— Почему вы все еще здесь?
— Я думаю, что могу помочь ей.
— Оставьте нас одних.
— Я не верю, что вы или она хотите этого сейчас.
Кроукер подошел к ней, осторожно взял Франси за плечи, провел ее к раковине и открыл кран холодной воды. Он услышал, как несколько раз была спущена вода в унитазе. Затем из кабинки вышла Маргарита и остановилась, наблюдая за ними.
— Ее отец не знает, он не должен знать.
— А вы?
Кроукер поддерживал Франси, пока она держала голову под струёй холодной воды.
— У нее действительно булимия, Лью. Конечно, я знаю это. Она проходит терапевтическое лечение.
— Оно помогает?
— Такие вещи требуют времени.
По безнадежному тону ее слов Кроукер понимал, что она отвечает абсолютно механически.
— Маргарита, Франси сама должна бороться, а не вы. Необходимо, чтобы она сама захотела вылечиться. Иначе этого никогда не произойдет.
Он вытащил голову Франси из-под струи воды, вытер ей волосы и лицо бумажным полотенцем. Она была так бледна, что на висках ясно проступили голубые вены.
Кроукер наклонился, повернул ее к себе лицом.
— Франси, что?..
Но ему не удалось закончить свой вопрос. Она уставилась на него и закричала:
— Я умираю! Я умираю! Я умираю!
* * *
После особенно страстного полового акта с Доугом, его тайной нынешней любовью, Лиллехаммер погрузился в глубокий сон. Доуг был дикий и непредсказуемый, что особенно в нем и привлекало. В действительной жизни, деловой или социальной, у них не было точек соприкосновения. Они сходились друг с другом только как два тела, стремящиеся соединиться самыми экстравагантными способами. В этом отношении Доуг был идеальным партнером. Обладая неутомимым темпераментом, он находил удовольствие в том, чтобы получить что-то отличное от прошлого при каждой их встрече, и чем это было причудливее и диковиннее, тем лучше.
Когда Лиллехаммер погрузился в сон, исчез даже запах Доуга. Осталась одна темнота. И из этого мрака возникло Сновидение.
Лиллехаммер редко видел сны, но, когда это случалось, обычно было именно это Сновидение. Во всяком случае, так он его называл. Не то чтобы Сновидение всегда было одним и тем же, но некоторые основные его темы никогда не менялись.
Всегда были джунгли с тропическими растениями, расположенными в три яруса, с которых капала влага, с роскошными фруктами и с ядовитыми змеями. Несомненно, это было видение рая во сне. И Лиллехаммер знал, что для федерального врача-психиатра, которого он должен был посетить после возвращения из Вьетнама, было бы просто праздником услышать о его бредовых видениях. Но об этом, конечно, не могло быть и речи.
Сновидение было подобно тому, как если бы он споткнулся о гравитацию, упал вверх, а не вниз, ударился головой о клетку из закаленного на огне бамбука. Это и была вторая основная тема — впечатление, что он находится в зоопарке с его вонью, ограниченным пространством и, самое главное, с угнетающим чувством, что за ним постоянно наблюдают.
В Сновидении, так же как и в своей памяти, он ходил взад и вперед по грязному полу площадки, слишком маленькой даже для того, чтобы вытянуться во всю длину. Он был вынужден спать сидя, что долго ему не удавалось. Все это было частью Сновидения. Темнота, удручающее затишье, жужжание насекомых, а затем яркий свет перед закрытыми глазами и внезапное пробуждение. Это происходило снова и снова, как в Сновидении, так и в памяти. Наконец сои сделался еще одной свободой, которой его лишили.
Замысел был совершенно логичным и вытекал из основополагающих задач допроса: лишить жертву чувства времени, места и, наконец, самого себя. Конечным результатом были уступчивость и покорность. Так же как пекарь месит тесто, доводя его до нужной кондиции, люди, захватившие пленных, стараются сломать их психику.
Неизвестно, в какой степени это им удалось. И эта неизвестность была самым ужасным. Вначале, когда Сновидение только началось, Лиллехаммер надеялся, что оно даст ответ на вопрос, который преследовал его все время после возвращения из Вьетнама, — был ли он сломлен? В госпитале, пока постепенно затягивались его раны, у него было достаточно времени на размышления. Еще больше — по возвращении в Штаты, когда на него напустили врача-психичку.
На самом деле она понравилась ему, эта Мадлен. Он даже слегка влюбился в нее. Этого следовало ожидать, однажды объяснила она ему. Мадлен проявила к нему настоящую доброту впервые за время, прошедшее после заключения в бамбуковом зоопарке где-то в зарослях Лаоса.
Боже, каким дерьмом он был. Но Мадлен не согласилась с ним и фактически убедила его в обратном. Они не могли сломать его, убеждала она, так как ни один из секретов, которые были ему доверены, не был выдан. Не был провален шифр, не был предан ни один человек, не выявлена цепочка связи.
— Пусть вас не беспокоят воспоминания, — заверила его Мадлен. — В таких случаях на память совершенно нельзя полагаться.
Вот почему ее напустили на него. Чтобы вновь возродить его к жизни, чего он сам, очевидно, не смог бы сделать.
— С вами все в порядке, — сказала Мадлен на последнем сеансе. — Вы живы и способны вернуться к тому, чем вы занимались раньше. Что бы ни произошло, все это в прошлом.
Ему хотелось верить ей. И он бы так и поступил, конечно, если бы не это Сновидение. Несмотря на то, что она была права — ему еще доверяют и он пользуется уважением среди своих лучших соотечественников, — Сновидение застряло у него в памяти как камень.
В Сновидении, так же как и в его памяти, постоянно присутствовал запах крови и испражнений, а холодный пот покрывал его испуганное тело как мерзкая вторая кожа. Они приходили за ним в этот зоопарк и проделывали с ним такие безобразные штуки, о которых он не мог говорить даже Мадлен, которую он любил и которой даже немного доверял.
На большее доверие он был неспособен, хотя Мадлен и уверяла его в обратном. В этом проклятом зоопарке сначала его лишали человеческого облика, затем разрушали его способность доверять своим товарищам.
В Сновидении, равно как и в своей памяти, он был одинок, покинут своими соотечественниками, теми, с кем клялся в вечной дружбе. Подобно легендарным рыцарям Круглого стола, они обещали стоять плечом к плечу. Но вынести все ужасы зоопарка пришлось ему одному. Никто не пробился сквозь густые заросли, покрывающие горные хребты, никто не проник в зоопарк темной ночью, чтобы освободить его.
Он оставался там, подвергаясь бесконечным унижениям в пыткам. Физические страдания сменялись галлюцинациями, возникающими в воспаленном мозгу. На некоторое короткое время его оставляли одного, когда же он приходил в себя, процесс истязаний начинался снова.
Лиллехаммер отличался крепким здоровьем, как физическим, так и духовным. Его недаром включили в тайное общество, которое приняло его как кровного брата и считало таковым до тех пор, пока он был ему полезен.
Спустя многие годы, снова занимаясь своим делом в Вашингтоне, он узнал, что они были готовы уже начать действовать, когда Лиллехаммера бесцеремонно подбросили к их подъезду во Вьетнаме. Они послали бы одного из рейнджеров, снайпера, которому был бы дан приказ прострелить ему голову, чтобы сохранить в неприкосновенности секреты.
Лиллехаммер не осуждал их. В их положении он, вероятно, поступил бы так же. Но из полученных сведений он сделал для себя вывод об отношения человеческих существ друг к другу. После чего почувствовал, что больше не любит людей.
Он забыл о Мадлен или, вернее, о своей любви к ней. Это причиняло слишком сильную боль. Он превратился в автомат. Его устраивало то, что, выполняя десятки тысяч обрядов своей профессии, он все их пачкал в грязи. Он испытывал удовлетворение от того, что завеса, сплетенная им, не видна его товарищам по работе, что они приняли его в свои ряды, как героя. Он продвинулся по службе, получил большие полномочия и инициативу действий, чем имел когда-либо во Вьетнаме, находясь под командованием Джабберуоки.
В те дни он был известен как Безумный Шляпник — кличка, которая, как он полагал, больше подходила бы ему сейчас, чем тогда. Это было случайное имя военного времени, выброшенное компьютером, в который закладывалось слишком много Льюисов Кэрроллов.
Многое было забыто из того времени, а вот прозвище Червонная Королева осталось в памяти. Он и Червонная Королева неутомимо трудились под начальственным взором Джабберуоки, даже во время поразительной неудачи с Майклом Леонфорте.
Каким-то образом Червонной Королеве удалось выбраться невредимым после провала и получить даже повышение по службе, так что он теперь занял высокий пост, несколько десятилетий принадлежавший Джабберуоки.
Каким образом сделал это Червонная Королева? Как он сместил Джабберуоки, человека, которого, по твердому убеждению Лиллехаммера, можно было лишить этой ответственной должности, только убрав его из кабинета ногами вперед? Говорили, что у Червонной Королевы был хороший помощник по вмени Нишики. Передаваемые им сведения были столь значительны и верны, что они стали мечом, с помощью которого Червонная Королева наносил удары потрясающе! силы, продвигаясь вверх по иерархической лестнице, повергая на своем пути неверующих, политических и идейных противников.
