выдвижные ящики в поисках содержимого, здоровяк нажал какую-то кнопку и из-под заднего сиденья выдвинулся ящик в кожаной обивке. В ящике, подсвеченном яркой перламутровой лампою, весело искрилась желтая бутылка дорогого марочного джина, хрустальные рюмки располагались в специальных отверстиях. Иван выпил рюмку, затем и еще одну, после чего обратился к своему телохранителю, ведущему дорогой черный джип.
– Ей, дружище, как тебя-там? Игнат, дай закурить!
– Вы ж не курите, Альберт Исаакович! – нагловато ухмыльнулся здоровяк, ехидно посматривая на Ивана в зеркало заднего вида.
– Я не спрашиваю тебя, что мне делать, я тебе говорю – ты повинуешься!
Глаза Игната стали стальными, скулы выпрямились и заиграли, – «не перегнул ли я палку?», – испугался Иван, но тут лицо телохранителя засияло в улыбке.
– Я знаю, кто ты есть! – засмеялся громила.
– В смысле – знаешь? – Иван пытался принять строгий голос, – я твой начальник, Альберт Исаакович!
– Не! – покрутил головой водитель на переднем сиденье, – ты не он! Альберт Исаакович сегодня утром в Москву отбыли, в твоем новом теле, а ты сукин сын из местных, как-бишь тебя там, Иван – да?
Гвоздин остолбенело смотрел на водителя, а тот продолжал вовсю издеваться над тщедушным телом бывшего начальника.
– Значит так, Иван, на счет тебя инструкция у меня предельно простая – Альберт Исаакович должен умереть. Я запланировал дорожную аварию с той стороны этого оврага, – водитель кивнул в сторону широкой и отвесной ямы, – внизу машина взорвется и загорится, в ней и обнаружат, впоследствии, твое искорёженное и мертвое тело. Но ты не бойся, – засмеялся телохранитель, – твоя душа вылетит раньше, чем случится все, что я рассказывал, ведь ты ж мне, вроде бы, как начальник, – засмеялся он уже не стесняясь.
– У меня деньги есть, я могу заплатить тебе, – пропищал старый Иван.
– Деньги, – хохотал здоровяк, – да откуда у тебя деньги-то? Мне Альберт Исаакович сто тысяч долларов за молчание заплатил, у тебя есть сто тысяч долларов?
Ста тысяч долларов у Ивана не имелось, и он лихорадочно соображал, как бы ему выкрутиться из этой ситуации. Ничего подходящего на ум не пришло.
– Ну, вот и приехали, – Весело сообщил громила, выпрыгивая из своего водительского сиденья.
Иван хотел было дать деру, но, как только он кое-как открыл свою дверцу, в спине что-то хрустнуло и понял Ваня, что бегун из него – барахло! Мускулистый гигант, тем временем, снял свой дорогой хрустящий пиджак и закатал рукава дорогой, безукоризненно-голубой сорочки, из его правого увесистого кулака выглядывал острый край большого булыжника.
– «Убьет», – понял Иван, – «этому не в первой, он уже для Альберта убивал не раз, ранее!», – громило, неспешно обойдя вокруг машины, медленно и вальяжно подошел к испуганному Ивану.
– Ну вот, что, дядя, – начал он, избегая встречи с глазами Ивана, видимо, привык выполнять команды и подчиняться, – будешь сидеть смирно, обещаю – больно не будет! Убью тебя быстро, не первым – так вторым ударом, ты, даже, почувствовать ничего не успеешь.
– Стоять, – заорал Иван каким-то чужим, старческим голосом, – ты что это делаешь, я за что тебе деньги плачу?
Это сработало, но лишь на мгновенье, телохранитель замер на месте, переводя взгляд с острого булыжника на суровое лицо бывшего босса. И этим мгновением Иван и воспользовался, – что есть силы, он ударил огромного телохранителя в область паха, но в колене хрустнуло и удар вышел, мягко говоря, – не очень, хоть и достиг своей цели.
– Оххх, – выдохнул здоровяк, выронив булыжник и согнулся напополам, при этом его бесстрастное лицо совершенно не изменилось, глаза оставались такими же жесткими, – за это, я тебя, гнида, медленно душить буду.
С этими словами, накаченные, мускулистые руки легли на дряблую шею Ивана, указательные пальцы сомкнулись на адамовом яблоке несчастного, процесс удушения начался. Дикая боль обожгла кадык и шею бывшего Гвоздина, в горле вырос неприятный, сдавленный ком. Ваня, конечно, пытался отбиваться, вот только, где ему было? Не могу утверждать с особой уверенностью, что у прежнего Ивана это бы получилось, но новый-дряблый Иван смешно засучил ручками и ножками, не в силах нанести своему душителю, хоть какой-то ощутимый урон, все тщетные попытки ударов разбивались о стальные мускулы накаченного телохранителя.
– «Как дурно мне, дурно, боги мои!», – успел подумать новый Иван и, опустив руки, стал ждать своей неизбежной, мучительной участи. Единственным членом организма, не желающим умирать в тот день, была чужая и новая рука Ивана.
Он отстраненно наблюдал, как ладонь правой руки превратилась в кулак и из этого внушительного кулака, не уступающего габаритами кулакам душителя, вверх выпрыгнул большой палец. С размаху ноготь большого пальца врезался, с чавкающим хлюпом, в глаз телохранителя. Игнат заскулил, но хватки не ослабил, лишь задрал голову вверх, изворачиваясь от последующего вероятного попадания, при этом шея и кадык душителя оставались открытыми. Следующий удар был нанесен с немыслимой силой и завистной быстротой, даже этот бывалый громила не ожидал такой прыти от престарелого Ивана, – Аххххх, – захрипел он, и убрал от Ивана левую руку, пытаясь защитить горло и шею. Третий удар попал мучителю точно в висок, Игнат охнул и вывалился из салона автомобиля, хватая ртом затвердевший воздух.
Иван не понял, как и в какой момент в его правой руке появился тот самый булыжник, с острыми краями, которым Игнат грозился проломить ему голову. Один удар, второй, третий, – рука наносила их с удивительной легкостью, до тех пор, пока от красивой головы самодовольного телохранителя не осталось ничего стоящего, кроме неузнаваемого, кровавого месива.
Канистра с бензином обнаружилась с краю багажника, а рядом с ней Иван разглядел новехонькую спортивную сумку, набитую до верха. Игнат не соврал, в сумке, действительно, лежали новенькие пачки стодолларовых купюр, бывший Иван не стал пересчитывать, он, почему-то, нисколько не сомневался, что означенная сумма копейка-в копейку, а вернее, доллар – к доллару, лежала целенькой и нетронутой.
С такой суммой денег можно было позволить себе все, что угодно. Мужчин, женщин, – все, чего пожелает его новая рука! Через два часа с этого инцидента, сгорбленного старика, с большой и черной спортивной сумкой, видели на обочине, бредущего вдоль дороги. Кто-нибудь подберет, кто-нибудь пожалеет!
И если вы думаете, что это и есть окончание нашего правдивого повествования, то буду вынужден вас предостеречь, – осмотритесь по сторонам, дорогие читатели! Не крутится ли где-нибудь поблизости от вас респектабельный старичок в солидной шляпе и с дорогой тростью? Если заметите такого, то не теряйте внимания, – возможно, этот тип совсем не тот, кем кажется вам, на первый взгляд…
П.С. Один мой знакомый, из тех, что не врет, рассказывал мне как-то за ужином, что видел в
