— Это он! Это он! — громче завопила Нэн. — Господи, уже началось! — Она тыкала пальцем в маску. — Это он! Кто-нибудь — помогите!
Огромной скелет проплывал у нее над головой. Кукловоды окружили Нэнси со всех сторон, они плясали, высоко задирая свои шесты. Король Чума надвигался на Нэнси, кружился, широко раскинув руки. Сквозь отверстия в маске она различала блеск его темных глаз. Король радостно приветствовал орущую толпу.
— Да здравствует Король Чума! — неслось со всех сторон.
Нэнси зажала рот рукой.
«Господи! Оливер!»
Внезапно она почувствовала на своем предплечье цепкую хватку железных пальцев. Нэн подняла глаза. Над ней склонилось бледное лицо с напряженными глазами, черный форменный козырек уперся ей в лицо. Она указала пальцем на Чуму.
— Офицер, арестуйте этот череп!
— Давайте, леди, освободите дорогу! — потребовал полицейский.
Нэнси вырвала руку и сделала еще один шаг по направлению к отплясывающему Королю. Обеими руками она удерживала свою голову.
— Да послушайте же! Это он! Уже началось! Это он!
Король Чума, танцуя, совершил полный оборот, широко раскинув руки и высоко задирая коленки. Обернувшись, он встретился глазами с Нэн.
Замер на месте.
Руки все еще нелепо торчали в стороны, голова слегка наклонена, глаза в глубине прорезей уставились на Нэн, стоявшую от повелителя Чумы в трех шагах.
Карнавал продолжался, быстрый пронзительный ритм «Пляски смерти» сотрясал воздух. Крики толпы поднимались, стихали и вновь взлетали в вечернее небо. Конфетти сыпалось на голову, ковром ложилось на землю. Огромный скелет летел по небу, точно грозовая туча. Но Король Чума стоял неподвижно, глядя на Нэн, девушка тоже не сводила с него глаз. Выпав из рук повелителя, скипетр с грохотом ударился о мостовую.
Король Чума метнулся в сторону и кинулся бежать.
Он проскочил между двумя своими товарищами и помчался к западному перекрестку. Толпа застыла в изумлении, потом взорвалась хохотом и аплодисментами. Вновь поднялись восторженные крики, но тут же оборвались. Несколько голосов начали выкрикивать дразнилки. Король Чума, пригнув белую резиновую голову, продирался сквозь толпу, мчась, точно сумасшедший. Еще миг, и он, прорвавшись в расщелину посреди людского потока, скрылся в сомкнувшейся толпе.
В первую секунду Нэнси — девушка в маске-домино — могла лишь неподвижно стоять и смотреть ему вслед.
Она чувствовала, как от ступней поднимается и растекается по всему телу сладостное черное облако сна, все выше, выше, поглощая ее. Она хотела погрузиться в сон, уплыть далеко-далеко.
Король Чума бежал прочь, вниз по переулку, к Шеридан-сквер.
Девушка в маске хрипло вскрикнула от боли в спине и помчалась вдогонку.
Оливер Перкинс
На Седьмой авеню образовался затор. В чистом вечернем воздухе разносились сигналы автомобилей. Пешеходы в маскарадных костюмах неторопливо пробирались по тротуару, вдыхая выхлопные газы. Иные останавливались перед витринами магазинов и антикварных лавок, прочие разрозненными струйками все еще пытались по боковым улочкам догнать карнавальное шествие.
Перкинсы, начиная с Шеридан-сквер, рысью неслись по направлению к центру. Они разрывали ряды прохожих, поочередно вырываясь вперед. Иногда братья на миг расставались, прорываясь в освободившуюся на краю тротуара щель, порой один из них сбивался с бега на быстрый шаг, пытаясь отдышаться, затем снова пускался бежать.
Зах держал красную сумку за длинные ручки, она болталась позади него на бегу. Молодое лицо раскраснелось, в черных глазах горел тревожный огонек. Лицо его казалось растерянным, смятым, словно он только что приземлился с парашютом и никак не поймет, где же он очутился.
Оливер лишь изредка оглядывался на брата, знай себе бежал, бежал, прислушиваясь к ритмическому перестуку собственных шагов. Он внимал резкому стаккато сбивающегося дыхания. Давай, давай, давай, пошли. Ты да я. Пошли-пошли-пошли. Стук-стук-стук. Перкинс бежал и слышал, как четко бьется сердце в груди. В груди пустота. Ты да я. Пошли-пошли-пошли. Машины тесно прижимались друг к другу, над ними висело облако выхлопных газов, и Перкинс чувствовал, насколько пропитан их ядом осенний воздух. Розовато-белые шары уличных фонарей стремительно проплывали мимо. Ты да я. Он вспомнил, как Эйвис утром присела к нему на краешек постели, легонько погладила по лбу. Пошли-пошли. Стук-стук. Мимо проносились витрины, там, ожидая человека, стояла неприрученная мебель. Лишь несколько минут прошло с тех пор, как полуотрезанная голова Эйвис покачнулась на стебельке-шее. Пошли-пошли.
Братья свернули на Кристофер-стрит, они мчались к библиотеке. Плечом к плечу, оба выбивались из сил. Перкинс смотрел прямо вперед, бежал без устали, он уже видел башенки библиотеки, выглядывающие из-за деревьев. Праздничные огоньки подсветили замок, шпиль с часами упирался в толстое брюхо луны. Вот-вот пробьет восемь. Пошли-пошли. Оливер бежал, ни о чем не думая, в голове мелькали лишь краткие вспышки воспоминаний. Пронзительный, леденящий холод на щеках — санки мчатся с горы. Младший братишка тяжело привалился к его животу. Библиотека все ближе. Пошли-пошли. Вот уже виднеются тонкошеие драконы-горгульи, извивающиеся в пустынном воздухе. Он слышал рядом дыхание Заха.
Позади библиотеки кучкой росли платаны. Сквозь тень их пожелтевших листьев Оливер различал процессию на Шестой авеню. Платформа на колесах, подсвеченная багровой иллюминацией, подкатилась к перекрестку. Оливер видел огромное волосатое чудище на платформе, по обе стороны плясали девушки в трико. Музыка, доносившаяся издалека, смешавшись с сигналами машин, звучала резко и нестройно. Оливер и Зах плечом к плечу бежали навстречу процессии. Оливер ощущал черную тяжесть в желудке, но она уже не тревожила его. Разум заволокло черной пеленой. Он не понимал, что происходит, что уже произошло, как все это случилось. Разум совершенно пуст, мелькают только летучие образы, Эйвис с младенцем на руках. Ребенок протягивает руки к Перкинсу, восклицая: «Па!» Они оказались совсем близко от карнавального шествия, толпа становилась все плотней.
Оливер замедлил шаги. Оба брата приостановились, задыхаясь, сблизили плечи, пытаясь прорваться сквозь толпу, которая, в свою очередь, стремилась влиться в мощный поток, заполонивший Шестую авеню. Зах проскочил первым, Оливер последовал за ним. Свитер Оливера был разорван у горла, грудь обнажена. И свитер, и джинсы пропитались кровью Эйвис. Оливер ощущал липкую влагу даже на бедрах, на перепачканных ладонях, он смотрел прямо вперед, на головы и лица людей, пробиваясь сквозь толпу к библиотеке. Ты да я, пошли-пошли-пошли. Он хватал воздух ртом и уже не тревожился о том, что происходит. Лишь бы поскорее попасть в библиотеку. Он хотел бы как можно скорее оказаться там. Он сумеет задержать Тиффани до прибытия полиции. Плевать на все.
Толпа окружала, давила со всех сторон. Они уже на углу, возле входа в библиотеку. Танцующее чудище проплыло мимо на подсвеченном багровым неоном плоту, музыка сделалась еще громче. Оливер чувствовал, как она молотом бьет в висок. Он прищурился, защищаясь от ударов, извиваясь, лавируя в толпе, прорываясь вперед, к ступенькам входа. Он видел, как поворачивает из стороны в сторону кепочка Заха: слившись с течением, брат снова оказался впереди. Вон Зах уже поднимается, отсчитывает ступени, раздвигая столпившихся там людей. Оливер тоже подбежал к крыльцу, вслед за братом. «Нынче утром прижимал младенца к груди, — вспоминал он. — Гремела на кухне посуда, Эйвис стряпала завтрак». Оливер сунул руку в карман влажных джинсов и нащупал ключи.
Зах уже у порога. Зах-невидимка, окутанный длинным плащом, он ждет возле черной стеклянной двери, глубоко утопленной в камне. Оливер присоединился к нему, Зах бросил лихорадочный взгляд на брата, глаза дико блестят. Облизнул губы, дожидаясь, пока Оливер найдет ключ от библиотеки. Оливер вновь припомнил, как скользили санки по склону холма, там, дома, в детстве, на Лонг-Айленде.
Он воткнул ключ в замочную скважину. В грохоте музыки, заглушившей шум толпы, узнал неистовые всплески «Пляски смерти». Поворачивая ключ в замке, Оливер успел глянуть влево, увидел огромный картонный скелет, главного участника парада. Скелет ухмылялся, кланялся, приплясывал на фоне вечернего неба над процессией.
Перкинса вновь замутило. Содрогнувшись, он отвел глаза, распахнул дверь и вошел в библиотеку.
Обернулся. Увидел, как Зах вслед за ним переступает порог. На мгновение дверь позади них осталась открытой, и Перкинс заметил людей на ступеньках. Он слышал музыку — она становилась все громче и громче, — различал голоса людей на улице. Он видел призрачную фигуру Заха на фоне освещенной праздничными огнями ночи — Зах плясал там, посреди улицы, у ног гигантского скелета.
