Ознакомительная версия.
Он выглядит бледным, подумала Сиенна, когда человек с сыпью повторно вошел в каюту и устроился на своем месте с огорченным вздохом.
— Все в порядке? — спросила Сиенна, действительно обеспокоившись.
Он кивнул.
— Спасибо, да. Все хорошо.
Очевидно получив всю информацию, которой человек намеревался поделиться, Сиенна изменила тактику.
— Мне снова нужен твой телефон, — сказала она. — Если ты не возражаешь, я хочу продолжить поиски информации о доже. Возможно мы сможем получить некоторые ответы, прежде чем навестим Св. Марка.
— Никаких проблем, — сказал он, вынимая телефон из кармана и глядя на дисплей. — О, черт. Моя батарея разрядилась во время того звонка. Похоже, что телефон теперь не работает. — Он поглядел на свои часы. — Скоро мы будем в Венеции. Нужно просто подождать.
На расстоянии пяти миль от побережья Италии, на борту «Мендасиума», помощник Ноултон молча смотрел как хозяин метался по периметру каюты, как загнанное в клетку животное. После телефонного звонка хозяин ясно размышлял, и Ноултон прекрасно знал, что лучше не произносить ни звука, пока хозяин думал.
Наконец, сильно загорелый человек заговорил, его голос был как никогда напряженным, и Ноултон это почувствовал.
— У нас нет выбора. Мы должны показать это видео доктору Элизабет Сински.
Ноултон сидел неподвижно, не желая выказывать удивление. Седому дьяволу? Тому, от кого мы помогали Зобристу скрываться весь год?
— Хорошо, сэр. Я должен послать ей видео по электронной почте?
— Боже, нет! Рисковать, чтобы видео стало достоянием общественности? Тогда может случиться массовая истерия. Я хочу, чтобы доктора Сински доставили на борт этого судна, как можно скорее.
Ноултон смотрел с недоверием. Он хочет, чтобы директора ВОЗ доставили на борт «Мендасиума»?
— Сэр, это нарушение конфиденциальности и очевидный риск…
— Выполняйте, Ноултон! НЕМЕДЛЕННО!
Направленный в окно ускоряющейся «Серебряной стрелы» взгляд FS-2080 поймал в стекле отражение Роберта Лэнгдона. Профессор все еще проводил коллективное обсуждение возможных решений загадки посмертной маски, которую составил Бертран Зобрист.
Бертран, промелькнуло в мыслях FS-2080. Боже, как мне его не хватает.
Боль потери еще не прошла. Ночь, которую встретили двое, все еще была подобна волшебной мечте.
Чикаго. Снежная буря.
Январь, шесть лет назад… но ощущение, будто вчера. Я пробираюсь между сугробами вдоль заснеженного Магнифисент-Майл, воротник поднят для защиты от ослепительной снежной белизны. Несмотря на холод, я говорю себе, что ничто не отвратит меня от цели путешествия. В этот вечер у меня шанс услышать речь великого Бертрана Зобриста… собственными ушами.
Мне довелось прочесть всё когда-либо написанное этим человеком и чудом достать один из пятисот билетов, отпечатанных к этому мероприятию.
И когда я оказываюсь в зале, окоченев от ветра, меня настигает приступ паники — оказывается в помещении почти пусто. Неужели доклад отменён?! В городе ужасные пробки из-за погоды… может, из-за этого Зобрист не смог сегодня приехать?
Потом появляется он.
На сцену выходит рослый элегантный мужчина.
Он высокий… до чего же высокий… с энергичными зелёными глазами, за которыми, похоже, кроются все загадки мира, во всей их глубине. Он окидывает взглядом пустующий зал — всего с десяток стойких приверженцев — и мне неудобно за то, что зал почти пуст.
Это Бертран Зобрист!
Наступает прекрасная тишина, когда он смотрит на нас с суровым выражением лица.
Затем он без предупреждения разражается смехом, поблескивая своими зелеными глазами.
— К черту эту пустую аудиторию, — заявляет он. — Мой отель рядом. Идем в бар!
Раздаются одобрительные возгласы, и маленькая группа перебирается в бар отеля, где мы теснимся на большом диване и заказываем выпивку. Зобрист радует нас историями о своих исследованиях, его восхождении к славе и о будущем генной инженерии. Выпивка течет рекой, и темой разговора становится вновь обретенная страсть Зобриста к трансгуманистической философии.
— Я верю, что трансгуманизм — единственная надежда человечества на долгосрочное выживание, — проповедовал Зобрист, оттягивая в сторону рубашку, показывая всем татуировку «Н+», набитую на плече. — Как видите, я полностью предан идее.
У меня такое ощущение, будто я на частной встрече с рок-звездой. Невозможно было себе представить, что восхваляемый «генетический гений» окажется столь харизматичным и привлекательным при личной встрече. Всякий раз, как Зобрист направлял на меня взгляд, его зелёные глаза зажигали во мне совершенно неожиданное чувство… глубинного полового влечения.
По мере продолжения вечера, группа посетителей редеет, и гости, извиняясь, возвращаются к реальности. К полуночи я остаюсь сидеть с Бертраном Зобристом наедине.
— Спасибо вам за сегодняшний вечер, — говорю ему я, немного подвыпивши. — Вы потрясающий учитель.
— Это лесть? — Зобрист улыбнулся и наклонился ниже, наши ноги соприкоснулись. — Я к вашим услугам.
Это заигрывание было явно неуместным, но вечером в отеле заснеженного Чикаго было такое ощущение, будто весь мир застыл.
— Так как насчёт этого? — говорит Зобрист. — По чуть-чуть у меня в номере?
Я в нерешительности, понимая, что выгляжу как загнанная прожекторами дичь.
Глаза Зобриста приветливо сверкнули.
— Позвольте, угадаю. — прошептал он. — Вы никогда не встречались со знаменитым мужчиной.
Чувствую, что краснею, с трудом пытаясь скрыть прилив эмоций — смущение, возбуждение, страх.
— Вообще-то, если честно, — говорю я ему, — у меня никогда не было контакта с мужчиной.
Зобрист улыбается, слегка приблизившись.
— Не вполне понимаю, чего вы дожидались, но позвольте мне стать у вас первым.
В это мгновение все ложные страхи сексуального характера и разочарования детства исчезли, отлетев в заснеженную ночь.
Впервые в жизни у меня возникло страстное желание, не сдерживаемое стыдом.
Желание было непреодолимым.
Через десять минут мы оказались в номере Зобриста обнажёнными, в объятиях друг друга. Зобрист не спешил, его терпеливые руки будили ощущения, которых моё неопытное тело никогда в жизни не испытывало.
Это был мой выбор. Он меня не принуждал.
В коконе объятий Зобриста я чувствую, что все в мире правильно. Лежа там и глядя в окно на заснеженную ночь, я знаю, что буду следовать за этим человеком повсюду.
Поезд «Серебряная стрела» внезапно замедлился, что заставило FS-2080 вернуться от райских воспоминаний к унылому настоящему.
Бертран… тебя больше нет.
Их первая ночь вместе была первым шагом невероятного приключения.
Мы стали больше чем любовниками. Это было преклонением перед учителем.
— Мост Libertà[81], — сказал Лэнгдон. — Почти приехали.
Ответом FS-2080 был мрачный кивок — при взгляде на воды Венецианской лагуны вспомнилось, как однажды с Бертраном они катались здесь на гондоле… этот умиротворяющий образ ныне поглотило жуткое воспоминание о произошедшем неделю назад.
Он при мне спрыгнул с башни Бадиа.
Мои глаза были последними, которые он видел.
Самолет Citation Excel компании «Нет Джетс» подбросило в тяжелой зоне турбулентности при взлете из аэропорта Тассиньяно, и он направился в сторону Венеции. На борту доктор Элизабет Сински едва ли заметила тряску при взлете, она рассеянно гладила свой амулет и пристально смотрела из окна в пустое пространство.
Ей, наконец, перестали делать уколы, и сознание у Сински уже прояснялось. Рядом с ней на сидении пребывал в молчании агент Брюдер, вероятно, осмысливая странный поворот событий, о которых теперь стало известно.
Все вверх дном, подумала Сински, все еще не желая верить только что увиденному.
Тридцать минут назад они взяли штурмом маленький аэродром, чтобы перехватить Лэнгдона во время посадки на частный самолет, который он вызвал. Но вместо этого, однако, они обнаружили стоящую «Сессну 560XL» и двух пилотов Нет Джетс, мерящих шагами бетон и поглядывающих на часы.
Роберт Лэнгдон не появился.
Затем зазвонил телефон.
Когда раздался звонок, Сински была там же, где была весь день — на заднем сидении фургона. Агент Брюдер вошел в машину с ошеломленным видом и протянул ей свой телефон.
Ознакомительная версия.
