кожи пахло мылом и чернилами.
– Mija, – прошептал он.
– Папа…
– Bienvenido a casa [51].
С ее губ сорвалось тихое рыдание. Она задумалась, не умерла ли она.
– Присаживайся, – проговорил он, указывая на одно из кресел-качалок.
Прозвучало всего одно слово.
Присаживайся.
Простая команда, но она сразила ее, как обухом по голове. У ее настоящего отца был бы акцент. Его «присаживайся» прозвучало бы совсем иначе. Всего лишь одно слово, спровоцировало сбой в иллюзии, и его было достаточно, чтобы она поняла, что разговаривает с Фрэнком. Фрэнк беседовал с ней, изображая ее отца. Фрэнк снова манипулировал ею. И это разозлило ее настолько, что она отшатнулась от его голоса, от слов, которые вызывали образы в ее голове, которые окружали ее, проникали внутрь, ползали по ней. Она развернулась и, пошатываясь, спустилась с крыльца. Подальше от коттеджа. Подальше от него.
Она побежала в сторону темного леса, но ее ноги двигались словно по воде, и деревья, казалось, только отдалялись – Майя – с каждым шагом, поэтому она встала на четвереньки – Майя! – и как животное бросилась вперед – Майя?! – так, как она умела только во снах.
«Что, черт возьми, с ней происходит?»
Голос пробивался сквозь темноту.
«Нет, это ты успокойся, – говорил голос. – Что, черт возьми, здесь происходит? – Он казался знакомым. – Майя, хватит. Пойдем!»
Мама!
Ее мама была в баре.
Майя задохнулась. Она несколько раз моргнула, затем подняла глаза и увидела свою маму, стоящую у стола, уперев руки в бока. Все в Whistling Pig – бармен, пьяный мужчина, трое парней, сидевших у двери, – уставились на них. Кислый запах пива ударил ей в нос. Из динамиков лился джем-бэнд.
Мама выглядела сердитой и испуганной.
– Ты меня слышишь? – Майя прерывисто вздохнула. Фрэнк, сидевший напротив, кипел от злости и не отрывал от нее взгляд. – Алло? – сказала мама.
– Да, мам. Я тебя слышу.
– Вставай. Мы уходим.
Майя коснулась своего лица. Оно было сухим, хотя ей казалось, что она плакала. Она чувствовала себя выжатой как лимон. Внезапно стало намного светлее. Легче, несмотря на то, что она знала, что ей должно быть страшно. Фрэнк снова сделал с ней это. Она знала это, даже если и не могла толком вспомнить. Она легко поднялась на ноги, перекинула сумочку через плечо и, выходя вслед за мамой за дверь, бросила на Фрэнка испепеляющий и одновременно пытливый взгляд.
– Если есть что-то, чего вы мне еще не рассказали, то сейчас самое время, – говорит детектив Доннелли. Он сидит напротив Майи и ее мамы в маленькой белой комнате полицейского участка.
Бренда бросает на дочь испытующий взгляд.
Майя качает головой. Она объяснила как могла, но не очень вразумительно. Рассказала им все, что знала о Фрэнке.
Детективу Доннелли на вид лет двадцать с небольшим, у него усы и мускулистые руки. Он сидит прямо и подается вперед, когда говорит.
– Храните ли вы в доме какие-либо особые препараты, мисс Эдвардс? Таблетки, отпускаемые по рецепту? Снотворное?
– Нет, ничего сильнее адвила. – У Бренды такой голос, будто она вот-вот заплачет. Она вернулась со своей пробежки два часа назад, сразу после того, как Фрэнк уехал, и обнаружила Майю на крыльце, баюкающую мертвое тело Обри. Бренда делала искусственное дыхание, пока не приехала «Скорая помощь» и двое ее коллег не выпрыгнули из машины. Но это оказалось бесполезно. Она не смогла заставить сердце Обри снова биться.
– Мой напарник беседует с Фрэнком в соседней комнате, – заявляет Доннелли. – Фрэнка попросили зайти после того, как Майя сообщила полиции, что он скрылся с места происшествия. – Вы сказали нам, что он что-то сделал с Обри, что он мог каким-то образом убить ее, – он заглядывает в свой блокнот, чтобы процитировать ее, – «просто разговаривая с ней». – Майя сглатывает и кивает. – Вы выдвигаете очень серьезное обвинение. Вы обвиняете человека в убийстве. Вы же знаете, что у вас могут быть неприятности из-за лжи о подобных вещах.
– Моя дочь не лжет, – твердо произносит Бренда.
– Мой партнер допрашивает его, – говорит Доннелли, игнорируя ее, – но если вы не сможете объяснить нам, что конкретно он сделал, нам придется его отпустить. – Глаза Майи горят разочарованием. – Мне необходимо переговорить с детективом Хантом, – продолжает Доннелли. – Подождите здесь, пожалуйста.
Майя поворачивается к своей маме:
– Ты ведь веришь мне, правда?
– Я пытаюсь, милая, но ты должна рассказать мне, что произошло. Если есть что-то, о чем ты молчишь или боишься рассказать детективу, ты можешь сказать мне.
– Я тоже пытаюсь! – Майя вытирает глаза тыльной стороной ладони. – Это похоже на то, что он… он околдовал нас.
Мама смотрит на нее с недоверием. Майя видит детектива Доннелли через широкое стеклянное окно, он беседует со своим напарником. Детектив Хант, женщина лет сорока, смотрит скептически. Она качает головой.
– Я знаю, как это звучит, – говорит Майя. – Да, я не могу объяснить, как он это сделал, но, думаю, знаю, почему он это сделал. Фрэнк застал нас за разговором о нем. Он появился как раз в тот момент, когда Обри рассказывала мне о том, что произошло с ней в «Данкин Донатс». Он сказал, что собирается показать ей волшебный трюк… – Майя вспоминает выражение лица Обри, когда она описывала это, будто она внезапно что-то поняла. Но что? Ключ не левитировал – но что-то же произошло, не так ли? Какой-то другой трюк?
– Магический трюк? – переспрашивает ее мама. В ее глазах стоят слезы, но голос тверд. – Послушай, если Фрэнк что-то сделал с тобой… или с ней… тогда ты должна мне рассказать. Но то, что ты говоришь, Майя, бессмыслица.
Детектив Доннелли возвращается. Он садится напротив них.
– Моя коллега сообщила, что взяла у Фрэнка показания. И его история более или менее соответствует тому, что вы мне рассказали.
Более или менее?! У Майи сжимается желудок. Его тон заставляет ее чувствовать себя так, словно она в чем-то провинилась.
– Между вами были разногласия за день до происшествия, – говорит Доннелли. – Фрэнк пришел, чтобы все обсудить. Вы не хотели с ним разговаривать, но скандала не было… с этим вы согласны. Никто даже не повысил голоса. Затем вы вышли из кухни… Вы утверждаете, что сделали это, чтобы позвонить в 911, но Фрэнк говорит, что он не знал про ваши намерения.
– Он лжет! Я сказала, что собираюсь позвонить в полицию. Они оба это слышали. – Хотя, говоря это, Майя понимает, что никто никогда не узнает, что слышала Обри, или что она думала, или действительно ли она поняла, что Фрэнк
