Фредерик Ленуар - Пророчество Луны

— Янычары! — пробормотал Эмануил. — Мы попались!

— Нет, прыгаем в воду и плывем к лодке!

Джованни бросился в море, за ним последовали Эмануил и Пиппо. Джованни не успел сделать и двадцати гребков, как услышал крик. Он посмотрел назад и с ужасом увидел, что Жорж, который прыгнул последним, тонет.

— Плывите дальше! — крикнул Джованни товарищам. — Не останавливайтесь, я о нем позабочусь!

Эмануил и Пиппо продолжили путь к лодке, а Джованни вернулся и схватил француза. Тот отчаянно барахтался, стараясь удержаться на поверхности.

— Я… я не умею плавать! — с трудом выдавил он, когда Джованни скользнул под него, чтобы потащить к лодке.

— Прекрати цепляться за меня, ты утопишь нас обоих! — воскликнул Джованни.

Но француз никак не мог успокоиться, судорожно хватаясь за друга. «Нужно оглушить его, иначе до лодки я его не дотащу», — подумал Джованни, изо всех сил сдерживая Жоржа, который колотил руками по воде. Юноша нахлебался морской воды и понял, что вдвоем им до лодки не добраться. Перед ним стоял страшный выбор: либо спастись самому, бросив Жоржа на верную гибель, либо вытащить друга на берег, который был совсем рядом… и остаться рабом. Он слышал крики турок, которые выбежали из-за дюн. Нет, подумал Джованни, он не сможет жить свободным, зная, что на его совести смерть друга. Не медля ни секунды, он повернулся и поплыл назад.

Джованни достиг берега, совершенно обессилев. Жорж, который наглотался воды, был почти без сознания. Янычары набросились на невольников, избивая их и пиная ногами, но побои привели Жоржа в чувство, и он выкашлял из легких воду. Когда наконец пленники встали, то увидели, что лодка исчезла за горизонтом. Судя по ярости турок, двум другим рабам удалось бежать.

Едва беглецов привели обратно в город, то сразу же бросили в крошечную камеру и приковали к стене. Там, в темноте, без еды и питья, они провели часов пятнадцать. Затем их в цепях привели к дворецкому паши. Тот холодно и резко допросил их сначала поодиночке, потом вместе. Беглецы правдиво рассказали обо всем, кроме одного, как договорились. Они отрицали, что им кто-то помогал, утверждая, что сами передали письмо незнакомому караванщику. Ибрагим сказал Джованни, что тот поступил глупо, ведь за него скоро получат выкуп и освободят. Джованни подумал, что, может, стоит признаться в обмане, но потом решил подождать, пока гнев сановника не уляжется. Он объяснил, что решил бежать, опасаясь, что деньги никогда не дойдут, как это случилось с выкупом за Жоржа. Друзья также узнали, что Эмануилу и Пиппо удалось бежать. Ибрагим спросил пленников, почему они, несмотря на риск, захотели освободить мальчика, и никак не мог поверить, что они сделали это только из сострадания. Когда допрос закончился, дворецкий сообщил невольникам, что их подвергнут наказанию, установленному за первую попытку к бегству: тремстам ударам палкой по пяткам.

На следующий день после дневной молитвы всех пленников вывели на главную площадь города, окруженную двумя сотнями янычар. На другой стороне собрались сотни зевак, чтобы посмотреть на наказание. С беглецов сняли цепи и выволокли несчастных на середину площади.

— Пила басо кане, порта фалака! — скомандовал начальник стражи. — На землю, собаки, и пусть принесут фалаку!

Фалакой называлась деревянная колода примерно полтора метра длиной, с двумя отверстиями посредине. Стражники приказали беглецам лечь на спину. Двое турков принесли фалаку и просунули ступни Джованни в отверстия. Крепко привязали к обрубку и, держа юношу с двух сторон, подняли его ноги. Два других янычара схватили несчастного за руки и плечи. Пятый стражник принес метровую палку, которая на конце расширялась, достигая пятнадцати сантиметров, и встал лицом к Джованни. Он смотрел на поднятые ступни невольника и ждал сигнала. Командир махнул рукой, и турок изо всей силы ударил по пяткам Джованни палкой. Тот не смог сдержать крик — настолько жестоким оказался удар. Из толпы зрителей донесся приглушенный ропот — то ли удовольствия, то ли жалости. Турок продолжал наносить ритмичные удары по пяткам, громко отсчитывая каждый. Когда число достигло сотни, янычара сменил второй солдат, который продолжил экзекуцию с еще большим рвением.

После пяти или шести особенно сильных ударов Джованни впал в какое-то оцепенение и уже почти не ощущал боли. Второго янычара сменил третий. На двести двадцать третьем ударе Джованни потерял сознание. Юношу привели в чувство, окатив парой ведер воды, и ему удалось сделать несколько глотков. Когда наказание закончилось, Джованни совсем не чувствовал ног. Раздувшиеся ступни превратились в окровавленные лохмотья плоти. Фалаку сняли, а несчастного оттащили прочь.

Наступила очередь Жоржа. Француз весь трясся и обливался потом от страха. Его ступни просунули в колоду, и мучитель нанес первый удар. Жорж стиснул зубы, однако не закричал. Он не издал ни единого звука, пока его били. Его мужество привело толпу в восторг.

Четверо рабов отволокли беглецов в темницу и уложили в гамаки. Пока один из невольников поил их водой, Александр промыл их раны и смазал лечебной мазью.

— Вы не сможете вставать пять или шесть недель, — предупредил он. — Я буду приходить к вам каждое утро и каждый вечер. Крепитесь!

Ни у Джованни, ни у Жоржа не было силы ответить ему. Долгие часы лежали они без движения, пока наконец не забылись тяжелым сном.

На следующее утро, когда они остались в комнате одни, Джованни прошептал другу:

— Поразительное мужество, ты даже не вскрикнул!

Француз криво улыбнулся.

— Я понял, что страх боли сильнее самой боли…

— Извини, что втянул тебя…

— Не извиняйся. Я жалею только о том, что из-за меня тебе пришлось вернуться. Не надо было этого делать, Джованни!

— Я не мог смотреть, как ты тонешь.

Жорж смутился.

— Джованни, мне нужно тебе кое-что сказать.

Их глаза встретились.

— Это камнем лежит у меня на совести.

Джованни не ответил, он не мог понять, почему его друг испытывает такое чувство вины.

— В ночь нашего побега я не мог сомкнуть глаз, — продолжил француз сдавленным голосом. — Меня преследовало искушение предать вас и все рассказать Ибрагиму в обмен на свободу.

Признание друга оглушило Джованни, словно удар под дых. Но юноша быстро взял себя в руки, подумав, что главное все же в том, что Жорж не поддался соблазну.

— Подумать только, ты спас мне жизнь ценой собственной свободы! — воскликнул Жорж со слезами на глазах. — Джованни, пожалуйста, прости меня! Я никчемный глупец!

— Вовсе ты не никчемный, — ответил твердо итальянец. — И мне не за что тебя прощать, ведь ты ничего плохого не совершил.

Друзья обменялись долгим взглядом. Неожиданно в комнату вошел Паоло, раб-римлянин, работающий в тюрьме, и принес с собой немного света и воздуха.

— О Паоло, пожалуйста, не закрывай дверь! — простонал Жорж, не в силах больше выносить темноту.

— Конечно, друзья! А еще у меня есть новости о ваших сообщниках!

Жорж и Джованни навострили уши.

— Янычара, который был с вами, отстранили от службы, и он предстанет перед своим начальством за то, что не справился с обязанностями и чуть не нарушил обет целомудрия самым гнусным образом. Никто не знает, что его ждет, но вряд ли мы его скоро увидим! А что касается владельца гостиницы, то ему придется заплатить паше штраф в размере стоимости двух рабов, которые сбежали.

— А что с этим псом Мустафой? — спросил Жорж.

— Самое интересное я приберег напоследок, — тихо произнес Паоло. — Диван приговорил его к пытке на колу.

— О господи! — воскликнул француз.

— Что это такое? — спросил Джованни.

— Его накажут через то, чем он грешил, — ответил Паоло, явно смакуя новость. — Возьмут под мышки и поднимут, а потом медленно опустят на заостренный кол, который войдет в зад и пронзит внутренности мерзавца.

— Как ужасно! — вскричал Джованни.

— Не ужаснее того, что он много лет проделывал с бедным Пиппо! — возразил Паоло, сплюнув на пол.

— Хуже всего, что эта пытка может длиться часами, — заметил Жорж. — Ты не знаешь, когда ее назначили?

— Завтра утром, в районе Баб-аль-Уад.

— Наверняка мы услышим его крики, — сказал Жорж, помолчал немного, а затем спросил: — А кто будет хозяйничать в таверне?

— Я! Ибрагим вчера предложил мне эту должность, если приму ислам. Я сразу же согласился!

— Нет худа без добра, — пробормотал Жорж, понимая теперь, отчего Паоло в таком прекрасном настроении.

— Ну, друзья, мне повезло отчасти благодаря вам. Так что буду приносить вам по нескольку кварт лучшего вина, в знак признательности. А сейчас мне нужно найти помощника среди молодых пленников.

— Смотри не греши, как Мустафа! — прокричал ему вслед Джованни, когда Паоло был уже на полпути к выходу.