Сэм Тэйлор - Амнезия

17

Интуитивное представление о человеческом существовании как о дуалистическом процессе «перманентного сна с вкраплениями реальности» впоследствии было, как и многие идеи Риала, научно подтверждено хотя бы в общих чертах. Рудольфо Ллинас и его коллеги из Нью-Йоркского университета, сравнивая электрофизиологические свойства мозга в состоянии сна и бодрствования, выявили одинаковый механизм — непрерывный внутренний диалог между корой головного мозга и зрительным бугром, постоянное взаимодействие между образом и ощущением, независимо от наличия сенсорного входа. Когда сенсорный вход встроен в сновидения, он создает ощущение бодрствования. Такое бодрствование — своего рода сон, вызванный (до определенной степени) внешней реальностью. (Разумеется, Риал был не первым философом, который высказал подобное предположение. На эту тему размышлял еще Платон. Следует упомянуть также об удивительной аналогии, приведенной Шопенгауэром. Он пишет, что жизнь и сны — страницы одной книги. Читать книгу от начала до конца означает жить, беспорядочно листать — пребывать в состоянии сна.)

«Мы считаем наши лица образцами симметрии и гармонии, но это ложь. Всмотритесь в лицо самого красивого человека, которого вы знаете, затем поочередно прикройте обе половинки его лица. Одна из них наверняка покажется вам отвратительной. У каждого из нас есть дурной глаз, полуприкрытый, ставший уродливым от созерцания уродств, которые ему приходится созерцать. Впрочем, это как раз неудивительно, поражает другое: наш хороший глаз, который смотрит на мир с детским изумлением и простодушием…» Какими бы убедительными ни казались эти доводы, succes d'estime эссе принесли две фотографии Риала в одной позе, в возрасте девятнадцати и пятидесяти девяти лет. На первой форма и выражение глаз одинаковое, на второй левый глаз злобно прищурен, а правый остался таким же, каким был сорок лет назад.

Этой главе предшествует эпиграф из «Алисы в Стране чудес» Л. Кэрролла: «Может, это я изменилась за ночь? Дайте-ка вспомнить: сегодня утром, когда я встала, я это была или не я? Кажется, уже совсем не я! Но если это так, то кто же я в таком случае? Это так сложно…» (Пер. Н. Демуровой.)

«О невозможности вспомнить», стр. 112–113.

Возможно, здесь следует упомянуть о медленно ухудшающемся зрении Риала. К тому времени, когда в 1970 году философ исчез, он, по свидетельству Фелис Бергер, «почти полностью ослеп». Наверняка именно слепота была причиной снедающего философа страха (как он писал в «Одиночестве») «остаться одному в целой вселенной».

«Томас Риал: Жизнеописание», стр. 402.

Американский биограф Риала Хью Манн высказал предположение, что в этот период философ употреблял ЛСД. Вполне правдоподобная гипотеза, объясняющая некоторые особенности поведения Риала, а также жуткие видения, описанные им в книге, однако вряд ли верная. В те годы ЛСД был не слишком распространенным наркотиком, кроме того, не стоит забывать, что к тому времени Томасу Риалу исполнилось шестьдесят семь и жил он в уединенном коттедже в горах.

Комментируя два знаменитых высказывания об аде, принадлежащие Сартру («Ад — это другие») и Джордж Элиот («Ад — это я, ад — это один, прочие — лишь отражения»), Риал приходит к безрадостному выводу: «Горькая истина, не требующая доказательств, что правы оба. Ад — это я. Ад — это другие. Ад — ни больше ни меньше, как совершенное отражение нашей жизни, нас самих и мира вокруг, отражение беспощадное, без прикрас. Другими словами, хоть мы и живем в аду, но лишь иногда, в мгновенной вспышке озарения способны понять это. И лишь забывчивость, глупость и слепота человеческая удерживают нас на краю бездны, у порога бесконечного лабиринта с черными стенами».

Томас Риал, «Ад» в пер. Д. Хайда (Лондон, 1975, стр. 330). В комментариях Хайд пишет, что черная дверь означает смерть, а белая — безумие.

Риала опознали по зубам.