Ознакомительная версия.
— Странно. Картина была изменена.
Это не заняло у него много времени.
— Да, это так и я хочу, чтобы вы сказали мне, что означают эти изменения.
Лэнгдон затих, просматривая все изображение целиком, делая паузу, чтобы охватить взглядом десять букв, которые образовали слово catrovacer… и затем маска чумы… и также странная цитата по краю о «глазах смерти».
— Кто это сделал? — спросил Лэнгдон. — Откуда она у вас?
— На самом деле, чем меньше вы знаете, тем лучше. Я лишь надеюсь, что вы сможете проанализировать эти изменения и сказать нам, что они означают. — Она указала на стол в углу.
— Здесь? Прямо сейчас?
Она кивнула.
— Я знаю, что это навязчиво, но я даже не могу объяснить, насколько это важно для нас. — Она сделала паузу. — Возможно, это вопрос жизни и смерти.
Лэнгдон посмотрел на нее с беспокойством.
— Для расшифровки этого может потребоваться время, но я полагаю, если это настолько важно для вас…
— Спасибо, — прервала его Сински прежде, чем он поменял свое мнение. — Есть кто-нибудь, кому надо позвонить?
Лэнгдон покачал головой и сказал, что планировал спокойно провести выходные в одиночестве.
Прекрасно. Сински подождала, пока он устроился за своим столом с проектором, бумагой, карандашом и ноутбуком с безопасной спутниковой связью. Лэнгдона глубоко озадачил вопрос, почему ВОЗ заинтересовалась видоизмененной живописью Боттичелли, но он покорно принялся за работу.
Доктор Сински полагала, что он будет изучать картину в течении нескольких часов без какого-либо результата, поэтому она устроилась, чтобы выполнить свою работу. Время от времени она слышала, как он трясет проектор и строчит в блокноте. Не прошло и десяти минут как Лэнгдон отложил карандаш и сказал:
— Cerca trova.
Сински посмотрела вокруг.
— Что?
— Cerca trova, — повторил он. — Ищи и обрящещь. Вот что значит этот код.
Сински поспешила и села рядом с ним, слушая с восхищением объяснение Лэнгдона, как уровни ада Данте расположились не в том порядке, и если поменять их в надлежащей последовательности, они образуют итальянскую фразу cerca trova.
Ищи и обрящешь? Сински удивилась. Это и есть послание этого помешанного ко мне? Фраза звучала, как прямой вызов. Беспокойные воспоминания о последних словах сумасшедшего во время их встречи в Совете по международным отношениям всплыли в ее голове: Как оказалось, наш танец уже начался.
— Вы побледнели, — сказал Лэнгдон, вдумчиво глядя на нее. — Я полагаю, это не то сообщение, которое вы ожидали?
Сински наморщила лоб, поправляя амулет на шее.
— Не совсем так. Скажите мне… вы полагаете, что эта карта ада предлагает мне что-то искать?
— Да. Cerca trova.
— И она указывает, где мне искать?
Лэнгдон погладил свой подбородок, а другой член ВОЗ начала ходить вокруг, пытаясь осмыслить информацию.
— Не явно… нет, хотя у меня есть довольно неплохая идея, где вы захотите начать.
— Скажите мне, — потребовала Сински более настойчиво, чем ожидал Лэнгдон.
— Ну хорошо, что вы думаете о Флоренции, Италия?
Сински стиснула зубы, прилагая все усилия, чтобы не реагировать. Ее сотрудникам, однако, это не удалось. Все они обменялись удивленными взглядами. Один схватил телефон и начал звонить. Другой поспешил через дверь в переднюю часть самолета.
Лэнгдон выглядел изумленным.
— Это из-за того, что я сказал?
Безусловно, подумала Сински.
— Что заставило вас назвать Флоренцию?
— Cerca trova, — ответил он, быстро излагая давнюю тайну, касающуюся фрески Вазари в Палаццо Веккьо.
Это Флоренция, подумала Сински, услышав уже достаточно. Очевидно, это не простое совпадение, что ее заклятый враг спрыгнул с крыши и разбился не далее чем в трех кварталах от Палаццо Веккьо во Флоренции.
— Профессор, — сказала она, — когда я показала вам свой амулет раньше и назвала его кадуцей, вы замолчали, словно хотели мне что-то сказать, но поколебавшись, кажется, изменили свое мнение. Что вы собирались мне сообщить?
Лэнгдон покачал головой.
— Ничего. Это глупо. Иногда преподаватель во мне может быть немного самоуверенным.
Сински посмотрела ему в глаза.
— Я спросила, потому, что хочу знать, что могу доверять вам. Что вы хотели сказать?
Лэнгдон сглотнул и прочистил горло.
— Не то, чтобы это было важно, но вы сказали, что ваш амулет — это древний символ медицины, и это верно. Но когда вы назвали его кадуцей, вы допустили всеобщую ошибку. Кадуцей имеет две змеи вокруг жезла и крылья вверху. Ваш амулет состоит из одной змеи и не имеет крыльев. Этот символ называется..
— Жезл Асклепия.
Лэнгдон склонил голову от удивления.
— Да. Именно.
— Я знаю. Я проверяла вашу правдивость.
— Прошу прощения?
— Мне было любопытно знать, скажете ли вы мне правду, несмотря на то, что она может поставить меня в неловкое положение.
— Звучит так, как будто я не прошел проверку.
— Не повторяйте своих ошибок. Полная честность — единственный путь, при котором вы и я сможем сотрудничать в этом вопросе.
— Сотрудничать? Разве мы не закончили?
— Нет, профессор. Мне необходимо, чтобы вы поехали во Флоренцию и помогли мне кое-что отыскать.
Лэнгдон смотрел с недоверием.
— Сегодня вечером?
— Боюсь, что так. Я должна предупредить вас, что ситуация действительно критическая.
Лэнгдон покачал головой.
— Не имеет значения, что вы мне скажете. Я не хочу лететь во Флоренцию.
— Также как и я, — сказала она хмуро. — Но, к сожалению, наше время истекает.
Полуденное солнце вспыхивало на гладкой крыше итальянского высокоскоростного поезда «Frecciargento». Он мчался на север, совершая изящную дугу через тосканские поля. Несмотря на путешествие вдаль от Флоренции со скоростью 174 мили в час, поезд «Серебряная стрела» был почти бесшумным, его мягкий монотонный стук и мерное покачивание оказывали почти успокоительный эффект на тех, кто ехал на нем.
Для Роберта Лэнгдона последний час был расплывчатым.
Теперь, в салоне высокоскоростного поезда, Лэнгдон, Сиенна и доктор Феррис сидели в одном из частных, сидячих купе «Серебряной стрелы» — небольшом купе бизнес-класса, с четырьмя кожаными сиденьями и складным столом. Феррис арендовал все купе, используя свою кредитную карту, наряду с ассортиментом бутербродов и минеральной водой, на которую жадно набросились Лэнгдон и Сиенна после уборки туалета рядом с их частным купе.
Как только они втроем устроились для двухчасовой поездки на поезде в Венецию, доктор Феррис немедленно направил свой пристальный взгляд на посмертную маску Данте, которая лежала на столе между ними в закрытом пакете.
— Мы обязательно должны выяснить, куда в Венеции приведет нас эта маска.
— И как можно быстрее, — добавила Сиенна с безотлагательностью в голосе. — Вероятно, это наша единственная надежда на предотвращение чумы Зобриста.
— Держи, — сказал Лэнгдон, защищая рукой маску. — Вы обещали, что, как только мы благополучно окажемся на борту этого поезда, вы ответите мне на некоторые вопросы о последних нескольких днях. До сих пор все, что я знаю, — то, что ВОЗ приняла меня на работу в Кембридже, чтобы помочь расшифровать версию карты Зобриста. Кроме этого, вы ничего не сказали мне.
Доктор Феррис неловко переместился и снова начал царапать сыпь на лице и шее.
— Я вижу, что вы расстроены, — сказал он. — Я уверен, что это печально не помнить то, что произошло, но говоря с медицинской точки зрения… — Он посмотрел на Сиенну для подтверждения и затем продолжил. — Я настоятельно рекомендую вам не расходовать энергию, пытаясь вспомнить специфические особенности, которые вы не можете помнить. Жертвам амнезии лучше, чтобы забытое прошлое оставалось забытым.
— Оставить всё как есть!? — Лэнгдон ощутил растущее негодование. — Пропади оно пропадом! Мне нужны ответы на кое-какие вопросы! Ваша организация затащила меня в Италию, где в меня стреляли, и я потерял несколько дней жизни! Я хочу знать, что произошло!
— Роберт, — вмешалась Сиенна, ее спокойная манера говорить была очевидной попыткой успокоить его. — Доктор Феррис прав. Это определенно повредило бы твоему здоровью, внезапно перегружать тебя информацией. Подумай о крошечных обрывках, которые ты действительно помнишь — седая женщина, «ищи и обрящешь», корчащиеся тела с карты ада — эти образы заполонили твое сознание чередой спутанных, не поддающихся контролю воспоминаний, которые почти вывели тебя из строя. Если доктор Феррис начнет подробно излагать события прошлых нескольких дней, то он почти наверняка всколыхнет и другие воспоминания, и твои галлюцинации могут повториться снова и снова. Ретроградная амнезия — серьезное заболевание. Вызов неуместных воспоминаний может чрезвычайно подорвать психику.
Ознакомительная версия.
