— Его личность установлена, — добавил он напоследок. — Отпечатки пальцев проверены по базе ФБР, так что мы знаем о его принадлежности к посольству Китая. И где он работает, нам тоже известно. Хотя правильнее будет в прошедшем времени. Где он работал. Какая уж тут работа, когда вместо лица — горелое месиво.
Слушатели молчали. Джастин спросил:
— Хотите знать, где он числился?
— Где? — подал голос Хармон.
— В «Рокуорт и Уильямс». Его звали Того Лу. Принадлежал к отделу безопасности. — Джастин повернулся к Хармону. — Вы ведь говорите по-китайски, сенатор?
— Нет, — покачал головой бывший посол. — Так и не осилил. Четыре-пять слов знаю, и все. — С каждой секундой Хармон бледнел все больше. Он посмотрел на своего давнего делового партнера. Потом снова на Джастина. — А вот мистер Бердон великолепно владеет китайским. — И глядя ему прямо в глаза, пробормотал севшим голосом: — Сколько диалектов ты знаешь, Линкольн?
Бердон, словно Хармона рядом нет, обратился непосредственно к Джастину.
— Очень занимательно вы тут рассказывали. Только я все равно не понял, зачем вы явились. Что вы ищете?
— Правду, ничего кроме.
Бердон фыркнул.
— Какую именно?
— Есть у нее такая особенность: она, как правило, одна, — объяснил Джастин.
— Тут вы ошибаетесь, — возразил Бердон. — Жизнь на Уолл-стрит научила меня, что правды нет, существуют только наши предположения. Мир держится на том, что людям кажется правдой.
— Тогда, может быть, вам интересно, что предполагаю я?
— Я бы послушал, — раздался голос Хармона.
Джастин, глядя на него, сказал:
— Вы, как мне кажется, воспитали сына очень хитроумным. Таким хитроумным, что он запутался и перестал различать, кто ему враг, а кто друг. Поэтому обвел вокруг пальца и тех и других. А потом и те и другие решили восстановить справедливость. Друзья успели первыми. — Тут он посмотрел на Линкольна Бердона. — Они его и убили. А потом прикончили Рона Ла Салля. И Ванду Чинкель.
— А зачем им это? — спросил Г. Р.
— Потому что они хотели вернуть то, что забрал у них Эван. То, что он приобрел для себя самого. Они хотели получить его платину. И компании, которые превращали платину в пользующиеся спросом товары.
Линкольн Бердон улыбнулся.
— Вы интересный человек, мистер Уэствуд. Не ожидал. Но доказательств у вас нет, и ждать их неоткуда. А все потому, что это неправда. Здесь ваши предположения не совпадают с реальностью.
— У вас есть компьютер? — спросил Джастин.
— Конечно.
— Я воспользуюсь ненадолго? Хочу вам кое-что показать.
Бердон колебался. Но отказать не смог. Любопытство взяло верх. Он проводил обоих гостей в другую комнату. Там на большом антикварном столе из красного дерева стоял компьютер. Джастин вошел в Интернет и открыл некий сайт.
— Это сайт Ларри Силвербуша, — пояснил он. — Личность вам обоим известная. Окружной прокурор Лонг-Айленда, баллотируется в губернаторы.
Оба собеседника молчали, и Джастин продолжил:
— А вот кое-что интересное. Данные на одного из спонсоров избирательной кампании Силвербуша. Квартира на Парк-авеню, 740. Вам этот адрес ничего не говорит, мистер Бердон?
— Я там проживаю.
— Не может быть, какое совпадение! Спонсор проживает в вашей квартире!
— Разве запрещено законом собирать средства на предвыборную кампанию будущего губернатора?
— Нет. Но я уверен, если копнуть поглубже, непременно раскопаю и то, что запрещено. Сказать почему? Потому что здесь я не просто предполагаю, у меня есть факты. Силвербуш одним из первых узнал о том, что Эван убит. Ему доложила Леона Криль, когда я разбудил ее среди ночи. Мы только что получили распечатки телефонных переговоров, Линкольн. Из них следует, что Силвербуш позвонил вам сразу же, как узнал. Я думаю, ему надо было с кем-то поделиться, и неудивительно, что выбор пал на вас. Вы его спонсор. Вы его пропуск в губернаторскую резиденцию. Так что он подбивал к вам клинья, зная, как тесно вы связаны с Г. Р. и Эваном. Он знал, что вы не останетесь равнодушным. Вот только не предвидел, как вы распорядитесь полученными сведениями. Я, по крайней мере, надеюсь, что не предвидел.
— И как же я, по-вашему, распорядился?
— Вам интересно, что я предполагаю на этот счет? Узнав, что Эван погиб, вы подрядили своих китайцев убить Рона Ла Салля. Затем настала очередь Ванды Чинкель. А потом вы прислали одного ко мне.
— И зачем бы мне все это? — удивился Бердон.
— Я уже изложил свои версии. Дело за несколькими фактами. Когда отыщу, вы узнаете об этом первым. Зато уже сейчас могу со всей уверенностью заявить, что вы сукин сын!
Линкольн Бердон рассмеялся.
— Согласен. Я подлый сукин сын. И мистер Хармон тоже. Я прав, Герберт?
— Да, — ответил Г. Р. Хармон без тени улыбки. — И я тоже. Но до тебя мне далеко. Самый подлый — ты.
— Вот и поговорили, — подытожил Бердон. — Если вы за этим приходили, мистер Уэствуд, то все. Вы узнали, что хотели. Можете идти.
— Еще не все, — возразил Джастин и поинтересовался, как связаться с Эллисом Сент-Джоном.
— Боюсь, сейчас он вне доступа, — ответил Бердон. — То есть мы не в курсе, как с ним связаться. У него возникли какие-то семейные проблемы. Мы дали ему бессрочный отпуск.
— С чего бы такая щедрость?
— Эллис — один из наших самых ценных сотрудников. Мы все в «Рокуорт» как одна семья. И все заботимся друг о друге.
— Кто занимается его клиентами?
— Каждый понемногу. Трудновато, но мы справляемся.
— У вас на все найдется ответ…
— Пытаюсь помочь.
Джастин потер глаза и тряхнул головой, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.
— Что же я проглядел? Что вы, два старых ублюдка, знаете, чего не знаю я?
— Правду, — ответил Линкольн Бердон.
И снова захохотал.
Джастин выпустил Мартина из багажника. Потом решил не мелочиться и доехать до дома на машине с водителем. Мартин сначала хотел спросить позволения у мистера Хармона, однако Джастин заверил, что мистер Хармон возражать не будет.
Устроившись на заднем сиденье, он открыл хрустальный графин и потянул носом. Виски. Очень мило. Налил себе рюмку и, вольготно раскинувшись на мягком кожаном диване, позвонил Реджи.
— Мы почти у цели. Осталось сделать каких-нибудь пару шагов. А у меня не получается. В чем дело, не понимаю.
Реджи заставила его еще раз проговорить вслух все, что они успели узнать. Шаг за шагом. Убийства. То, как они связаны между собой. Перемещение средств. Махинации. Ленни Рубин и его роль. Роль Бруно. «Гадес». Единственное пока не расшифрованное слово «Али» на теле Ванды. Лимузин уже пересекал городскую черту, когда Джастин сказал:
— Я сейчас за тобой заеду. Выходи. Нам надо действовать быстро. — И добавил, поняв, что она раздумывает: — Реджи, это по делу. Ты же сама сказала, что надо сперва закончить расследование. Так давай закончим.
Она согласилась, и через несколько минут лимузин подкатил к мотелю. Дома Джастин первым делом проверил, на месте ли его машина, и, убедившись, что на месте, отпустил Мартина с наказом выставить мистеру Хармону счет за сверхурочные. Входную дверь он открывал, мысленно готовясь увидеть в комнате Бруно. Однако великана в доме не оказалось. Тогда они с Реджи не стали терять время. Начали заново. С самого начала.
Джастин, усевшись на диван, взял в руки школьный альбом Винса Эллерби и принялся рассеянно перелистывать.
— Не вижу связи. Не понимаю, откуда берется эффект домино. Почему убийство Эвана Хармона тянет за собой Рональда Ла Салля? А потом Ванду. И почему их нельзя было просто прикончить без затей? Зачем понадобилось пытать? Что они знали? Что хотел вытащить из них Линкольн Бердон?
— Ты уверен, что это Бердон?
— Больше некому. Только от него тянется ниточка к Того и этой китаянке…
— Кстати, она в розыске. Сигнал всем подразделениям.
— …и он единственный, кто связывает остальных фигурантов — Ла Салля, Сент-Джона, Хармона-старшего, даже Силвербуша, как выясняется. Только почему? Зачем ему смерть Эвана? В чем смысл? Он ничего не выигрывает. Он выигрывает только в том случае, если Хармон жив и можно купить то, что он продает. Ему нужно то, чем владеет Хармон, какой смысл его убивать? С чего бы…
Джастин осекся. Не договорив, он уставился на раскрытую страницу школьного альбома.
— Что такое? — удивилась Реджи.
— Боже мой! — воскликнул Джастин. — Боже… ты… мой.
Реджина благоразумно молчала. Не задавала вопросов, просто ждала.
Джастин тоже молчал. Он не мог ничего сказать, мысли вертелись бешеным калейдоскопом. Обрывки разговоров, отдельные кадры. На него дождем посыпались кусочки головоломки.
И постепенно из них начала складываться картина.
