было восемь. В детстве они с мамой всегда украшали елку вместе, но поскольку Майя последние несколько лет не возвращалась домой, традиция отошла на второй план. Она сказала себе, что еще не поздно начать все сначала.
От запаха бекона у нее снова разыгрался аппетит. Антидепрессант вызывал у нее сонливость и чувство голода. Это было за день до Рождества, и они полили свои банановые блинчики кленовым сиропом. В окно светило теплое солнце. После завтрака она опустилась на диван и снова начала засыпать.
– Давай прогуляемся, – предложила мама. – На улице просто великолепно.
Свежий голубоватый воздух немного разогнал туман в голове Майи. На снегу поблескивали ледяные кристаллики. Они прошли мимо соседских домов, помахали Джо Дилейни, разгребавшему дорожку, и пробегавшей мимо со своей собачкой Анджеле Руссо, с которой когда-то давно Майя нянчилась. Они миновали автомастерскую с кучей искореженных машин и несколько старых промышленных зданий, затем прошли под железнодорожным мостом в район, где все еще жили бабушка и дедушка Майи.
Они подошли к Силвер-Лейк и стали прогуливаться вдоль его северного берега по тропинке, которая была проложена уже после того, как Майя уехала. В 2013 году озеро подверглось масштабной очистке, и хотя оно все еще было недостаточно безопасным для купания, а рыбу по-прежнему нельзя было есть, теперь люди могли плавать здесь на лодках или ходить пешком по мощеной тропе. Были посажены новые деревья и цветы. Майе было интересно, что подумала бы тетя Лиза, узнав о том, что пресловутый водоем медленно возвращается в свое естественное состояние.
И все же было странно находиться так близко к воде. Странно видеть, что старые предупреждающие знаки заменены парковыми скамейками. Странно не задерживать дыхание. Каждый шаг ощущался как акт веры в озеро и этот город.
– Я прочитала тот гимн сегодня утром, – сказала мама. – «Гимн жемчужине».
– И что думаешь?
Мама некоторое время молчала, от ее дыхания клубился пар.
– Честно? Мне больше нравилась эта история, когда я не знала, на чем она основана.
– Почему?
– Наверное, я предпочитаю истории, которые не пытаются меня чему-то научить.
Майя не слишком задумывалась о религиозном контексте гимна, но она могла представить, как к этому могла отнестись ее мама, которая сопротивлялась обращению кого бы то ни было во время своей миссионерской поездки.
– Как ты думаешь, чему она пытается научить? – заинтересовалась Майя.
Мама выглядела задумчивой. Затем она улыбнулась.
– А сама как считаешь?
Майя пыталась пробиться сквозь антидепрессантную дымку к тому, что она прочитала в Интернете, о том, как этот гимн был принят различными религиями.
– Люди говорят, что это о душе, – сказала она, – о том, что все начинается где-то в другом месте… где мы находимся до того, как родиться, я думаю. Но потом мы рождаемся и забываем об этом изначальном доме и наших изначальных родителях.
Она говорила это как своей маме, так и самой себе, и реакция Майи была противоположной реакции Бренды. Знание значения гимна заставило ее ценить его еще больше. Она понимала, почему он сохранился до сих пор.
– Вот именно, – сказала мама. Но она сказала это так, словно это было что-то плохое. Они обогнули излучину озера. – Я с этим не согласна. Я не думаю, что мой настоящий дом – это какое-то другое место. Я уверена – он здесь.
Эти слова нашли отклик в душе Майи на уровне, который она не могла объяснить, как будто она сама когда-то сказала или подумала об этом.
– Смотри! – воскликнула мама. Майя обернулась и увидела, что дюжина гусей приземлилась на озеро и бесшумно скользит по воде грациозной буквой V.
– Ух ты! – выдохнула она. Она никогда не видела гусей или какую-либо другую живность на Силвер-Лейк. – Думаешь, для них здесь действительно безопасно?
– Уверена, – ответила мама. – Думаю, когда-нибудь мы сами будем здесь плавать.
Дэн обнял Майю так крепко, что ее ноги оторвались от пола маминой гостиной. Она уткнулась носом в его шею. Она скучала по мускусному запаху его кожи, смешанному с кедром и сосной его дезодоранта.
– Мне так жаль, – пробормотал он ей в волосы.
Она рассказала ему все по телефону и отправила запись из Whistling Pig. Как и остальные, услышавшие эту запись, Дэн нашел странно ритмичную интонацию Фрэнка глубоко зловещей.
– Мне тоже жаль, – сказала она. Извиняясь за то, что обманула его доверие. За испорченный ужин с его родителями.
Он опустил ее, и они приникли друг к другу. Она приняла душ, вымыла голову и надела желтый свитер, который бабушка с дедушкой подарили ей вчера на Рождество. Дэн выглядел так, словно плохо спал, и он беспокойно хмурился.
– Он ведь не пытался еще раз связаться с тобой?
– Нет.
– Есть какие-нибудь новости от детектива?
– Она проверяет оздоровительный центр Clear Horizons и ту терапию, которую разработал его отец.
Майе было приятно иметь возможность сказать Дэну, что детектив Диас серьезно отнеслась к ней и ее теории и держала ее в курсе событий. Запись с телефона вычистили, и, хотя бо́льшая часть слов Фрэнка оставалась скрытой за музыкой, детектив услышала достаточно, чтобы убедиться в том, что он, возможно, имел какое-то отношение к смерти Кристины. «Это была ее идея – умереть на камеру в закусочной», – сказал он – это было одно из немногих полных предложений, попавших на запись. Не совсем признание, но определенно подозрительно.
Диас также отследила ночные звонки, поступавшие на стационарный телефон Бренды. Они были из дома отца Фрэнка, который теперь принадлежал ему, а также оказался местом расположения оздоровительного центра Clear Horizons. Детектив помог Майе оформить судебный запрет.
Дэн в смятении покачал головой.
– Не могу поверить, что позволил тебе противостоять этому психу в одиночку.
– Ты не знал, что он опасен.
– Я должен был это понять. – Похоже, он был зол на себя. – Ты пыталась сказать мне.
Майя отвела взгляд. Она понимала, что это было сложно. Дэн солгал бы, если бы в тот момент сказал, что верит ей. Обвинение в убийстве, казалось, возникло из ниоткуда, и единственным свидетельством, которое она предоставила, было видео из закусочной, которое, если уж на то пошло, доказывало обратное, что Фрэнк не убивал Кристину. Что он был сторонним наблюдателем. Не говоря уже о том, что Майя вела себя странно еще до того, как обнаружила запись из закусочной.
То, что Дэн сомневался в ее словах, имело рациональный смысл.
Но будет ли в будущем иметь смысл то, что она чувствует? Тишина сгустилась в воздухе между ними. Мама уже отправилась на работу. В
