Дэн Браун - Инферно

Ознакомительная версия.

— Никогда не слышал слова «музеон», — сказал Феррис.

— Это старинное слово, означающее храм, оберегаемый музами, — ответил Лэнгдон. — Во времена древних греков музеон был местом, где просвещённые умы собирались обмениваться мыслями, обсуждать литературу, музыку и живопись. Первый музеон был построен Птолемеем в Александрийской библиотеке за много веков до рождества Христова, а затем появились сотни таких по всему миру.

— Доктор Брукс, — сказал Феррис, с надеждой глядя на Сиенну. — Вы не могли бы посмотреть, есть ли в Венеции музеоны?

— Вообще-то, их там дюжина, — сказал Лэнгдон с шутливой улыбкой. — Только теперь они называются музеями.

— А-а… — осознал Феррис, — надо понимать, нам придется копнуть в сети поглубже.

Сиенна всё набирала что-то на телефоне, без проблем делая одновременно и другое дело — ведя список.

— Ладно, будем искать музей, где можно найти дожа, который отрубал лошадям головы и вырывал кости у слепых. Роберт, есть какой-то конкретный музей, где стоило бы поискать?

Лэнгдон уже раздумывал над наиболее известными музеями Венеции — Галереей академии, Ка’Реццонико, Палаццо Грасси, коллекцией Пегги Гуггенхайм, музеем Коррера — но, казалось, ни один из них не подходит под описание.

Он снова посмотрел на текст.

Лэнгдон хитро улыбнулся.

— В Венеции и впрямь есть один музей, который в точности подпадает под «музеон мест святых».

И Феррис, и Сиенна смотрели на него с ожиданием.

— Собор святого Марка, — сообщил он. — Самая большая церковь Венеции.

Феррис выглядел неуверенно.

— Церковь — это музей?

Лэнгдон кивнул.

— И Ватикан в том же смысле — музей. И вот ещё что, внутреннее убранство собора Св. Марка славится тем, что всё там украшено цельными золотыми плитками.

— Музеон с позолотой, — воскликнула Сиенна с искренним оживлением.

Лэнгдон кивнул, не сомневаясь, что собор святого Марка — тот позолоченный храм, что упоминается в стихах. Веками венецианцы называли его La Chiesa d’Oro — Золотой церковью — и Лэнгдон считал ее интерьер наиболее ослепительным среди всех церквей в мире.

— В стихах говорится: там «преклонить колени», — добавил Феррис. — А церковь вполне логичное место для этого.

Сиенна снова яростно печатала.

— Я добавила собор в поиск. Должно быть, это то место, где нам необходимо искать дожа.

Лэнгдон знал, что они много чего найдут о дожах в соборе Св. Марка, который, по существу, был усыпальницей дожей. Вернувшись к тексту поэмы, он ощутил надежду.

Струящаяся вода? — представил Лэнгдон. Под собором Св. Марка есть вода? Дурацкий вопрос, подумал он. Вода есть под всем городом. Каждое здание в Венеции медленно погружается в воду и протекает. Лэнгдон представил базилику и попытался предположить, где внутри, став на колени, можно было услышать струящуюся воду. Ну, услышим мы ее… и что дальше?

Лэнгдон вернулся к поэме и закончил читать вслух.

— Хорошо, — сказал Лэнгдон, встревоженный представленными образами, — по всей видимости, мы следуем за струящейся водой… к какому-то затопленному дворцу.

Феррис беспокойно почесал лицо.

— Что за хтоничный монстр?

— Подземный, — предположила Сиенна, пальцы которой все еще порхали над телефоном. — «Хтонический» означает «под землей».

— Частично верно, — сказал Лэнгдон. — Хотя это слово имеет еще один исторический подтекст — обычно оно связано с мифами и монстрами. Хтонические божества — это целая группа богов и монстров, к примеру Эринии, Геката и Медуза. Их так называют потому, что они проживают в подземном мире и ассоциируются с адом. — Лэнгдон замолчал. — Исторически, они вышли из-под земли и пришли в надземный мир, чтобы сеять хаос среди человечества.

Затем последовало длительное молчание, и Лэнгдон почувствовал, что они думают об одном и том же. Этим хтоничным монстром может быть только… чума Зобриста.

— В любом случае, — сказал Лэнгдон, пытаясь мыслить логически, — очевидно мы ищем подземное место, что, по крайней мере, объясняет последнюю строчку стиха: «лагуна, что не отражает звёзд».

— Верно подмечено, — сказала Сиенна, оторвав взгляд от телефона Ферриса. — Если лагуна находится под землей, в ней не отражается небо. Но есть ли в Венеции такие лагуны?

— Мне о них не известно, — ответил Лэнгдон. — Но в городе, построенном на воде, вероятно, возможностей не счесть.

— Что если эта лагуна внутренняя? — вдруг спросила Сиенна, глядя на обоих. — В поэме говорится о «тьме затопленного дворца». Ты ведь уже говорил, что Дворец дожей соединяется с базиликой, верно? Значит, в этих строениях есть многое из того, о чем упоминает поэма — музеон мест святых, дворец, связь с дожами — и всё это находится прямо в главной лагуне Венеции, на уровне моря.

Лэнгдон раздумывал об этом.

— Думаешь, «затопленный дворец» — это Дворец дожей?

— Разве нет? В поэме нам сначала велят преклонить колени в базилике Св. Марка, затем последовать звуку струящейся воды. Может, звуки воды ведут к месту вблизи Дворца дожей. Это может быть затопленный фундамент или вроде того.

Лэнгдон много раз бывал во Дворце дожей и знал, что он огромен. Будучи протяжённой системой сооружений, этот дворец вмещал крупномасштабный музей и был поистине лабиринтом из служебных помещений, квартир и внутренних дворов, и с такой обширной сетью тюремных камер, что размещались они в нескольких зданиях.

— Возможно, ты права, — сказал Лэнгдон, — но поиск вслепую в этом дворце займет дни. Я предлагаю сделать в точности, как говорится в стихах. Сначала мы пойдем в собор святого Марка и найдем могилу или статую предательского дожа, а затем опустимся на колени.

— А потом? — спросила Сиенна.

— А потом, — сказал Лэнгдон, вздохнув, — будем вовсю молиться, чтобы услышать струящуюся воду… и она нас куда-нибудь да приведёт.

В наступившем молчании Лэнгдон вообразил озабоченное лицо Элизабет Сински таким, каким видел его в своих галлюцинациях, где она звала его с другого берега. Времени мало. Ищи и обрящешь! Интересно, где сейчас Сински, если с ней всё в порядке. Те солдаты в чёрном, вне сомнений, теперь уже осознали, что Лэнгдон с Сиенной ускользнули. Сколько времени им понадобится, чтобы до нас добраться?

Вернувшись взором к поэме, Лэнгдон стряхнул с себя накатившую было усталость. Он обратил внимание на последнюю стихотворную строку, и ему пришла в голову ещё одна мысль. Он сомневался, стоит ли её высказать. Лагуна, что не отражает звёзд. Вероятно, это не имело отношения к их поискам, но всё же он решил этой мыслью поделиться.

— Есть ещё одно соображение, достойное упоминания.

Сиенна оторвала взгляд от телефона.

— Три части Божественной комедии, — сказал Лэнгдон, — Ад, Чистилище и Рай — заканчиваются одним и тем же словом.

Сиенна выглядела удивленной.

— Что это за слово? — спросил Феррис.

Лэнгдон указал в конец переписанного им текста.

— То самое слово, что и завершает эту поэму — «звёзды». — Он поднял посмертную маску Данте и указал в самый центр закрученного спиралью текста.

— И ещё, — продолжал Лэнгдон, — в заключении «Ада» мы видим, как Данте прислушивается к звуку струящейся воды в расщелине, и идёт на него через проём… что позволяет ему выбраться из ада.

Феррис слегка побледнел.

— Иисусе.

В тот самый момент купе пронзил оглушающий порыв воздуха — «Серебряная стрела» входила в горный туннель.

В наступившей темноте Лэнгдон закрыл глаза и попытался мысленно расслабиться. Может, Зобрист был и психопат, подумал он, но у него явно был утончённый взгляд на Данте.

Лоуренс Ноултон почувствовал, что волна облегчения нахлынула на него.

Хозяин решил просмотреть видео Зобриста.

Ноултон фактически нырнул за темно-красной флешкой и вставил ее в свой компьютер, готовый посмотреть ее вместе со своим боссом. Бремя причудливого девятиминутного сообщения Зобриста преследовала помощника, и он стремился, чтобы еще кто-нибудь посмотрел это.

Это больше не будет висеть на мне.

Ноултон задержал дыхание и нажал кнопку воспроизведения.

Ознакомительная версия.