— О чем ты?
— Неужели не понимаешь о чем? Только это ты любишь во мне по-настоящему, разве не так?
— Нет.
— Лжец! Ты любишь меня, только когда мне плохо. Когда я нуждаюсь в тебе. Вот и вся твоя любовь. Так что гори ты в аду вместе со своей Джесси Мерил! Ты мне больше не нужен!
Джек лишился дара речи. Пытался заглянуть жене в глаза, но она смотрела как бы сквозь него и продолжала плакать. Просто выплеск эмоций, с которым ему не доводилось сталкиваться прежде.
— Синди, — выдавил он наконец дрожащим голосом, — Синди, что ты сделала с Джесси?
Она молчала.
— Синди, скажи мне.
Теперь лицо ее приняло странно спокойное, отрешенное выражение. Слез больше не было, она перестала дрожать и отвела от него ствол.
— Вот так. А теперь отдай мне пистолет.
Она продолжала водить стволом из стороны в сторону. Взглянула на тело Юрия, распростертое на полу, потом произнесла потерянным голосом:
— Этот человек был прав. Мы сами определяем свою судьбу.
Джек в ужасе наблюдал за тем, как она медленно поднесла ствол к виску.
— Нет! — закричал он и бросился к жене. Сбил ее с ног, оба они упали, но одной рукой Джек все же успел ухватить оружие, пытался отвести ствол в сторону, предотвратить трагедию. И почувствовал, как дернулся под рукой палец Синди.
Раздался звук выстрела.
Из приемного покоя, где сидел Джек, были видны двери в палаты. Мать Синди сидела слева от него, их разделяло несколько кресел. На протяжении этого двухчасового ожидания они всего лишь раз встретились взглядами. Просто он обернулся и увидел, как она метнула в его сторону взгляд, преисполненный ненависти.
Вскоре после одиннадцати к ним вышел врач.
— Мистер Свайтек?
Эвелин тут же вскочила и встала между ними.
— Я мать Синди.
— А я доктор Бланко. У меня хорошие новости. Ваша дочь и ваша жена скоро поправится. Пуля прошла по касательной. Она от нее уклонилась. В прямом смысле этого слова. Отделалась царапиной за ухом. Пуля скользнула по черепной кости. Так что ранение неопасное.
— А как Катрина? — спросил Джек. — Женщина, которую привезли на той же «скорой»? Как она?
— В реанимации. Большая потеря крови, но привезли ее вовремя. Думаю, что тоже поправится, хоть и не так скоро. Месяца через два.
— А можно мне поговорить с дочерью? — спросила Эвелин. — Когда ее можно будет забрать домой?
— Последнее проблематично, — ответил доктор Бланко. — Когда имеет место попытки самоубийства, мы, как правило, не спешим с выпиской. Прежде чем что-то обещать, должен показать ее психиатру.
— Правильно, — кивнул Джек.
— Психиатру? — воскликнула Эвелин. — Но она не… То есть я хочу сказать, она вполне нормальная, умная девочка. Просто долгое время находилась в стрессовом состоянии.
— Возможно, это вызвано стрессом. Но пусть посмотрит специалист. Только он может оценить всю картину в целом. А там решим.
— Когда можно ее повидать?
— Ну, это опять же решать психиатру. Можете подождать здесь, если хотите. Пришлю к вам кого-нибудь сразу после осмотра. — Он вежливо улыбнулся, кивнул им и ушел.
Джек снова устроился в кресле. Эвелин направилась было на свое место, затем вдруг передумала. Уселась напротив и долго молчала. Просто смотрела на Джека.
— Мне страшно жаль, что так получилось, Эвелин. Я во всем виноват.
— Кто ж еще!
— Не добивай меня. Я буду казнить себя за это еще очень долго. Только теперь все понял.
— Что ты понял?
— Про Синди и Джесси. Тело Джесси никак не должно было оказаться в моем доме. И оказалось только потому, что ее убила Синди.
— Ты что, всерьез считаешь, что Синди способна на убийство?
— Нет. Но все мелкие детали, все фрагменты начинают складываться в одну картину. Помню одну из первых наших ночей у вас в доме. Синди страшно расстроилась, потому что выяснилось, что она не беременна. Мы начали говорить об этом, и тут вдруг она заявила, что проблема в ней, не во мне. Ни один из нас не проверялся. Откуда ей было знать, что со мной все в порядке? Разве что Джесси сказала ей… — Тут он умолк, внезапно спохватившись, что не слишком удобно обсуждать это с тещей.
— Эта женщина сообщила Синди, что ты отец ребенка?
— Я просто хотел сказать, что до сих пор не верю…
— И не верь. Послушай, эта Джесси могла покончить с собой в твоем доме. И Синди там не было в это время. Весь день она провела со мной.
— Ценю вашу попытку, Эвелин. Вы не первая, кто пытается создать алиби для своего ребенка.
— Да ты послушай меня, умник. Во-первых, Синди сейчас в шоке. Этот тип, Юрий, дал ей какое-то снадобье, а потом приставил пистолет к голове. Разве может человек нормально соображать после всего этого? То, что она говорила сегодня, нельзя принимать всерьез.
Двери лифта открылись, из него вышла женщина и направилась прямо к ним. Джек не видел ее довольно давно и подумал, что с возрастом сестры становятся все больше похожи друг на друга.
— Здравствуй, Селеста, — сказал Джек.
— Спасибо, что позвонил. Как Синди?
— Скоро поправится.
Эвелин поднялась и отошла, не сказав старшей дочери ни слова. Если отношения Джека с тещей можно было назвать прохладными, то отношения матери и старшей дочери — никакими. Джек никогда не понимал этого, просто считал одной из многочисленных странностей, присущих семье.
Он отвел Селесту в кафетерий, подальше от Эвелин, заказал содовую и вкратце объяснил, что произошло. Время от времени он косился на Эвелин и через несколько минут увидел, что она говорит с каким-то другим врачом, очевидно, психиатром.
— Извини, я на секунду. — Он подошел, представился. Женщина-врач, как и предполагал Джек, оказалась психиатром.
— Я только что говорила вашей родственнице: мне хотелось бы оставить Синди здесь еще хотя бы на ночь, понаблюдать за ней.
— Прекрасно.
— Если вдруг у нее проявятся признаки возбуждения, агрессии или того, что она может нанести себе увечье, мы успокоим или остановим ее. Я не говорю, что это обязательно должно случиться, но лучше соблюсти все меры предосторожности. Мне нужно, чтоб вы подписали согласие.
— Вы действительно считаете, что это необходимо?
— Я ее мать. Я подпишу.
Врач протянула Эвелин авторучку и бумагу. Та взглянула на бланк, взяла ручку. Джек смотрел, как она расписывается внизу.
И едва смог скрыть потрясение.
— Вот, прошу, — сказала Эвелин.
Врач поблагодарила ее, сунула бумагу в папку.
— Договорюсь, чтобы вас пустили к ней. Сегодня, поближе к вечеру. Я вам позвоню.
— Спасибо, доктор.
Психиатр направилась к лифту. Джек взглянул на часы и сказал:
— Я, пожалуй, тоже пойду.
— Хорошо. Ты здесь не нужен.
— Хотелось бы остаться, но детективы уже дышат в затылок.
— По какому поводу?
— Да что-то там с ножами. Человек, убивший Джесси, изрезал ножом несколько снимков из нашего с Синди свадебного альбома. Ну и с учетом последних событий они хотят проверить все ножи в нашем доме. Вдруг один из них является орудием преступления.
— Они что же, решили, это Синди изрезала собственные свадебные фотографии?
— Ну, если она убила Джесси из ревности, история со снимками вписывается в картину.
Эвелин призадумалась, потом покачала головой:
— Ступай, Джек. Ты вообще хоть когда-нибудь приносишь добрые вести?
— Буду работать над этим. — Он развернулся и направился к лифтам. И специально прошел мимо кафетерия, где сидела сестра Синди.
— Может, выпьем по чашечке кофе? — спросил он.
— С удовольствием.
Через несколько минут они подошли к лифтам. Джек надавил кнопку вызова. Двери открылись, они вошли.
— Хочу поговорить с тобой кое о чем, — сказал он.
— А именно?
— О снах.
Селеста переступила с ноги на ногу.
— Каких снах?
— Вот уже несколько месяцев Синди снится один и тот же кошмар. Что к ней приходит отец. Потом уходит, но говорит, что хочет забрать меня с собой. Ты не знаешь, почему ей снится именно этот сон?
Она не ответила.
Перед тем как закрылись двери лифта, Джек в последний раз взглянул на сидевшую в приемной Эвелин. Лифт пополз вниз.
Только тут он заметил, что Селеста бледна как полотно.
— Я думал, ты знаешь.
— Нет.
— Что ж, наверное, пришла пора и тебе узнать наши грязные семейные тайны.
— Весь внимание, — сказал Джек.
Джек сидел и ждал в темноте. Шторы на окнах были плотно задернуты. Здесь же, в гостиной, у Эвелин находился телевизор, но ему и в голову не приходило включить его или верхний свет. Он два часа сидел в одиночестве, прислушиваясь к каждому звуку пустого дома. Вот щелкнул и включился кондиционер, затем выключился. Из кухни доносилось мерное гудение холодильника. Дедовские напольные часы начали отбивать время.
