало невмоготу жить с таким грехом на совести. — По голосу было слышно, что Веспа улыбнулся. — Поразительно. Совесть стала мучить его непосредственно перед смертью. Вот уж выбрала время, да? Он признался, когда ему уже ничто не грозило, и получил, если верить во все эти прощения-отпущения, большой бонус себе на счет.
