Максим Михайлов - Дикие нравы

— Идиоты, кретины! — в голос взвыл Андрей, бросаясь к замершему с трубой ПЗРК на плече Максиму. — Это же был вертолет миротворцев! Нас же всех теперь в порошок сотрут!

В глазах ООНовца плескался смертельный неконтролируемый ужас, губы кривились в ненавидящей гримасе, а пальцы выставленных вперед рук скрючились на манер хищных когтей. На мгновение Максиму даже стало страшно от этого зрелища. Но только на одно маленькое мгновение. Потому что навстречу потерявшему от страха голову наблюдателю тут же шагнул из окопчика один из черных подносчиков и, долго не мудрствуя, ударил его кулаком в лицо, ловко отскочил в сторону, уходя от ответного удара, дал пролетевшему мимо по инерции белому подножку и стремительно оседлав растянувшееся в высокой траве тело, расчетливо ухватился цепкими пальцами за волосы и ткнул его несколько раз лицом в землю, гася всякую попытку к дальнейшему сопротивлению.

Второй подносчик, что-то радостно крича, указывал тем временем Максиму на разорвавшие строй и расходившиеся по широким дугам правительственные вертушки, нетерпеливо подпрыгивал и, судя по всему требовал стрелять, пока удача вновь не отвернулась. Поддавшись его воодушевлению, Максим сноровисто поймал в прицел правую вертушку и, тщательно прицелившись, произвел пуск очередной ракеты. На этот раз он не стал скорее хватать очередную пусковую из рук подносчика, а внимательно наблюдал за полетом выпущенной «птички» к цели. Его худшие опасения подтвердились в полной мере, не долетев до корпуса вертолета каких-то двух десятков метров, ракета подпрыгнула вверх, выполняя заложенный программой доворот и по крутой дуге обойдя вертушку, унеслась куда-то в яркое небо, безобидно хлестнув по железной туше инверсионным хвостом.

— Сука! Сука! Сука! — в отчаянии взвыл Максим, с размаху швыряя бесполезную трубу об землю.

Все было напрасно, попасть этим комплексом в цель, можно было лишь при невероятном стечении обстоятельств, как это случилось только что с вертушкой миротворцев. Наверняка в логических схемах остальных ракет та же ошибка, слишком велик радиус дуги доворота. Модернизация, введенная с целью увеличить боевую эффективность ракеты, в реальности снизила ее практически до нуля. Вспомнился и старый словоохотливый конструктор объяснявший, что расчет величины доворота очень сложная логическая операция и сделан для определенного размера и скорости цели, а когда эти параметры не совпадают с расчетными очень вероятны те самые ошибки, что произошли на полигонных испытаниях и происходят сейчас. Если бы на месте тихоходных вертушек оказались более скоростные штурмовики, возможно, все было бы по-другому, а может наоборот, идеальной мишенью для логических схем стал бы неподвижный аэростат. Что толку теперь гадать? Капризное ракетное оружие дало сбой, что означало гибель для расчета. Потому что уже не успеть ни убежать, ни спрятаться. Облака отработанных газов лучше любого маяка показали вертолетчикам их позицию, и теперь пилоты наверняка уже наводят прицелы своих крупнокалиберных пулеметов на нелепо замерших посреди открытой полянки людей.

Подносчик настойчиво пихал ему в руки заряженную пусковую, не понимая, что происходит, и почему белый стрелок замер, столь бездарно тратя летящие мимо драгоценные секунды.

— Брось ее, парень, — хрипло выдохнул Максим, отстраняя от себя зеленую тубу. — Она нам не поможет… Брось…

Он говорил по-русски, не заботясь о том, поймет его подносчик или нет. Но тот, похоже, что-то сообразил, не то по лицу прочел, не то по тону голоса догадался, потому что действительно осторожно положил громоздкую трубу ПЗРК на землю и потянул из-за спины автомат. Макс удивленно смотрел, как парнишка наводит свое оружие на рокочущий лопастями быстро приближающийся, уже нависающий над ними вертолет. Видел, как по его по-детски пухлым губам ползет обреченная кривая улыбка.

— Уходи! Еще успеешь! Уходи! — поддавшись внезапному порыву, Макс дернул его за куртку.

Подносчик лишь недовольно двинул плечом, стряхивая его мешающую целиться руку.

— Беги отсюда, придурок! — еще один рывок.

На этот раз он обернулся, опустив автомат, презрительно свысока, как на полного идиота глянул на Максима. Потом ладонь правой руки резко ударила ребром по тыльной стороне левой в оговоренном ранее жесте. «Держу позицию!»

— Придурок малолетний! — в бешенстве заорал на него Макс. — Пошел вон отсюда! Ну!

Паренек отскочил на шаг в сторону, на губах его залегла упрямая складка. Вновь молча двинулись руки. «Держу позицию!»

— А, чтоб тебя…!

Рокот вертолетных движков заглушил его крик, гигантские пятнистые туши висели в воздухе совсем рядом. В проеме раскрытых дверей виднелись оскаленные лица стрелков, настороженно шевелились пулеметные стволы.

— Бросить оружие, поднять руки, тогда будете жить! — громом ударил с небес голос.

У Максима оружия не было, отброшенная в сторону за ненадобностью труба ПЗРК валялась совсем рядом под ногами, если бы это был кинобоевик, он схватил бы сейчас эту бесхозную пусковую и выпалил бы во врага в упор. К сожалению, такое бывает только в кино. В реальности пустить «Иглу» на таком расстоянии от цели просто невозможно, не сформируется готовность системы наведения, необходимое условие для выстрела. Уж кто-кто, а подполковник запаса российской армии Чубуков бывший испытатель научного центра войсковой ПВО знал это отлично, поэтому он просто стоял и смотрел прямо в стекло кабины зависшего перед ним вертолета, пытаясь различить черты явно европейских лиц летчиков. Андрей замер скорчившись в траве и положив сцепленные в замок руки на затылок. Зато оба подносчика, как по команде вскинули свои автоматы. Они не надеялись на милость победителей и не хотели ее, они собирались драться до последнего, предпочитая неминуемую смерть позору плена. Юноши умирают легко, поскольку еще не в силах понять цену того, что теряют, цену жизни.

Пулеметы ударили раньше, чем успел прозвучать первый выстрел из автоматов, по-мальчишески худые чернокожие тела смяло и разбросало в разные стороны. Тому, что отказывался уйти, несмотря на приказ Максима, прямым попаданием крупнокалиберной пули оторвало правую руку и разворотило живот, второму разорвало голову, просто развалило, как переспелый арбуз после хорошего удара палкой. Оба умерли раньше, чем успели это понять. Раньше, чем сообразил, что происходит Макс. Пулеметы взвыли и смолкли, а он все так же стоял, безвольно уронив руки и глядя в отсвечивающее на солнце стекло кабин зависших над ним вертушек.

Дальнейшие события пронеслись мимо сознания Максима, зародившийся где-то в груди насыщенный багровый туман неконтролируемой животной ярости медленно пополз вверх, затапливая голову, заполняя собой мозг, отключая разум. Одна вертушка все так же кружила над поляной, хищно осматриваясь вокруг в поисках новых целей, вторая плавно опустилась совсем рядом, обдав его горячим ветром от вращающегося винта. Через открытую дверь, не дожидаясь пока бортмеханик опустит железную лесенку трапа, на землю горохом посыпались африканцы в форме правительственных войск. Макс неожиданно для себя шагнул им навстречу. Впереди шел высокий, радостно улыбающийся офицер. Эта полная превосходства и торжества победителя улыбка буквально приковала к себе взгляд Максима, он не мог оторвать от нее глаз и как загипнотизированный сделал еще шаг к ней, к этой презрительной улыбке человека только что приказавшего убить двух пятнадцатилетних мальчишек, и на этом основании считавшего себя героем.

— Господин офицер, господин офицер! — услышал он откуда-то сзади дрожащий от еле сдерживаемой паники вопль. — Господин офицер, я представитель ООН! Я был в плену у этих людей и не имею к происшедшему никакого отношения!

Офицер, брезгливо сморщившись, повернулся в сторону говорившего.

— Белые наемники, дикие гуси, — пробормотал он себе под нос. — Сбили вертолет миротворцев. Будьте уверены, вы заплатите за это сполна. Мы будем судить вас…

— Господин офицер, — истерично взвыл голос за спиной. — Я не имею к этому никакого отношения, это все он! Вот он! Он наемник и убийца, он!

Офицер с интересом взглянул на Максима, будто приглашая его присоединиться к разговору.

— Мальчишек-то зачем? — глухо спросил у него по-русски Максим.

— Что? — переспросил на французском ничего не поняв, офицер.

В этот момент Максим прыгнул. Багровый туман полностью подчинил себе мозг, распиравшая со страшной силой грудь первобытная ярость требовала немедленного выхода. Его руки сомкнулись на горле не ожидавшего ничего подобного офицера, сила инерции удара восьмидесятикилограммового тела была так велика, что конголезец не смог устоять на ногах и покатился по траве. Макс оседлал его верхом, и все сжимал и сжимал руки, изо всех сил давя большими пальцами на кадык. Холеное лицо офицера потемнело, глаза начали вылезать из орбит, он что-то хрипел и бился под весом наемника.