— Я тоже слышал, — мрачно сказал священник и снова вывел Белла на улицу.
— Вчера вечером я видел Билли Коллинза.
Отец Джек остановился и с неожиданным уважением посмотрел на детектива.
— Правда? Внизу, в его норе?
— Вы знаете, что он там?
— Билли, скажем так, дошел до самого дна. Где же еще ему быть?
— Кто такая его малышка?
— Его малышка?
— Он все твердил — «моя малышка». Но утверждал, что у него нет детей.
— Сомнительное утверждение, учитывая, как он жил в молодости. В те годы я часто крестил детей с ярко-рыжими волосами и не удивлялся, если их отцом оказывался Билли.
— Он был рыжий? В тусклом свете его волосы кажутся седыми.
— Хотя, вероятно, — с легкой улыбкой сказал отец Джек, — Билли мог в определенном смысле честно говорить, что не знает, есть ли у него дети. Девушке, которая назвала бы его отцом, понадобилась бы необычайная смелость. Но я понимаю его. Он жил с проститутками и пил с двенадцати лет, разве он может помнить?
— Он решительно утверждал, что у него нет детей.
— Тогда малышка — его сестра?
— Конечно, он оплакивает ее.
— Еще бы.
— А что с ней случилось? — спросил Белл.
— Подождите меня здесь, — сказал священник. — Я скоро. — Он зашел в какой-то дом и вскоре вышел обратно. Когда они пошли дальше вдоль квартала, отец Джек сказал: — Здесь есть злые люди, которые живут тем, что грабят бедных и невежественных. Они крадут деньги, а если нет денег, крадут выпивку. Если нет выпивки, крадут детей. И продают их или используют сами. Ребенка похитили.
— Сестру Билли?
— Схватили на улице — ей было не больше пяти лет, — и с тех пор ее никто не видел. Конечно, когда Билли принимает морфий, он вспоминает о ней. Где он был, когда ее украли? Где он вообще был, когда бедный ребенок нуждался в нем? Теперь он оглядывается назад, и ему нравится мысль, что у него была крошечная девочка. Сейчас он любит ее больше, чем когда-то.
Старый священник в гневе и отвращении покачал головой.
— Как подумаю о ночах, которые провел в молитвах об этой девочке… и обо все таких детях, как она…
Белл ждал, пока старик успокоится. Наконец его лицо прояснилось.
— На самом деле о девочке заботился О'Ши.
— Глазник О'Ши?
— Он заботился о ней, когда Билли и его ленивые родители валялись пьяные. — Отец Джек понизил голос. — Говорят, О'Ши забил насмерть ее отца, за то, что тот обижал малышку так, как может представить себе только дьявол. Она единственная душа, которую Брайан О'Ши когда-либо любил. Слава богу, он так и не узнал, что с ней случилось.
— А мог Брайан О'Ши похитить ее?
— Да ни за что! Даже если сам давно пошел в ад.
— Но что если его не убили, когда он исчез? Что если он вернулся? Мог он ее похитить?
— Он никогда бы не обидел ее, — сказал священник.
— Злые люди творят зло, отец. Вы сами сказали мне, каким злым он был.
— Даже в самых злых есть искра божия. — Священник взял Белла за руку. — Если будете это помнить, станете лучшим детективом. И лучшим человеком. Этот ребенок был божьей искрой Брайана О'Ши.
— Ее звали Кэтрин?
Отец Джек с любопытством посмотрел на него.
— А почему вы так говорите?
— Точно я не знаю. Но спрашиваю: так ли это?
Отец Джек начал отвечать. С крыши дома раздался выстрел. Священник упал на тротуар. Вторая пуля ударила туда, где мгновением раньше стоял Белл. Он уже катился по тротуару, доставая «браунинг», встал на колени, приготовился стрелять.
Но увидел только женщин и детей, кричавших из окон, что убили их священника.
— Мне немедленно нужна прямая телефонная связь с главой балтиморской конторой! — крикнул Исаак Белл, входя в штаб-квартиру агентства в «Никербокере». — Передайте, пусть у него на столе будет досье Кэтрин Ди.
На то, чтобы установить связь с Балтимором, ушел час.
— Белл? Простите, что так долго. Льет как из ведра, полгорода затопило. Еще одна буря.
— Мне нужно точно знать, кто такая Кэтрин Ди, и нужно знать немедленно.
— Как мы уже докладывали, ее отец вернулся в Ирландию с кораблем, набитым деньгами, которые заработал, строя школы для епархии. Он взял Кэтрин с собой.
— Это я уже знаю. А когда он умер, она воспитывалась в монастырской школе в Швейцарии. Что за школа?
— Позвольте взглянуть на досье, пока мы говорим. Вот все прямо передо мной. Парни прибавили самые новые материалы после нашего последнего отчета в Нью-Йорк… Так долго добираться до Дублина и потом назад… Посмотрим здесь… Ах, будь я… Нет, нет, не может быть.
— Что?
— Какой-то придурок все напутал. Утверждает, что дочь тоже умерла. Но этого не может быть. У нас есть отчеты о ней из школы. Мистер Белл, позвольте с этим разобраться.
— Немедленно, — сказал Белл и повесил трубку.
Вошел Арчи, все еще с боевой военной раскраской на лице.
— Ты выглядишь — краше в гроб кладут, Исаак.
— Где Марион?
— Наверху. — Белл снял для нее номер на те дни, что она поведет в Нью-Йорке. — У нас опять дождь. У тебя все хорошо? Что с тобой?
— У меня на глазах убили священника. За то, что разговаривал со мной.
— Шпион?
— А кто же еще? Квартал кишит копами, но он ушел.
К детективам с мрачными лицами опасливо подошел ученик.
— Посыльный оставил в приемной, мистер Белл.
Белл разорвал конверт. На бланке «Уолдорф-Астории» Эрхард Райкер написал:
НАШЕЛ!
СОВЕРШЕНСТВО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЙ НЕВЕСТЫ!
Буду в ювелирном магазине Соломона Барлоу в три часа дня с лучшим в мире изумрудом, если эта записка застанет вас в Нью-Йорке.
С наилучшими пожеланиями, Эрхард Райкер.
Белл бросил записку Райкера на стол.
Арчи взял ее и прочел.
— Кольцо для прекрасной Марион?
— Подождет.
— Иди.
— Я жду ответа из Балтимора.
Арчи сказал:
— Оторвись на час. Успокойся. Я поговорю с Балтимором, если они позвонят до твоего возвращения. Почему бы тебе не взять с собой Марион? Этот дождь сводит ее с ума. Она рвется в Калифорнию, где можно снимать на солнце. И не объясняет, где найдет актеров. Иди! Немного выпусти пар. Ты нашел Коллинза. Ты отправил двести человек на поиски О'Ши. А флот и охрана гавани ищут торпеды. Я прикрою.
Белл встал.
— Всего на час. Скоро вернусь.
— Если ей понравится, потрать еще десять минут и угости ее шампанским.
Они на метро приехали в центр и по мокрым от дождя улицам прошли к Мейден-лейн. Окна магазина Барлоу в этот мрачный день светились теплым желтым светом.
— Ты уверен, что хочешь этого? — спросила Марион у входа.
— О чем ты?
— Когда наденешь кольцо на палец девушке, снять его очень трудно.
Они держались за руки. Белл привлек ее к себе. В глазах Марион был смех. Дождь и туман позолотили пряди, выбившиеся из-под ее шляпы.
— Из этого не смог бы выбраться и Гудини, — сказал Белл и поцеловал ее в губы. — Да и не захотел бы.
Они вошли в магазин. За прилавком стояли Эрхард Райкер и Соломон Барлоу, у каждого в глазу была ювелирная лупа. Райкер с улыбкой поднял голову. Он протянул руку Беллу и сказал Марион:
— Боюсь, наблюдательность изменила вашему жениху. Как он ни старался — уверяю вас, он очень старался, — но описать вашу красоту не сумел.
Марион ответила:
— Право, не знаю, что ответить. Спасибо.
Райкер наклонился к руке Марион, поцеловал ее и отступил, приглаживая усы и сунув руку в жилетный карман. Барлоу прошептал Беллу:
— Сэр, очень необычно, что джентльмен показывает кольцо невесте еще до покупки.
— Мисс Морган — необычная невеста.
Что-то ударилось в окно. На тротуаре, не обращая внимания на дождь, смеющиеся молодые люди в черных шляпах перебрасывались бадминтонным воланом.
— Вызовите констебля, пока они не разбили витрину, — сказал Райкер.
Соломон Барлоу пожал плечами.
— Студенты. Летом знакомятся с девушками. На следующую весну будут покупать обручальные кольца.
— А вот и камень для вашего кольца, мисс Морган, — сказал Райкер.
Он достал из кармана тонкий кожаный футляр, раскрыл его и извлек сложенный листок белой бумаги. Развернув бумагу, он выложил на демонстрационный стенд, обитый белым бархатом, изумруд — безупречный, огненный, полный жизни.
Ювелир Соломон Барлоу ахнул.
Исаак Белл подумал, что камень сверкает, как зеленое пламя.
Марион Морган сказала:
— Да, очень яркий.
— Мистер Барлоу предлагает поместить его в простое кольцо стиле арт-нуво, — сказал Эрхард Райкер.
— Я приготовил несколько набросков, — сказал Барлоу.
Исаак Белл смотрел на Марион, разглядывавшую изумруд. Он сказал:
