Таковы были последние изреченные им слова.
Кончина королевы вызвала волну вселенской скорби. Волею судеб мне выпало определить ей последнее место упокоения. Я лично надзирал за приготовлением тела. Самозванец тогда возлег рядом со своим прадедом Генрихом VII, в склепе Тюдоров, пока сооружалась новая подобающая усыпальница. На это потребовалось три года. За это время прах юной принцессы Элизабет, чье место погребения было доведено до меня в подробностях, поменялось местами с телом самозванца. Эту задачу я выполнил сам, без посторонней помощи. Я счел уместным посмертно воссоединить прижизненных сестер, королеву Марию и принцессу Элизабет, в одной гробнице, где прах их был перемешан. Так можно было должным образом утаить правду. Наконец, когда их тела оделись в мрамор, я сочинил эпитафию, которая очерчивала жизненный путь самозванца:
«Священна память: Вера воссоздана в своей первозданной чистоте, мир соблюден, деньгам воздана их справедливая цена, Франция облегчена от междоусобных раздоров; Нидерланды поддержаны; испанская армада разгромлена; Ирландия почти свободна от бунтовщиков, коим уготована участь испанцев; доходы обоих университетов преизрядно повышены Законом о Довольствии; и вся Англия в итоге обогащена. Елизавета, благоразумнейше 45 лет правившая, победоносная и триумфальная Королева, в вере наикрепчайшая и счастливейшая, кончиною спокойной и богопослушной на 70-м году от бремени плотского отрешилась, и Словом Божиим да возвеличится в бессмертие и упокоится в лоне Церкви, ею основанной и ея в смертный час принявшей. Почила 24-го дня месяца марта, года 1603-го, на 45-м году правления, в возрасте 70 лет».
От своего обета королеве я отклонился в двух моментах. Первое: я сохранил письмо, посланное ей Екатериной Парр. Оно являло собой последнее вещественное свидетельство существовавшей некогда правды. Однако по завершении данной хроники письмо я сжег. Второе: о богатстве, лежащем в тайном месте, я никому не сообщил. Король Яков проявил себя человеком бесчестным и недостойным. И к нему как к первому из дома Стюартов у меня нет и не было уважения и преклонения. Если правление его таково, каков он сам, то я со скорбью предугадываю, что будущее нашей монархии может оказаться плачевным.
Ныне не за горами моя собственная смерть. Если данная хроника окажется прочитана, то это будет означать, что некто, наделенный тонким проницательным умом и упорством, разыскал-таки камень, изготовленный по моему заказу для дворца Нонсатч. Странный на первый взгляд набор букв словно бы вторит капризному причудливому миру той королевской резиденции. Но на то он и секрет, чтобы в итоге быть раскрытым, иначе грош ему цена. А потому сей ключ к его раскрытию помещен мной буквально на виду. Данная же хроника останется среди моих бумаг, оберегаемых моими наследниками. Если когда-нибудь кто-то обнаружит связь между тайнописью и камнем, то да откроется правда. И обращаясь к той бестрепетной душе, я скажу: смелый и упорный да доищется до того места, что Тюдоры создали для себя. Но вот мое предостережение. Там вас ждут дальнейшие достойные одоления преграды. Если же вы пока испытываете сомнения в достоверности моих слов, то вот вам еще один намек. Заказанный мною портрет королевы, который, согласно моему завещанию, будет висеть в Хэтфилд-хаус до тех пор, покуда мои наследники владеют этой собственностью. Изучите его со всем тщанием. Остаться в людской памяти – хорошая вещь. Память о моем отце есть память чести и уважения. Быть может, и я удостоюсь того же.
***
Иэн отвел взгляд от экрана ноутбука.
Вместе с мисс Мэри они добрались до отеля «Горинг» в Белгравии – помпезный, дорогой квартал сразу за Букингемским дворцом в самом центре города. Видеть сестру мисс Мэри, Танни, было для Иэна подлинным сюрпризом. Сходство между пожилыми близняшками было считай что полным – не только внешность, но и голос, и манеры, хотя Танни казалась чуть более шебутной. На третьем этаже отеля она сняла просторный номер-люкс с роскошными диванами, мягкими креслами и чередой большущих окон, выходящих на тихую улицу. В отеле ей по запросу выдали ноутбук, по которому сестры вышли на адрес электронной почты мисс Мэри и смогли прочесть то, что четыреста лет назад написал Роберт Сесил.
– Вот это да-а, – с восторженным изумлением протянула Танни. – Ну и жизнь была у этого самозванца.
– А почему никто об этом не узнал? – спросил Иэн.
– А потому что елизаветинская Англия была совсем не такой, как сегодня. Не было ни телевидения, ни газет, которые бы совались в частную жизнь, тем более власть предержащих. За нарушение королевского этикета можно было поплатиться жизнью; многие и поплатились. Не одна голова слетела с плеч. Из этой хроники становится ясно, что персоны, самые близкие к королеве – леди Эшли, Томас Перри, оба Сесила, – были в курсе всего. Что, конечно же, помогало все скрывать.
– Но зачем? – не унимался Иэн.
Танни улыбнулась.
– Причины самые банальные. Они все и навсегда оставались близки к средоточию власти, а хранить близость к короне являлось исконной целью у всех придворных. Со своей же стороны самозванец четко понимал, что не может обходиться без помощи, поэтому он мудро остановил свой выбор на нескольких сообщниках. Абсолютно замечательно. Значит, легенда о мальчике Бисли – правда…
– Я все же никак не пойму, как так: столько лет пудрить людям мозги, – сказал Иэн.
– Мы в самом деле слабо представляем, как выглядела Елизавета на самом деле, – терпеливо пояснила Танни. – Все ее дошедшие до нас портреты откровенно сомнительны. И она определенно была человеком со странными привычками. Как описывал Роберт Сесил: все эти парики, слои белил и румян, совершенно не женственная одежда… По всем свидетельствам, Елизавета была далеко не красавица, грубовата в языке, бесцеремонна в манерах. Себя и свой мир она контролировала, как деспот. Оспаривать ее решения не смел никто. Так что совсем неудивительно, что уловка могла оставаться действенной.
Было заметно, что мисс Мэри как-то странно притихла.
– Что-то не так? – спросил Иэн.
– Да вот, беспокоюсь насчет Гэри. Может, нам не надо было уходить с того склада…
53Антрим вместе с Гэри приближался к складу. Внешне все выглядело спокойно: типичный индустриальный сектор с неброскими складскими помещениями (за что, собственно, это место и было выбрано). Но при этом к главной двери он подходил с оглядкой и открыл ее осторожно, не сразу. Внутри здесь все так же горел свет, столы с артефактами стояли в целости, только вот хозяйки книжного магазина и Иэна Данна нигде не было видно.
– Где они? – спросил Гэри; в голосе мальчика сквозило беспокойство.
– Я сказал им оставаться на месте. Проверь-ка уборную.
Гэри снаружи обежал стены, образующие офисное помещение; было слышно, как открывается металлическая дверь.
– Там пусто, – возвратившись, сообщил он.
Еще одна выходная дверь на дальней стороне, защищенная цифровым замком, была закрыта. Куда они делись? Или их кто-то забрал? А впрочем, не важно. То, что их нет, снимало заботу от них избавляться. Антрим зашел в кабинет и тут же увидел на металлической столешнице свой мобильник.
Как он здесь оказался?
Впрочем, догадаться несложно.
На него как бы невзначай натолкнулся Иэн Данн. Гаденыш прикарманил его телефон.
Единственно возможное объяснение…
Антрим подхватил мобильник и увидел на нем единственное входящее сообщение. От парня, что взламывал жесткий диск Фэрроу Керри. Коротенькое сообщение об успехе, а в аттаче – расшифрованный файл, что был защищен паролем. Похвально.
Быстро открыв приложение, Блейк взялся проглядывать текст.
– Там что? – поинтересовался Гэри.
– Да так, – не сразу, сухо отозвался Антрим. – Кое-что, чего я ждал.
Сейчас он определился с решением, теперь уже с другим. То, что поначалу казалось здравой идеей, теперь перерастало в проблему. Сейчас прежде всего необходимо предпринять самостоятельные действия. «Общество Дедала» пускай идет лесом. Половина их суммы ему уже поступила; этого, черт с ними, достаточно. Из только что прочитанного следует: сведения в этой хронике такие, что невозможно и поверить. Те юристы-ирландцы сорокалетней давности подкапывались под нечто, сто́ящее на поверку в сотню раз больше, чем пять миллионов фунтов. Вспомнить только, с каким волнением в тот день позвонил Керри, – и источник этого волнения, бесспорно, крылся в этой самой рукописи Сесила, в которую необходимо как следует вчитаться.
А с Гэри Малоуном, что сейчас путается под ногами, этого никак не сделать. Жутко несподручно.
Вообще-то он, Блейк Антрим, всю свою жизнь был бездетным. Может, оно не так уж и плохо… Сейчас надо бы исчезнуть, скрыться разом и от «Общества Дедала», и от ЦРУ. С пацаном на привязи эта задача фактически невыполнимая. Особенно учитывая, что его мамаша тебя ненавидит, а папаша в прошлом агент со стажем.
