Араган-младший был еле жив от страха и боялся шевельнуться. Его грудь бурно вздымалась. Изабель тем временем удалось встать на ноги. Но преследователь уже обхватил ее шею левой рукой, держа в правой пистолет, который нацелился ей в голову. Изабель с ужасом смотрела на меня. Я попытался приободрить ее хотя бы взглядом, но не успел. Бандит потащил ее обратно. Теперь я смог рассмотреть его. Ему было лет тридцать, жилистый, крепкий парень.
— Стой! — заорал я. — Забери лучше мальчишку!
— Нет! Я забираю ее!
Голос был звучным и властным. Я узнал бы его где угодно. Зико.
Я рывком заставил мальчишку встать на ноги.
— Отпусти ее! — крикнул я. — Мы дадим вам уйти!
— Так я тебе и поверил. Может, полиция уже поджидает нас. Нет. Она пойдет со мной!
Они удалялись. Я со своим «прицепом» последовал за ними. На вершине холма маячил папаша Араган и какой-то подросток. Тоже из этих, наверное.
Мы приближались к ферме и красному грузовику.
— Стой! — резко выкрикнул я. — Иначе я застрелю его!
— Нет! — как резаный завопил паренек.
Зико дьявольски расхохотался.
— Да ради бога. Стреляй на здоровье, это же не мой сын.
Он смотрел мне прямо в глаза и откровенно издевался. Конечно же, я не мог стрелять. У меня бессильно опустились руки. Араган-младший тут же побежал вверх по склону навстречу отцу.
Зико тащил Изабель к грузовику. Она обернулась, в глазах стояла мольба.
Черт, черт, черт! Она здесь, рядом, в двух шагах от меня. Освобождение было так близко. Если бы не этот проклятый Зико, который сейчас просто уедет и увезет ее у меня из-под носа! И я ничего не могу поделать. Даже прицелиться. Раньше, чем я это сделаю, он убьет ее. И меня заодно. Весь мой опыт обращения с оружием сводился к ликбезу Нельсуна.
Что будет дальше? Возможно, он ее убьет. Или, наоборот, отпустит, когда в ней отпадет необходимость. Или отдаст ее за выкуп. У нее все еще есть шанс. Пусть уходят. Главное, сохранять спокойствие, тогда с ней все будет в порядке.
Я заметил какое-то движение за грузовиком. Тонкие загорелые ноги быстро метнулись к бочке с водой. Мгновение спустя из-за нее высунулись голова и короткий ствол серой стали. Эуклидис! Он все-таки взял с собой револьвер Нельсуна! Где же он его прятал? Только этого не хватало — малолетнего сопляка, которого потянуло на подвиги.
Зико обернулся, наши глаза встретились. Только бы он ничего не заметил.
— Не подходи! — крикнул он.
Я остановился.
Эуклидис бесшумно, короткими перебежками приближался к грузовику. По сей день я не знаю, что он задумал. Наверное, хотел спрятаться в кузове и уже по дороге напасть на ничего не подозревающего Зико. Внезапно мальчишка оступился, споткнувшись о кусок рифленого железа. Раздался скрежещущий звук. Зико крутанулся на пятках. Эуклидис растерялся и замер. Он направил револьвер на Зико, но не рискнул выстрелить, боясь попасть в Изабель. Зико молниеносно отвел ствол от виска Изабель. Один за другим раздались два выстрела. И детский крик.
Я плохо помню, что было дальше. Я действовал, как в тумане. Каким-то чудом я успел нажать на курок в тот самый момент, когда Зико поворачивался ко мне. Пуля попала ему в правое плечо, рука дернулась, из нее выпал пистолет.
Он на секунду отпустил Изабель и наклонился, чтобы поднять оружие. Я уже почти добежал до врага, но вдруг прогремел еще один выстрел. Голова Зико дернулась в сторону, и он рухнул.
Эуклидис лежал на земле. Револьвер его по-прежнему был нацелен на упавшего врага, и он счастливо улыбался. Трава вокруг него была забрызгана чем-то темным.
Я подскочил к безутешно рыдавшей Изабель.
— Цела?
Она подняла голову, и на ее лице, покрытом слезами, расцвела улыбка — улыбка, которую я за последние недели тысячи раз представлял в своем воображении.
Я опустился на колени рядом с умирающим мальчиком. Лужа крови расползалась на глазах. Я беспомощно гладил его руку. Эуклидис с усилием открыл глаза. Губы его зашевелились. Я наклонился.
— Я попал в него, ми-и-истер, — прошептал он.
— Да. Ты в него попал. Ты герой. — Слезы текли по моему лицу.
Я перевернул его лицом вверх и попытался заткнуть огромную рану в груди его же рубахой, чтобы как-то остановить кровотечение. Но это было бесполезно. Вместе с кровью на траву вытекала и его жизнь.
Изабель съежилась на заднем сиденье нашей машины, невидяще глядя на дорогу. На рулем сидел Роналду. Нельсун остался наводить порядок. Работа ему предстояла изрядная. Обоих Араганов мы отпустили, сдержав таким образом свое обещание. В конце концов, отец мальчишки свою часть договора тоже выполнил. Ведь это не он, а Зико в последнюю минуту бросился за Изабель. Продолжать обвинять Франсиску в похищении было бессмысленно. Это привело бы только к нескончаемым разборкам и прениям в полиции. А с нас уже было достаточно приключений.
И еще Нельсун пообещал привезти с собой тело Эуклидиса, чтобы похоронить его по-человечески.
Несмотря на выпавшие на ее долю испытания, Изабель выглядела лучше, чем я ожидал, разве что похудела немного. И еще в ней появились какая-то беззащитность.
Она улыбнулась мне и вложила свою ладошку в мою руку.
— Как же хорошо быть свободной.
Мне так много нужно было ей сказать, о стольком расспросить, но нужно было дать ей время прийти в себя. Я молча кивнул.
— А где отец?
— В Лондоне.
— В Лондоне?!
— Это долгая история. Корделия ждет нас у него дома.
— Как она? Я имею в виду…
— Не беспокойся, она в полнейшем порядке. Округляется с каждым днем.
— Хорошо. Он заплатил выкуп?
— Это еще одна долгая история.
— Расскажи.
— Я все расскажу позже, когда ты немного отдохнешь.
— Нет, сейчас.
И я рассказал ей все. О том, как требовали выкуп, о неудачной полицейской операции. О том, как внезапно появились новые требования, после того, как я предложил Шталю купить Dekker. О том, что братья Росс и Франсиску наверняка приложили руку и к убийству Бельдекоса, и к нашему похищению, — чтобы предотвратить утечку информации о махинациях с отмыванием денег. О том, как мы выкрали сына у Франсиску, чтобы вынудить его пойти на обмен.
Она слушала в полном изумлении.
— Значит, за всем этим стоял Рикарду? — Она произнесла это едва слышно.
— Боюсь, что да.
Она отвернулась к окну, за которым уже проплывали пригороды Рио.
— Подонок, — прошептала она. Потом снова повернулась ко мне: — Выходит, ты все-таки оказался прав.
— Сейчас неважно, кто прав, а кто нет. Я просто очень рад, что ты жива.
Она сжала мою руку.
— Спасибо. Спасибо тебе за все.
Когда мы прибыли на квартиру Луиса, поднялась волна радостных криков и восклицаний. Корделия надолго припала к сестре, а Мария приплясывала вокруг. Фернанду был здесь же. Общее возбуждение вывело Изабель из состояния полутранса, в котором она пребывала с тех пор, как ее освободили. Она заметно ожила. Вскоре она уже звонила Луису в его отель в Лондоне. Слезы ручьем текли по ее щекам. Португальские слова сыпались со скоростью сто миль в час, а я наблюдал за всем этим со счастливой глупой улыбкой.
Нашу радость омрачала только гибель Эуклидиса. Но мне показалось, что он сам рвался под пули. И наивно надеялся, что сможет застать врасплох зрелого бандита. Двенадцать лет, всего лишь двенадцать лет. Он спасал сестру Корделии. И погиб с оружием в руках, все-таки застрелив противника. Наверняка он сам считал, что это самый достойный уход для мужчины. Но от этого было не легче. В разыгравшейся трагедии были виноваты все: и правительство, и обыватели, ускоряющие шаг, оказываясь в районах фавел. И больше всех мы трое — Нельсун, Корделия и я, давшие пареньку оружие и отправившие его на смерть.
Изабель надолго заперлась в ванной и лишь после этого поведала о своих злоключениях. Обращались с ней вполне сносно. Первые пару недель ее держали в палатке внутри какого-то подвала, а потом неожиданно перевезли на ферму, где держали в сарае с наглухо заколоченным окном. Бандиты постарались, чтобы у нее было тепло, электрический свет, еда и вода. Раз в день ей позволяли купаться, дали радиоприемник, книги, газеты. Своих похитителей она видела только в масках, — до самого последнего дня, когда наконец увидела лицо Зико, но она быстро научилась различать их по голосам. Ей показалось, что их было пятеро. Охраняли ее по очереди.
С самого начала она решила, что наилучшим шансом выжить будет абсолютное послушание. Изабель постоянно спрашивала, как идут переговоры, но ей ничего не отвечали. Единственным свидетельством того, что с ее отцом поддерживали связь, были те два вопроса, на которые она должна была ответить, чтобы мы убедились, что она жива.
Но, несмотря на все это, она сохраняла спокойствие. Подобные переговоры порой тянутся месяцами. Обо всем этом она рассказывала то по-английски, чтобы понятно было мне, то по-португальски — для Марии. Когда Изабель закончила свой рассказ, я незаметно выскользнул из комнаты, пусть наговорятся. Я прихватил бутылку пива и вышел на балкон.
