Молли двинулась в указанном направлении, жадно поедая хлеб. Она никогда в жизни не ела такой вкусный хлеб; он казался воздушным, как облачко. «Однажды, — думала она, — я отплачу за его доброту». Молли помнила людей, которые были к ней добры, и всегда держала этот список в голове. Женщина в винном магазине, которая угостила ее вчерашним хот-догом. Человек в тюрбане. И эта доктор Харпер. Ни у кого из них не было причин делать Молли добро, однако они делали. Они были ее ангелами-хранителями, святыми.
Иногда она мечтала разбогатеть. Сунуть пачку денег в конверт и отдать этому человеку в тюрбане. Может, он тогда уже постареет. Молли вложит туда записку. «Спасибо за хлеб». Он, конечно, ее не вспомнит. Но она будет помнить его.
«Я не забуду. Никогда не забуду».
Она замерла; ее взгляд был прикован к зданию через дорогу. Под большим белым крестом она увидела слова: «Миссионерская организация «Пристанище». Добро пожаловать». Над дверью горел фонарь, тепло и призывно.
Некоторое время Молли не могла двинуться с места, глядя на сияние, выманивающее ее из темноты дождливой ночи. Сходя с тротуара и направляясь на другую сторону улицы, девушка ощутила странную радость.
— Молли! — окликнули ее.
Она застыла. Ее перепуганный взгляд метнулся на звук. Это был женский голос, и шел он из фургона, стоявшего у церкви.
— Молли Пикер! — позвала женщина. — Я хочу помочь тебе.
Молли отступила, готовая к бегству.
— Иди сюда. Я могу отвезти тебя в теплое место. Безопасное место. Залезай в машину.
Молли покачала головой. Она медленно попятилась; ее внимание было так поглощено женщиной, что она даже не услышала звука шагов за спиной.
Чья-то рука зажала ей рот, подавив крик, и запрокинула ей голову с такой силой, что хрустнули позвонки. И тогда она унюхала его, Роми, его тошнотворно сладкий лосьон после бритья.
— Угадай, кто это, Молли-Дуролли, — пробурчал он. — Я за тобой гоняюсь весь долбаный день.
Девушка изворачивалась и сопротивлялась, но ее все равно тащили на другую сторону улицы. Дверь фургона открылась, и другая пара рук втащила Молли внутрь, швырнула на пол, а потом замотала липкой лентой лодыжки и запястья.
Взвизгнув шинами, фургон рванул вперед. В свете мелькавших за окном фонарей Молли разглядела сидевшую рядом женщину — миниатюрную брюнетку с быстрыми глазами и короткой стрижкой. Она положила руку на округлый живот Молли и удовлетворенно вздохнула, улыбнувшись страшной мертвенной улыбкой.
— Нам лучше вернуться, — заметил Дворак. — Мы ее не найдем.
Они уже час кружили по улицам, осмотрев каждую из них по меньшей мере дважды. Сейчас они сидели в машине Тоби, слишком измотанные для разговоров, от их дыхания затуманивались стекла. Снаружи дождь наконец утих, мостовая блестела лужами. «Надеюсь, она в безопасности, — думала Тоби. — Надеюсь, она в каком-нибудь теплом и сухом месте».
— Она знает улицы, — сказал Дворак. — Она сможет отыскать себе укрытие.
Он потянулся к Тоби и сжал ее руку в своей. Они смотрели друг на друга в темноте; оба очень устали, но никто не хотел, чтобы этот вечер кончался.
Дворак склонился к ней и только успел коснуться ее губ, как запиликал его пейджер.
— Это может быть насчет Молли, — сказала она.
Дэниел снял трубку ее автомобильного телефона, минуту спустя положил ее и вздохнул.
— Это не насчет Молли. Но наш вечер придется прервать.
— Снова на работу?
— К сожалению. Ты сможешь меня подбросить? Здесь недалеко.
— А как же твоя машина?
— Я доберусь назад на фургоне морга.
Тоби завела мотор. Они поехали на север, в сторону Чайна-тауна по мокрым от дождя улицам, светящимся разноцветными вечерними огнями.
— Вот, — сказал Дворак. — Чуть-чуть вперед.
Она уже заметила проблесковые маячки. Три патрульные машины бостонской полиции были беспорядочно припаркованы возле китайского ресторана. Белый фургон с надписью «Штат Массачусетс» задом выезжал на Напп-стрит.
Тоби притормозила за одной из патрульных машин, и Дворак вышел.
— Если что-нибудь узнаешь про Молли, позвонишь? — спросила она.
— Позвоню. — Он улыбнулся, махнул ей на прощание и двинулся к заградительной ленте.
Полицейский узнал его и жестом пригласил пройти.
Тоби потянулась к ручке передач, но затем передумала и осталась наблюдать за собравшейся толпой. Даже в полночь любопытных было предостаточно. В воздухе витало странное легкомыслие, двое мужчин заключали пари, женщины смеялись. Только у полицейских был мрачный вид.
Дворак стоял прямо перед ограждением, беседуя с человеком в штатском. Детективом. Он указал в сторону переулка, затем сверился со своим блокнотом. Дворак удивленно вскинул голову. В этот момент он заметил, что Тоби еще не уехала. На глазах у недоумевающего детектива Дворак резко развернулся, поднырнул под ленту и направился к машине Тоби.
Она опустила стекло.
— Я просто хотела немного посмотреть, — сказала она. — Наверное, я так же патологически любопытна, как и все эти люди. Странное сборище.
— Да, эти сборища всегда странные.
— Что случилось в переулке?
Он склонился к окну и спокойно проговорил:
— Нашли тело. Судя по документам, его имя — Ромулус Белл.
Тоби непонимающе взглянула на него.
— Больше известен как Роми, — пояснил Дворак. — Это сутенер Молли Пикер.
Тело было распростерто на мостовой за стоявшим тут же синим «Таурусом». Левая рука была придавлена туловищем, а правая выставлена вперед, словно труп указывал на ресторан в конце переулка. «Расправа», — подумал Дворак, разглядывая входное отверстие на правом виске.
— Свидетелей нет, — сообщил детектив Скарпино. Один из старейших полицейских, которому уже недолго оставалось до пенсии, он был знаменит своими жуткими шиньонами.
И сегодня его накладная шевелюра выглядела так, словно он налепил ее впопыхах.
— Тело было обнаружено сегодня примерно в двадцать два тридцать какой-то парочкой, выходившей из китайского ресторана. Это их машина. — Скарпино указал на синий «Таурус». — Один из жильцов с верхних этажей где-то в районе десяти выходил в переулок выкинуть мусор, но тела не видел; поэтому мы полагаем, что это произошло после десяти. В бумажнике нашлось удостоверение личности. Один из патрульных узнал это имя. Он разговаривал с убитым вчера, спрашивал о той девушке, которую вы ищете.
— Белла видели в Бостонской городской больнице сегодня вечером около девяти.
— Кто видел?
— Эта девушка, Молли Пикер. Он зашел к ней в палату. — Дворак натянул резиновые перчатки и наклонился, чтобы поближе рассмотреть труп.
На вид жертве было чуть за тридцать; стройный мужчина с прямыми черными волосами, напомаженными и уложенными а-ля Элвис. Его кожа была еще теплой, а вытянутая рука — загорелой и мускулистой.
— Простите, что говорю так, док, но это выглядит не слишком уместно.
— Что именно?
— Что вы разъезжаете с этой врачихой.
Дворак выпрямился и повернулся к Скарпино.
— То есть?
— Она под следствием. И, я слышал, ее мать не выкарабкается.
— А что еще вы слышали?
Скарпино запнулся, оглядываясь на толпу в переулке.
— Есть новое обстоятельство. Ребята Альпрена прочесывают аптеки по городу. Он охотится за чем-то действительно веским. Если ее мать умрет, дело будет рассматриваться как убийство, и тогда будет и вправду неловко, что вы с ней вместе приезжаете на место преступления.
Дворак снял перчатки, неожиданно разозлившись на Скарпино. Те часы, которые он только что провел рядом с Тоби, заставили его усомниться в ее способности к насилию, и уж тем более — к насилию в отношении собственной матери.
— Черт, там повсюду репортеры, — продолжал Скарпино. — Они вас знают. А скоро и доктора Харпер будут узнавать в лицо. Они припомнят, что видели вас вместе, и — пуф! Пожалуйте на их долбаные первые полосы.
«Он прав», — подумал Дворак. И разозлился еще больше.
